«Наука». Итоги года. Часть 1

Говорить о «научных итогах» 2014 года немного странно и неловко: вряд ли этот год войдет в историю как год триумфа разума. Главные его итоги явно следует подводить не в области науки, и итоги эти исключительно дрянные. Даже если забыть на время о массовых геополитических неврозах в правом верхнем углу Евразии (а ведь хочется о них скорее забыть, согласитесь), останется еще множество насмерть обиженных придурков в других частях мира, беснующихся по другим поводам. Не стоит даже приводить примеры, а то обидятся еще сильнее, а им это не на пользу. Пусть уж обижаются просто на «придурков», без дальнейшей конкретизации.

С другой стороны, весь этот постыдный балаган, как мне кажется, имеет прямое отношение к теме прогресса человеческого знания. Собственно, горькая обидка возникает из-за конфликта желаемой картины мира с реальным положением вещей. Если оставаться невежественным относительно реального положения вещей, тогда и не будет никакой обиды, а будет сплошное ликование, что теперь можно сколько угодно ездить в Крым и там играть в пляжный волейбол. Этот контингент не способен самостоятельно придумать газенваген — ну разве что эксплуатировать уже готовый согласно инструкции.

Чтобы стать настоящим обиженным ничтожеством, способным омрачить судьбы народов, нужен хоть какой-то когнитивный диссонанс. А прилагательное «когнитивный» все же подразумевает мышление, пусть и бесплодное. Может быть, потому истекшее столетие и породило этих уродцев в таком количестве, что в целом мы как биологический вид становимся чуточку просвещеннее. По мере того, как разные группки людей подтягиваются из своего «мультиполярного мира» (Тейяр де Шарден еще называл его «неолитической мозаикой») на столбовую дорогу прогресса, они все яснее видят, как далеко вперед забежал авангард, и в задних отставших эшелонах неизбежно возникает гнусная грызня и тявканье в небо.

Есть специалисты, которые это изучают. Нам же, широкой любознательной публике, должно быть куда интереснее, что происходит в первых рядах колонны. Именно оттуда летают к кометам, фотографируют грозы на Титане и выдвигают гипотезы касательно темной материи. Может, мы и не зря потеряем время, если сосредоточимся на том, о чем рассуждают эти вырвавшиеся вперед ребята. А вопросы восстановления Всемирного Халифата, святилища на Храмовой горе или памятника Ф. Э. Дзержинскому на Лубянской площади отложим на потом, как относительно маловажные.

Итак, научные итоги 2014 года.

1. Пушистая комета

История с посадкой зонда миссии Rosetta на ядро кометы Чурюмова — Герасименко — это история года по любым критериям. Если вас томит грусть, сжигает злоба или терзает тревога по поводу валютных курсов — просто поразмыслите над этой историей, от которой веет какими-то ранними братьями Стругацкими, полднем, 22-м веком. Вот 1969 год, юные украинцы Клим и Света в далеком Казахстане фотографируют звездное небо. Наверняка ведь и песни Визбора пели, не сомневаюсь. Вот они находят на одной из фотографий белое пятнышко и постепенно понимают, что это новая комета. Вот комету называют их именами.

Приходило ли им в голову, что еще на их веку подробные фотографии этой пятикилометровой каменюги облетят весь мир? Что та самая белая точка неподалеку от Юпитера, которую ребята едва не приняли за дефект фотопластинки, окажется первой кометой*, до которой дотронется полномочный представитель человечества?

Может и приходило: все же 1969 год на дворе, американцы уже по Луне прохаживаются. А вот то, что поверхность их кометы на ощупь «пушистая», как бы «пеплом несмелым подернутая» — этого они тогда точно не знали. Нет, дорогие современники, давайте еще раз повторим: мы, люди, теперь знаем, какова на ощупь комета. Ну? Проперло?

Но долой лирику. Кроме морального удовлетворения миссия Rosetta принесла еще и научную информацию, и главная из нее на сегодняшний день, видимо, это история с водой.

Что за история? Дело в том, что в последнее десятилетие кометы серьезно подозревали в том, что именно они — источник всей воды на Земле. В ранний период истории планеты на ней было очень жарко (ну хотя бы в тот момент, когда жутким ударом астероида ее развалило на куски, один из которых стал Луной, а остальные кое-как слиплись вместе). «При такой жаре вода, если бы она тогда и была, улетела бы в космос», — рассуждали ученые. Воду надо было доставить чуть позже, и именно падающие на Землю кометы были главными кандидатами на роль транспортных средств.

Первая попытка проверить эту идею дала неутешительный результат: оказалось, что кометы из «облака Оорта» — самого дальнего слоя космического мусора, летающего вокруг Солнца, — содержат гораздо больше дейтерия (тяжелого водорода), чем земная вода. Когда миссия Rosetta покинула Землю в 2004 году, все астрономы твердо знали, что в деле доставки воды на кометы надежд мало.

