Одна из основных потребностей человеческого мозга — потребность в классификации. Если уж не понять и не научиться управлять, так по крайней мере разложить все по полочкам. Так легче, так проще жить, так создается иллюзия понимания. Я сама, разумеется, не исключение и тоже люблю все классифицировать.

Сегодня хочу предложить вашему вниманию одну из своих классификаций и попытаться совместными усилиями выяснить, из чего проистекают и что, собственно, означают почти ежедневно наблюдаемые мною различия в поведении маленьких детей. Вопрос интересный, потому что мне кажется, что речь тут в каком-то смысле идет о жизненных стратегиях. И отнюдь не только у детей.

Итак, практически ежедневно ко мне приводят маленьких (от полутора до пяти лет) детей. Они меня не знают, не знают, что будет происходить в кабинете (далеко не всегда возраст позволяет им понять объяснения родителя и далеко не всегда они ему верят, если и понимают, ведь в целом детская поликлиника все-таки место опасное, там делают уколы и всякое прочее неприятное).

И вот все эти дети по-разному входят в мой кабинет и по-разному в нем себя ведут первое время. Потом, когда ребенок привыкнет и узнает от меня правила, различия сглаживаются, но, разумеется, не до конца.

При этом отчетливо выделяются несколько групп. (Добрались до классификации. Хочу сразу уточнить: в этом материале мы будем говорить только о психически здоровых детях, без отчетливых нарушений развития.)

Итак, первый вариант поведения. Условно «стеснительный ребенок».

Ребенок боится переступить порог. Его уговаривают за дверью («не бойся, тетя добрая, там игрушки, уколов не будет, она просто с тобой поговорит» и т. д.), его стыдят, ему грозят, но он все равно упирается. Может быть, у него был негативный опыт общения с врачами, может, он вообще боится новых мест и новых людей, может быть, он считывает тревожность с родителя — внешний, поведенческий результат во всех этих случаях одинаков. Наконец ребенка в кабинет все-таки заводят (заносят). Он встает рядом с матерью (отцом) или сидит у них на коленях и оглядывается (иногда плачет). Я склонна сразу же оглашать правила: вот это ты можешь взять, вот это можешь делать. Если захочешь. Если не захочешь, не надо. В отличие от меня, родители часто пытаются уговорить ребенка: ну пойди, поиграй, видишь, сколько игрушек!

Дальше следует отчетливая развилка:

1) Некоторые дети так и остаются сидеть у мамы на руках до конца приема, исследовательский инстинкт полностью блокирован, со второй половины приема они часто начинают капризничать, плакать, дергать мать за разные части тела и всячески требовать внимания. Уходя, обычно не радуются окончанию тягостного мероприятия (как вроде должно было бы быть), а плачут: им обидно, что игрушки и прочее интересное в кабинете так и остались неоприходованными, но сделать уже ничего нельзя.

2) Другие под влиянием родительских подначек и собственного любопытства постепенно начинают слезать с колен и исследовать полки с игрушками (до любой полки метра полтора, и я обычно блокирую позыв родителей пойти туда вместе с ребенком: «Сам, сам, это можно, а мы пока с мамой поговорим»). Почти никогда такие дети не спрашивают разрешения — просто хватают и рассматривают, манипулируют игрушками, как умеют. Довольно часто впоследствии они «расходятся» до того, что их приходится ограничивать. Они ограничениям очень удивляются, но, если запрет сформулирован четко, как правило, подчиняются без проблем. Покидают кабинет довольные собой и миром, если и плачут, то потому, что хотели бы остаться и поиграть еще или забрать с собой какую-то особо понравившуюся игрушку.

Второй вариант поведения. Условно «раскованный ребенок».

Ребенок без всяких проблем входит (вбегает) в кабинет и, увидев игрушки, сразу же бросается к ним. Мать с тем или иным успехом и более или менее последовательно выполняет социальные функции («поздоровайся с тетей», «а ты спросил, можно ли взять машину?», «не вставай ногами на стульчик» и т. д.). Иногда мать изначально от выполнения социальных функций по каким-то причинам отказывается, и тогда их беру на себя я: здравствуй, как тебя зовут, это можно взять, это нельзя, это разрешено, это запрещено… Здесь опять развилка:

1) Ребенок пусть не сразу, но понимает, что ситуация с игрушками и прочим отчетливо структурирована (что-то дают, что-то не дают) и управляю ей я. Дальше двигается по своей траектории и интересам, в основном соблюдая запреты, иногда сознательно пытаясь их нарушить (проверяет границы), а иногда (словами, если уже есть речь, и знаками, если речи нет) что-то у меня уточняя. Уходит обычно радостно (все разрешенные игрушки уже посмотрел, больше тут делать нечего), довольный собой и миром, прощается по всем правилам.

