Айфоны на вес, душа нараспашку. Как живет Царицынский рынок

Чеченцы

— Эй, фотограф! Иди сюда! — чеченец не хочет называть свое имя. Он хочет, чтобы мы поддержали мусульман Мьянмы. — Будете писать, как мы в говне здесь, да? Что нас снести надо, да?

А здесь, между прочим, скажет безымянный чеченец и любой другой торговец с «царика», самый дешевый рынок в Москве. Завтра ночью в Купертино покажут новый айфон. Сегодня днем пока еще последний седьмой можно купить за две тысячи рублей. Рядом — модель постарше, SE, тоже по две тысячи. Китайские, конечно.

— Если не включать — один в один!

Есть, конечно, и настоящие. Спросите у Фархата, через ряд.

Фархат и Джафар

— Вот это Джафар, а вот его ворованные телефоны. А тут у Джафара ремонт. Крышку снял, два раза плюнул, закрыл, готово. Вот так он чинит!

И Фархат, и Джафар покатываются со смеху.  Про ворованные телефоны они шутят. Конечно, у них все по-честному. Кто скажет иначе? Фархат позирует у своей палатки. Как его представить?

— Самый лучший продавец этого рынка, Фархат, — говорит он. Потом показывает свои витрины. Там чего только нет, вся история мобильной связи.

— Nokia N-Gage за трешку отдам. А смотри, SE совсем новенький, с документами. Даже гарантия еще есть. Я отдаю за 14 тысяч. Он везде от двадцатки стоит. Берешь?

Славянский ремонт

Слева армяне, справа армяне. На окошке написано: «Славянский ремонт». Окошко закрыто, значит, Джигурда куда-то ушел.

— Я как стал здесь работать, в первый раз увидел его и думаю: актер, не актер... Псих, не псих... Джигурда, короче! — улыбчивый армянин фотографирует фотографа, который фотографирует его витрину.

— А гонорар будет за съемку в вашем журнале? Я же армянин!

Джигурда появляется через несколько минут. К нему, актеру-не-актеру, часто приходят киношники, покупать старые мобильники для реквизита.

Benefon без сим-карты, первый GPS-телефон, а вот огромная Motorola прямиком из девяносто шестого. Цены — как средний iPhone с гарантией — от 10 до 15 тысяч.

Как появился рынок

— В декабре 1992 года на кабельном канале прошло объявление, что здесь будут строить павильон…

Роман был на четверть века моложе, мобильных телефонов тогда и вовсе не было. А в мире стационарной связи он остался навсегда. На его прилавке — штук десять панасоников и самсунгов. С автоответчиками, определителями номера, функциям записи разговора. Ценник — тысяча, тысяча двести.

— Бабушки-старушки приходят, благодарят — хоть у вас еще можно их купить.

На рынке очень дешевая аренда, считает Роман, поэтому и цены очень низкие.

— Вы нигде таких цен не найдете. За тридцать тысяч место взять. На «Садоводе» знаете сколько? Я спрашивал — 250 тысяч в месяц.

Рынок, по словам Романа, сначала держали «афганцы», потом поделили между собой армяне и русские. Рэкета как такового не было — по крайней мере в 1996 году, когда Роман стал постоянно торговать здесь.

— Все официально, через кассу. Аренду платишь и все. Ближе к метро — русская администрация, подальше — армянская.

Сейчас на месте армянского павильона — груда строительного мусора. Павильон снесли в начале мая вместе с товаром. Рынок пока стоит.

Телефон за 100 рублей

По развалинам ходит несколько человек — среди развороченных телевизоров, магнитофонов, рассыпанных радиодеталей и дисков с подборками классики шансона в MP3 — они ищут все, что можно продать. Здесь, на задворках, развернулся блошиный рынок.

— Я был в Бельгии, во Франции, в Германии, — говорит дедушка лет семидесяти. — Скажите, почему везде блошиные рынки считают чуть ли не национальным достоянием, а у нас вот так все?

— Потому что во Франции управляет француз, а здесь оленевод! — говорит мужчина в черном плаще.

На прилавках — пластинки, радиодетали, старые телефоны. Если у Романа телефоны — в хорошем состоянии, здешние — грязные, словно извлеченные из-под завалов. Зато и цена — сто рублей.

— В принципе, я ими на вес торгую. На детали покупают, — говорит один из торговцев. — Но это не заработок, это так. На книгах еще можно заработать — на этом нет.

Азарий Ефимыч

Главный местный книжник, Азарий Ефимыч, сидит рядом, среди груды чемоданов. Вокруг него книги, патефоны, связка противогазов. Он — уважаемый человек. Даже в начале девяностых, когда местная шпана не стеснялась щемить первых торговцев, а базарные каталы проигрывали друг другу имущество продавцов, Ефимыча не трогали.

— Не знаю почему. Может, думали, взять с меня нечего. Но вообще я тогда не старый человек был, мог постоять за себя.

В 1996 году он решил уйти с рынка, надоело.

— У меня там бункер есть, дальше, я там был какое-то время. Но без книг, клиентов, коллег стало тоскливо. Вернулся. Так и живу. Уже 25 лет.

В каком мире мы живем

— Вы мое имя не пишите. Это голос народа пусть будет.

В павильоне стоят шкафы — на них ящики с проводами, ноутбуками. Половина из них не работает. Их разберут на детали.

— Какой, нахер, технический прогресс! — говорит народ в лице 50-летнего торговца ноутбуками. — Вы посмотрите, что творится! Палатки снесли. У нас павильон снесли. Помогают они малому бизнесу.

Но все-таки в каком мире мы будем жить через десять лет? Десять лет назад Apple выпустила первый iPhone, который изменил мир. Что будет еще через десять? Я решил спросить их напоследок, продавцов телефонов и ноутбуков.

— Во всем мире или у нас? — спрашивает голос народа. — У нас? Как жили в жопе, так и будем жить.

— Да на ховербордах будем все летать, — не согласен армянин, сосед Джигурды. — Как в моем любимом фильме «Назад в будущее».

— Ну, 3D-очки будут везде, порно можно будет смотреть как по-настоящему, — говорит его коллега из павильона слева.

— Умный дом будет, — уверен еще один коллега, — айфон выйдет двадцатый по счету.

Купить его по-прежнему можно будет на Царицынском рынке. Вместе с ховербордом.