Мальчик и погром. Почему «Субурбикон» — это два разных фильма
Городок Субурбикон похож на рай. Цены от застройщика, все коммуникации, развитая инфраструктура и, конечно, прекрасные соседи. Милые улыбчивые люди, которые помогут обустроиться на новом месте, испекут пирог, одолжат керосин и спички, а если надо, то сами сожгут все к чертовой матери — пятьдесят девятый год на дворе, какие могут быть негры в нашем городе, это все происки коммунистов и тлетворное влияние «Раши тудей».
Фильм начинается с приезда в Субурбикон чернокожей семьи Майерсов, которым, мягко говоря, здесь не рады: равноправие и интеграция — это, конечно, хорошо, но давайте вы будете интегрироваться в какое-нибудь другое место. Активные граждане, оправившись от первого шока, приступают к действиям: вокруг дома новых жильцов вырастают высокие заборы, в магазине устанавливают специальные цены — все по двадцать долларов, даже если это шоколадный батончик, — а в шкафах уже, похоже, ищут старые простыни, чтобы шить ку-клукс-клановские колпаки. Единственным нормальным человеком выглядит Роуз Лодж, сидящая в инвалидной коляске блондинка, которая даже отправляет сына поиграть с новым соседом, но нести в мир свет и любовь ей осталось недолго: когда в дом Лоджей врываются грабители и усыпляют хлороформом всю семью, она получает слишком большую дозу.
Клуни не зря столько лет служил в «Скорой помощи» педиатром: он действительно умеет работать с детьми, и двенадцатилетний британец порой переигрывает своих старших коллег
Джордж Клуни, снявший «Субурбикон», пригласил на главные роли Мэтта Дэймона и Джулианну Мур, которая сыграла и Роуз, и ее сестру-близнеца Маргарет (персонажа Дэймона зовут Гарднер и все это, видимо, должно намекать на райский сад), однако центральным персонажем картины стал Никки — чудесный мальчик с просвечивающими на солнце ушами. Клуни не зря столько лет служил в «Скорой помощи» педиатром: он действительно умеет работать с детьми, и двенадцатилетний британец порой переигрывает своих старших коллег. Весь фильм кажется историей, рассказанной нервным ребенком с богатой фантазией: строгость и отчужденность папы — это наверняка ненависть, женщина, которая громко стонет, занимаясь с папой чем-то странным в подвале, пытается быть похожей на умершую маму и, покрасив волосы, становится ее точной копией, но мама была хорошая, а ты злая, злая, и не запихивайте в меня этот бутерброд, я знаю, вы его отравили, вы хотите от меня избавиться и улететь на Арубу. Даже два грабителя, толстый и тонкий, — это Филле и Рулле, заматеревшие и больше не боящиеся простыней с прорезями для глаз.
«Субурбикон» упрекают в ходульности некоторых персонажей, особенно Майерсов, которым сценаристы даже не придумали имен, однако как раз это вполне нормально для детского взгляда на жизнь. Какие могут быть имена у взрослых, обитающих где-то на периферии интересного мира? Мистер Майерс, миссис Майерс — вполне достаточно, что еще нужно? Беда «Субурбикона» в другом — в сущности, это два разных фильма. Один — черная комедия по старому сценарию братьев Коэнов, где добропорядочный глава семейства пускается во все тяжкие и, запутавшись в долгах и преступлениях, громоздит один труп на другой. Второй — социальная драма, в которой райский уголок, как говорится в рекламном слогане, превращается в филиал ада, и неравнодушные граждане становятся стадом бабуинов, осадивших дом чернокожих соседей и стучащих в барабаны и кастрюли. В самой идее соединить эти два сюжета тоже есть что-то детское: а давайте теперь отовсюду полезут зомби и всех съедят. И хотя белые активисты с флагами Конфедерации выглядят вполне органично в роли ходячих мертвецов, ничего хорошего из этого коктейля не получается. То ли его взболтали и не смешали, то ли наоборот, но обе этих линии так и не пересекаются, хотя в какой-то момент кажется, что Гарднер Лодж мог бы, например, подкинуть очередной труп в гущу протестующих граждан, разрешив свои проблемы и усугубив общественные.
Фильм напоминает сцену, где персонаж Дэймона взгромоздился на детский велосипед: он, разумеется, кое-как едет, задевая уши коленями, но до чего же все это неловко и неудобно. Хотя смешно, конечно, не поспоришь
Вообще мэшап — замечательное изобретение, однако если в случае «Гордости и предубеждения и зомби» из смешения жанров получается прекрасное остроумное кино, то в «Субурбиконе» эта схема совсем не работает. Может быть, не справился Грант Хеслов, сценарист «Доброй ночи и удачи» и «Мартовских ид», который вместе с Клуни дописывал и дополнял Коэнов, а может, дело в том, что комедии вообще плохо поддаются такой процедуре и нужно с самого начала брать два разных, но серьезных жанра, чтобы на выходе получилось что-то смешное. Понятно, что Джорджу Клуни, чьи демократические взгляды хорошо известны, хотелось высказаться на важную для него тему: вы хотите снова сделать Америку великой, но посмотрите, какой она была в годы своего могущества, кажущиеся вам идиллическими. Вы строите стены на границах, но вот вам история про забор вокруг дома людей, чья кожа темнее, чем толстые белые животы соседей. Вы выбрали Трампа, но поглядите на свои перекошенные от радости лица и не пеняйте потом на зеркало.
Однако социальный заказ, даже если он идет от чистого сердца, — вещь опасная. Возможно, если бы Джордж Клуни снял отдельный фильм о беспорядках вроде шарлотсвильских, все было бы гораздо интереснее, но и это не факт. Есть в этой сюжетной линии что-то действительно картонное. Бог с ними, с именами, но о Майерсах мы действительно мало что узнаем: на протяжении всей картины они по большей части молчат, заперевшись в доме, и только миссис Майерс иногда вступает в контакт с местным населением. Да и само брызжущее слюной население — одна большая массовка. Для самостоятельной истории всего этого слишком мало, для фона — слишком много. В результате получилось что-то из серии «а давайте мы в мелодраму добавим дискуссию влюбленных о решениях XXIV съезда КПСС и все испортим». Попытка нахлобучить эту серьезную тему на мрачную комедию про мальчика в аду напоминает сцену, где персонаж Дэймона взгромоздился на детский велосипед: он, разумеется, кое-как едет, задевая уши коленями, но до чего же все это неловко и неудобно. Хотя смешно, конечно, не поспоришь.