Но в 2011 году — примерно когда наш летательный аппарат, пролетев мимо астероида Лютеция, погрузился в «режим сна», чтобы набраться сил перед встречей с хвостатой звездой, — земные астрономы измерили содержание воды в другой комете. Hartley-2 прилетает к нам из другого пояса космического хлама, «облака Куипера», чуть поближе оортовского, и вот в этой комете состав воды был в точности как земной. Оставалось только убедиться, что и кометы самого внутреннего из поясов — юпитерианского — тоже содержат правильную воду. В своих интервью сам Клим Чурюмов, кстати, нисколько не сомневался, что его комета оправдает возложенные на нее ожидания.

Но комета Чурюмова — Герасименко всех страшно разочаровала. Доля дейтерия там была даже выше, чем в оортовских кометах. А значит, комета Хартли-2 — странное исключение. И, разумеется, триллион комет, выпавших на Землю за всю ее историю, никак не мог целиком состоять из подобных исключений. А значит, кометарная гипотеза происхождения земной воды неверна, и вода у нас из каких-то других источников. Сейчас некоторые даже говорят, что она была всегда; подробнее читайте об этом в прекрасном, хоть и англоязычном, обзоре газеты New York Times.

* Примечание: Климу и Светлане повезло главным образом потому, что их комета оказалась короткопериодичной, облетающей полный круг всего за шесть с лишним лет — потому и выследить ее в космосе оказалось несложно. А вот, например, вторая комета, открытая Климом Чурюмовым, возвращается к нам раз в четыре тысячи лет, улетая в перерывах между визитами черт знает куда — такую нагнать было бы куда сложнее.

2. Гостеприимный Титан

За всем этим шумом вокруг миссии Rosetta (который стократ усилился после того, как глава миссии Мэтт Тейлор выперся на люди в гавайке с узором из голых женщин), общественность как-то проглядела другую достойную победу космонавтики. Я имею в виду зонд Cassini, исправно посылающий своим вашингтонским хозяевам фотографии Сатурна и его лун.

Автору этих строк из всех сатурнианских сенсаций милее всего история про грозы на Титане, самом большом спутнике Сатурна. Мы писали о них в нашей научной рубрике летом, когда грозы гремели и над нашими злополучными просторами.

Соль анекдота в том, что по самым строгим меркам Титан — одно из самых приветливых для нас мест во всей Солнечной системе. Кислорода там, конечно, нет, но кислород вообще роскошь, его и на Земле когда-то не было — и ничего, жизнь нормально зародилась безо всякого кислорода. Зато атмосфера из азота — это почти как у нас, азот мы вдыхаем и не травимся, хоть и пользы от него нет. Океаны тоже есть, из углеводородов — вроде как бензиновый океан. Опять же это хоть и не вода, но с бензином мы тоже контактируем, и ничего страшного. Наконец, температуры — прохладные по нашим меркам, но если одеться потеплее, то –180 градусов — это просто сильный мороз.

Когда Cassini прислал фотографии настоящей титанианской грозы, с молниями и ливнем, проливающимся в океан, невозможно было не потеплеть душой к этому отдаленному уголку космоса. А уж когда выяснилось, что твердая поверхность планеты состоит из песчаных дюн, стало впору снаряжать большой красный интерстеллар и лететь туда всей пятой колонной.

Об этих дюнах проникновенно повествует один из последних номеров Nature. Оказывается, их направление позволяет отслеживать перемены климата на этой странной недопланете. А именно направление господствующих ветров, которые там, кстати, тоже вполне приятно-умеренные — порядка обычных земных десяти метров в секунду.

3. Волокнистая Вселенная

Третья научная вершина истекшего года, по нашим субъективным критериям, — это наконец-то полученный учеными ответ на вопрос, как выглядит наш уголок Вселенной «с птичьего полета», если бы летали по космосу такие птички. То есть как он выглядит издали. В этом году мы в нашей рубрике касались этой темы дважды.

Сперва мы оповестили благожелательных читателей, что Вселенная — это не просто однородная каша из галактик: на самом деле галактики группируются в куда более крупные структуры, своего рода космические нити, и вот из этих-то волокон и состоит все на свете.

А потом пришли совсем уж шальные вести: астрономы, кропотливо собрав крупицы данных о скоростях и направлениях движения галактик, составили карту этих нитей для населяемого нами угла космоса. Этот суперкластер галактик они назвали Ланиакеа, а о том, как он выглядит и как устроен, лучше всего узнать из ролика, подготовленного по заказу журнала Nature.

Если общий наглядный вид всего мироздания (насколько далеко его вообще можно наблюдать) — не фундаментальное открытие, то что вы тогда вообще называете фундаментальными открытиями? Шарлатанскую машинку двух итальянцев, которую они выдают за прибор для получения энергии методом холодного термоядерного синтеза? Да бросьте. Бывает наука, а бывает чепуха; но то, что наука все-таки тоже бывает, внушает нам некоторый оптимизм.

Часть 3: Мысли мышей, бессмертие людей и другие тайны живой природы