2) Ребенок отказывается не столько понять, сколько принять наличие запретов и ограничений и вступает в конфронтацию с родителем и/или со мной. Дергает мать, что-то требует, иногда может попробовать что-то сломать. Я предлагаю ему возможность социально приемлемого выхода раздражения (побросать в стенку кубики, упасть на ковер и поорать или нечто аналогичное), если он соглашается, то дальнейшая ситуация может пойти по предыдущему сценарию. Если нет, то обычно ребенок уходит недовольным и надувшимся от обиды.

Третий вариант поведения. Условно «хорошо воспитанный ребенок».

Входит в кабинет послушно, но медленно и с оглядкой. Заметно «сканирует» ситуацию: что здесь? Нет ли чего опасного? Что будет происходить? Увидев игрушки и не обнаружив инструментов и белого халата, сразу успокаивается, здоровается по всем правилам, адекватным возрасту. Дальше либо садится на стульчик и ждет дальнейших инструкций, либо сам проявляет инициативу, подходит к полке и спрашивает: можно взять? Получив разрешение, берет игрушки и начинает с ними как-то взаимодействовать. Встретившись с запретом, его понимает и принимает, если возраст больше трех, может уточнить: почему? Или вступить в дискуссию: я не упаду, я дома со стула все достаю. Уходит обычно спокойно, прощается с явным удовлетворением: все получилось, все прошло хорошо, ну и слава богу. Именно такие дети часто без понукания родителей говорят, расставаясь: спасибо, до свидания, я еще приду.

Особняком стоит группа детей без всяких развилок — манипуляторы. Ко входу в мой (или любой другой) кабинет видимо равнодушны. Все время приема дергают родителя, суют ему взятые с полок игрушки, перебивают, чего-то требуют, капризничают, делают все, чтобы нарушить нашу с родителем коммуникацию. Родитель всегда «ведется». (У тех, кто «не ведется», детей с таким типом поведения просто не бывает.) Уходят в любом случае недовольными, хотя и радуются, что мать наконец перестала со мной разговаривать и опять поступила в их полное распоряжение.

Итак, несколько очень разных типов поведения в очень универсальной ситуации. Переступить порог. Оказаться в незнакомом месте. Вступить (или не вступить) там в коммуникацию с кем-то незнакомым. Исследовать, адаптироваться, получить удовольствие (или не адаптироваться и покинуть ситуацию в глухой обиде на мир). Согласитесь, что все это имеет отношение не только к маленьким детям. Например, абсолютно все вышеописанное я не раз видела в исполнении наших туристов за границей. Подросток в незнакомой компании. Новый сотрудник, пришедший в офис. Да мало ли что еще… Я думаю, всем уже вспомнилось как минимум по одному примеру на каждую группу из моей классификации (и этим примерам отнюдь не по полтора года, и дело происходит отнюдь не в детской поликлинике). А себя вы уже классифицировали?

Вот вопросы, которые мне хотелось бы по возможности прояснить.

  • Какова тут доля врожденного и воспитанного? Я сама склоняюсь к тому, что воспитания — львиная доля. Но готова выслушать аргументы против.
  • Если это все-таки воспитывается, то когда (ведь в два года мы имеем уже готовый алгоритм), как и зачем? Ведь наверняка почти все родители хотели бы иметь ребенка «хорошо воспитанного», отчего же это самая малочисленная, по моим наблюдениям, группа?
  • Есть ли различия социальные (у разных социальных групп), национальные, культурные — в смысле количественного наполнения описанных групп? Я этого не заметила, но я никогда не жила в других странах. Предполагаю, что они (различия) должны быть. Ведь туристы-то из разных стран точно ведут себя по-разному, наверное, и детьми они по-разному в кабинеты заходили…
  • Если взрослый (взрослеющий) человек осознал, что его «пороговое» поведение (сформированное в раннем детстве) ему самому не нравится, препятствует адаптации (например, почти из каждой новой ситуации он выходит с новой обидой на мир), может ли человек его направленно изменить и перейти в какую-нибудь другую группу?
  • Если родителя не устраивает уже ярко выраженное «пороговое» поведение его ребенка, что ему делать? (Удивительно, но, по моим наблюдениям, в последние годы это «не устраивает» бывает крайне редко, обычно мамы говорят с извиняющейся улыбкой: «Ну вот, он у меня всегда такой» — и даже не пытаются что-нибудь по этому поводу предпринять. А если это действительно жизненная стратегия? И она хоть в какой-то степени воспитывается?)