Чернильные горы, картонные города
Мне всегда было интересно, как влияет мода на ход истории искусства. Взять, например, Рафаэля. Что двигало банкирами и кардиналами, которые заказывали ему портреты и росписи вилл? Осознавали ли они его гениальность или главным стимулом было покровительство папы римского, роспись ватиканских станц и возможность похвастаться приобретением в коллекцию? Догадывались ли, что их имена останутся в истории лишь в связи с молодым художником, на музейных этикетках? Портреты не дают ответа, оставляют простор для фантазии. На выставке в Пушкинском (13 сентября – 11 декабря), собравшей десяток картин и рисунки из Уффици и других итальянских музеев, портретам уделено особое место. По ним можно увидеть, как оттачивалось живописное мастерство и ярче проступали психологические характеристики. С автопортрета смотрит нежный юноша в берете и рядом – суровая «купчиха» Маддалена Дони в парче и жемчугах. Пятьсот лет – хороший срок, чтобы расставить все по местам.
Или вот еще пример – китайское современное искусство, которое будоражит арт-мир последнее десятилетие. Помимо диссидента Ай Вэйвэя и небольшого китайского десанта на позапрошлой Московской биеннале, у нас его почти не знают, и выставка Цуй Жучжо в двух Манежах – сперва в петербургском (13–25 сентября), потом в московском (7–28 октября) – первый масштабный показ важного имени сегодняшней Поднебесной. «Мерцание гладкой яшмы» (так называется экспозиция) представляет двести работ, написанных за последние пять лет. Часть из них показывалась два года назад в Пекине во дворце китайских императоров.
Здесь все – застывшая поэзия и музыка, отражение целого мира в маленькой капле воды на лепестке папоротника. Традиционная каллиграфия и старинная техника гохуа (письмо тушью и водными красками на шелке и бумаге) слегка осовременены более свободным отношением к форме и композиции. Названия – как философские откровения (особенно если читать их вслух, медленно и нараспев): «В холодную даль устремилась дрожащая рябь на воде», «Льют дожди, в воздухе витают ароматы трав, речной песок чист, веет весной», «Весенний ветер кровь пьянит, леса влекут и манят горы». Цветам, птицам, горам и озерам не хватает места, и они разрастаются в огромные многометровые и многочастные циклы, полотна-свитки, которые нужно рассматривать без спешки, не на бегу, погружаясь в них, как в медитацию. Словом, в живописи Цуй Жучжо есть все, что так любит Запад в восточной культуре. Для завершения образа можно было бы представить его мудрецом-отшельником, но это совсем не так.
Цуй Жучжо стал знаменит во всем мире благодаря громким аукционным продажам. В 2011 году на торгах Christie’s в Пекине за одну из его работ заплатили пятнадцать миллионов долларов. Это был впечатляющий рекорд, но не последний: в 2015-м за пейзаж в восьми частях отдали уже вдвое больше, минувшей весной восьмиметровый вид заснеженных гор достался новому владельцу за тридцать девять с половиной миллионов, и теперь Цуй Жучжо – самый дорогой среди ныне живущих китайских художников и третий в общем списке мировых звезд после Джеффа Кунса и Герхарда Рихтера. Любопытно, что еще до начала аукционных побед, в 2010 году, на открытии своей выставки в шанхайском музее Цуй Жучжо удивил всех озвученными амбициями: пообещал, что к семидесятилетию его работы будут стоить более ста миллионов юаней, то есть около пятнадцати миллионов долларов. До юбилея тогда оставалось четыре года, но план удалось выполнить даже раньше. Масла в огонь подлила загадочная история – в 2014 году на аукционе в Гонконге, проходившем в крупном отеле, один китайский коллекционер купил свиток Цуй Жучжо «Снежная гора», заплатив почти четыре миллиона долларов. Через несколько дней свиток исчез, а камеры наблюдения выдали виновников – работники отеля приняли свиток с вполне традиционной живописью за мусор и отправили на свалку. Прибывшие по следу полицейские свиток на свалке не нашли, финал истории как-то затерялся, но художник от этого только выиграл – нет ничего притягательнее красивых и немного таинственных похищений произведений искусства (кстати, и Мону Лизу в начале прошлого века по-настоящему оценили только после кражи), так что о Цуй Жучжо писали на всех мировых языках. В Китае о нем говорят, что он богат и удачлив, что его вилла – самая большая в артистических кругах, а собранная им коллекция классического китайского искусства тянет на частный музей. Европейские и американские галеристы рассказывают о китайском рынке всякое: что цены искусственно вздуты заинтересованными лицами и все это мыльный пузырь. Но какой эффектный!
Любовь коллекционеров питала современное искусство во все времена, и выставка «Элизии» в Музее русского импрессионизма (10 сентября – 27 ноября) – очевидный результат доверия и полной творческой свободы, замешанных на давней дружбе художника Валерия Кошлякова и основателя музея Бориса Минца. Пожалуй, этот проект, больше похожий на тотальную инсталляцию или артистическое шоу, выглядит в безупречной современной архитектуре музея даже органичнее отправленных на гастроли русских последователей Моне. При всей любви художника к «бедным» материалам вроде картона или битума проект этот живописно и эстетически безупречен и не требует специальной расшифровки. Наделен мощью брюлловской гибели Помпеи, грандиозной, захватывающей и трагической. «Элизии» в трактовке Кошлякова – следы исчезновений отживших мест и образов. Руины, гибель узнаваемой цивилизации, которую мы все надеемся не застать. Выставка, целиком занимающая пространство музея, похожа на экскурсию по археологическому памятнику. Покинутое кресло, оставленный старый дом, фантомы и привидения – безвременье, в котором не существует ни моды, ни денег. Только искусство.
Три московские выставки, которые также стоит посмотреть:
1. Михаил Рогинский. Прощание с «Розовым забором», 7 сентября – 7 ноября, Фонд IN ARTIBUS
Два года назад монографическую выставку Рогинского фонд показывал в Венеции во время архитектурной биеннале. Московская экспозиция – не повтор, а скорее продолжение. Сорок картин одного из главных нонконформистов собраны из частных коллекций и редко выставляются публично.
2. Стефан Балкенхол. Скульптуры и рельефы, 8 сентября – 13 ноября, ММОМА на Гоголевском бульваре
Первая музейная выставка в России одного из самых влиятельных современных скульпторов. Визитная карточка Балкенхола – грубо вырезанные из дерева и так же просто раскрашенные человеческие фигуры и рельефы. Они не рассказывают историй и не придумывают концепций, в несовершенстве – их большая жизненная сила.
3. Элегантность и роскошь ар-деко, 30 сентября – 11 января, Музеи Московского Кремля
Последний большой стиль в истории искусства, захвативший все области от архитектуры до драгоценностей, ар-деко и сегодня остается образцом элегантности. Идея выставки подсказана эпохой – в 1925 году Луи Картье и Жанна Ланвен впервые объединили в цельный ансамбль одежду и украшения. По тому же принципу построена экспозиция – платья из Института костюма Киото покажут вместе с драгоценностями Cartier и Van Cleef & Arpels.Ɔ.