Машенька и ее медведи

«Ух ты! — подумала я. — Вот и до моей окраины докатилось. Сидела я себе тихо, вдали от всяких модных трендов, и вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»

В кабинете передо мной сидели трое. Двое мужчин и симпатичная девочка лет семи — вся в бантиках, заколочках и оборочках. Старший из мужчин выглядел сумрачным, но обыкновенным, мужик как мужик, а вот младший, даже если закрыть глаза на блестки на пиджаке… В общем, специфически он выглядел. Младший и заговорил.

— Меня Сима зовут. А это Валера. Мы к вам про Машеньку посоветоваться пришли. У нас все в общем-то в порядке, — успокаивающе улыбнулся Сима. — Но ситуация у нас все-таки нестандартная, и потому нам бы хотелось побольше всего узнать. Чтобы не напортачить случайно. Может, где-то есть какие-то книжки? Вы знаете?

— Боюсь, что на русском языке вряд ли что-то найдется.

— А я английским вполне прилично владею, — бодро воскликнул Сима. — И есть к тому же гугл-переводчик.

— Я, к сожалению, не владею, — вздохнула я. — Ни английским, ни гугл-переводчиком. Но, может быть, вы хоть в двух словах эту самую вашу ситуацию опишете? — тут я с опаской взглянула на девочку.

Она уже расставляла на полу игрушечную посуду, рассаживала кукол и на нас особого внимания как будто не обращала.

— Ее мать, Иришка, моя жена, умерла. От лейкоза, — глядя в пол, сказал Валера. — Маше тогда три года было. А когда Иришка заболела — полтора. И вот.

— Мало, — твердо сказала я. — Рассказывайте еще.

— Я шофер в фирме. Фирма дизайном занимается. Интерьеры там делают и всякое такое. Кафе, офисы, квартиры тоже бывают. Я все им вожу. Сима — дизайнер.

Он опять замолчал, повесив голову на грудь, а крупные руки — между колен.

— Дальше! — чувствуя себя гестаповцем, приказала я.

— От меня тогда все шарахались: у человека такое горе, и помочь нельзя. Как в погребе жил. Если б не Маша, рехнулся бы, наверное, или руки на себя наложил. Это я понимаю, сам бы на их месте не знал как. Но потом еще прямо вот как с цепи все сорвались: тебе надо снова жениться! На работе, друзья, брат с невесткой, даже мои собственные и Иришкины родители. Знакомить начали, когда на жениной могиле еще земля не осыпалась. А я не хотел. Вообще не хотел. Сима был единственным, кто меня тогда по-настоящему понял и поддержал. Не подумайте чего — он тогда просто рядом был. Разговаривал обо всем, рассказывал о своей работе, о жизни вообще (мне это, сами понимаете, как диковинно было), вместе со мной Иришку вспоминал, помогал — Машку из яслей забрать, косички ей заплести, спать уложить — она по вечерам все плакала сначала, я сами видите какой, а Сима всегда мог ее утешить, рассмешить, историю рассказать, песенку спеть.

— Мне просто ужасно нравятся дети! Я, кажется, всегда их хотел, даже когда сам совсем маленький был! — влез Сима. — А у меня, как назло, ни братьев, ни сестер не было, и со своими детьми… ну, вы понимаете. Я же не как Валера, я настоящий гей с самого начала — с женщинами совсем не могу. Я очень люблю Валеру, но Машеньку просто обожаю! Мы с ней друг друга прекрасно понимаем, у нас просто масса общих интересов, я у нее вкус воспитываю, а она мне даже уже иногда дельные советы по дизайну дает. Я, наверное, мог бы трех или четырех девочек воспитать.

Машенька подняла голову от посуды и, коварно улыбаясь, показала Симе кулак:

— Вот я тебе покажу других девочек!

— Послушайте, а Машеньке-то вы все это как-то объяснили?

— Машенька! — окликнул Сима.

— Я Машенька, а это — мои медведи! — радостно улыбаясь, сообщила девочка. — Они любят меня, я — их, а они — друг друга. Моя мама умерла, она теперь на небе, и она была красивая, как королевишна, я это точно знаю, потому что сама помню, и еще мамин портрет у меня над кроватью висит. Другой мамы мне не надо, у меня медведи есть.

Так. Позиции Симы и Машеньки были мне более-менее ясны. А вот Валерина — не очень.

— Сима, возьмите, пожалуйста, Машеньку и погуляйте немного в коридоре. Куклу можно взять с собой.

* * *

— Валера, как вы видите развитие этой ситуации? Мне она кажется достаточно тревожной. Сима молод, активен, а ваша дочь, которая за свою недлинную жизнь уже перенесла одну тяжелейшую потерю, кажется, искренне к нему привязалась. Он же играет в нее, как в большую куклу. А если наиграется? Что вы, отец, думаете обо всем этом?

— Да я сам уже не знаю. Запутался.

— Как вы сейчас относитесь к Симе? Вы осознали себя гомосексуалом?

— Да вы сами на меня посмотрите! — злобно зыркнул глазами Валера. — Я же шоферюга! Какой из меня к черту...

— Очень сомнительный, — честно признала я.

— Он ей сейчас за мать и за отца разом, — признал Валера. Она и меня, наверное, любит, но — издалека. Позовет, только если ей смастерить что-то надо или починить. А обнять там, или поговорить, или спросить, рассказать — это все к нему.  К тому же он еще и зарабатывает больше меня.

— А как ваш круг отнесся к этой ситуации?

— Ужас. Общее мнение, что я от горя рехнулся, а Симе от меня прописка нужна (он приезжий). Брат посоветовал у психиатра лечиться, прислал пару ссылок из интернета. Друзья как после Иришкиной смерти отшатнулись, так и не приближаются. Я сам не навязываюсь, конечно. В школе у Машки я сказал, что Сима — мой младший брат, помогает мне после смерти жены. Так недавно меня ее учительница в сторону отозвала и говорит: «А этот ваш брат… он не того?» Я врать не стал, говорю: «Ага, он гей». Она: «Какой ужас! Так у вас же ребенок, вам надо скорее от этого вашего брата избавляться!» Так и сказала — «избавляться». Знаете, так про лишайного кота можно сказать или про бешеную собаку — «да усыпите вы их поскорее».

— А Симин круг общения чужд для вас?

— Однозначно! Мне даже просто смотреть на них трудно. К Симе-то я уже привык, да и он, когда мы с ним дома, гораздо… ну, не знаю, обыкновенней, что ли. Но он мне обещал ради нас с Машкой с ними не общаться.

— Вы ему верите?

— Когда он говорит, он не врет, он сам себе верит.

— Безусловно, да. Но вы верите, что так и будет? Что ради семейной жизни с вами он если не навсегда, то надолго существенно ограничит общение со своим кругом?

— Нет, конечно. Но так что мне теперь делать-то? На меня плевать, на Симу в общем-то тоже — он, как бы ни смотрелся, на самом деле сильный и умный, и всегда на четыре лапы упадет. Машке бы вот еще больше не навредить.

***

Ситуация однозначно нетривиальная. Уважаемые читатели, есть мнения, что следует предпринять Валере? Ведь именно он по государственным и человеческим законам отвечает за Машино благополучие. Я сама, к сожалению, совершенно не в теме. И, кроме обычных советов по воспитанию детей-младшеклассников, ничего дельного подсказать не смогла. А приходили-то ко мне все-таки не за этим.