«Убийство в Восточном экспрессе»: из детектива в мистерию

Поезд, накренившись, завис над пропастью, пути завалены снежной лавиной, в одном из купе лежит труп с двенадцатью ножевыми ранениями, а в вагоне-ресторане пассажиры едят и пьют, не думая о том, что сдвинутый на край стола бокал может нарушить хрупкое равновесие и состав полетит вниз, — а может быть, именно на это и надеясь. Агата Кристи писала «Убийство в Восточном экспрессе» в 1933 году, и весь мир тогда находился примерно в таком же положении — только тронь, и все немедленно рухнет, подняв вверх облако искрящегося снега. Эти два десятилетия между страшными войнами были таким же фантомным временем, как путешествие на поезде, — короткая передышка на пути из одной бездны в другую, хрупкий и не до конца воплощенный мир, где еще странствуют по Европе аристократы со слугами и собачками, убивая друг друга изогнутыми кинжалами в запертых комнатах, хотя очень скоро эти изящные рукотворные преступления не будут вызывать ничего, кроме умиления: всего через несколько лет смерть поставят на конвейер и счет жертв пойдет на миллионы. 

Кеннет Брана перенес на экран классический детектив об убийстве в закрытом купе роскошного поезда, где у каждого пассажира есть одновременно и мотив для убийства, и алиби, не слишком удаляясь от оригинала. Разве что овцеобразная шведка Грета Ольсон стала пылкой испанкой Пилар Эстравадос, а Арбэтнот почернел лицом и переквалифицировался во врачи, так что греческого доктора, все равно не входившего в число подозреваемых, за ненадобностью вычеркнули из списка пассажиров. Зато Эркюль Пуаро, которого сыграл сам режиссер, большой специалист по экранизациям Шекспира, превратился из гениального, но все-таки смешного человечка в фигуру скорее трагическую. То есть он, конечно, обзавелся наконец по-настоящему роскошными усами, какими их и описала Кристи, — обычно в фильмах бельгийский сыщик почему-то довольствуется весьма скромной растительностью на лице, на что пеняла авторам предыдущей экранизации и сама писательница, успевшая увидеть фильм 1974 года, — но комического в нем осталось мало. Он по-прежнему говорит с акцентом, периодически сбиваясь на французский, трепетно относится к своим усам и измеряет поданные на завтрак яйца, но смеха все это не вызывает. Эркюль Пуаро у Браны — глубоко несчастный человек, ищущий совершенства в искалеченном и изломанном мире, где несколько раскрытых убийств и пара поправленных галстуков все равно не в силах восстановить гармонию.

Действие фильма начинается в Иерусалиме, где подозреваемыми становятся служители трех мировых религий, не только для того, чтобы объяснить, каким образом сыщик попал на Восточный экспресс. Хотя Пуаро дважды открещивается от имени Геркулес, настаивая на том, что его зовут Эркюль, нельзя забывать, что убийца редких животных и клинер конюшен был все-таки сыном божьим. Тема бога раз за разом всплывает в фильме, и в финале двенадцать тревожных пассажиров даже рассаживаются за столом на манер участников Тайной вечери, а сам сыщик объявляет о готовности принести себя в жертву. А когда он говорит Пилар, что бог всегда занят, сразу вспоминаются постоянные сетования Пуаро по поводу того, как ему хочется наконец отдохнуть от постоянных попыток исправить несовершенство этого мира.

Настоящая жертва в этой истории — это действительно он сам, тем более что убитого Рэтчетта, как бы мы ни любили Джонни Деппа даже в ролях мерзавцев, все равно никому не жалко. Пуаро разрывается между желанием восстановить всеобщую гармонию и любовью к людям: они злы и несчастны, их прошлое и настоящее состоят из одной только боли, и понятно, что мир будет совершенным лишь тогда, когда нечеловеческая сила сбросит с земли этот поезд, укрыв его снежным саваном. Потому что проблема не в отдельных преступниках, которых можно выявить, пораскинув мозгами, и сдать в ближайший околоток, а в человечестве в целом. Это врожденный вывих, первородный грех — исправить и искупить их невозможно. Если счастье всего человечества не стоит слезинки замученного ребенка, то месть за его смерть тем более не сможет вернуть в мир утраченную гармонию.

Пуаро фактически признает свое поражение, сойдя на станции «Брод», — даром что у режиссера это название едва ли вызывает ассоциации с отсутствующим в огне бродом или альтернативой хождению по воде. В сущности, ему действительно следовало бы умереть или уйти в отцы Брауны, но вместо этого он поедет в Египет расследовать очередное страшное преступление — очевидно, убийство Осириса. А пассажиры, никто из которых все равно не обретет покоя, отправятся дальше в Европу, где проблема коллективной ответственности за убийство в скором времени перестанет быть просто темой для герметичного детектива и упражнением для «маленьких серых клеточек» чудаковатого сыщика. Иногда кажется, что лучше бы этот состав действительно рухнул в пропасть, но бог вечно занят и поезд продолжает идти вперед, унося с собой прекрасных злых людей.