Белый дом и черные птицы

Если первое, что хочется сделать, подойдя к окнам, это поплотнее закрыть шторы или опустить жалюзи, значит, надо съезжать. Вы здесь жить не сможете. Да и с какой стати? Когда столько прекрасных видов на земле. Раньше я любил их коллекционировать. Париж – это тысячи крыш всех оттенков серого. Свинцовый простор, ветер и трехцветный флаг, плещущий вдали. Vive la France! В Лондоне, где бы я ни жил, мой взгляд всегда почему-то упирался в кирпичную стену напротив, отполированную временем и дождями до цвета запекшейся крови. А Петербург – это, конечно, дворы-колодцы, замурованные в кладбищенскую тишину, где только и слышно, как грохочет, взмывает и падает с диким скрежетом лифт-инвалид аккурат на две персоны.

Недавно в Амстердаме меня восхитили огромные окна в пол. Какой же оттуда открывается замечательный вид на воду, каналы! И какая там должна быть прекрасная жизнь! При этом никаких занавесок и штор. Можно любоваться на белые стены со средневековыми балками, на уютные лампы, озаряющие потолки и темные картины в тяжелых рамах. Представлять, какие люди там живут, какие книги читают, как глядят на себя в старинные зеркала, мерцающие в глубине комнат. Никогда я этого не узнаю. Чужая жизнь проплывает мимо со скоростью экскурсионного катера, бороздящего канал под механическую скороговорку экскурсовода.

В Москве окна моей квартиры выходят прямо на Белый дом. Идеальная заставка для какого-нибудь федерального канала или CNN. Я даже не знаю, нравится мне этот вид или нет. Просто есть некая данность пейзажа и судьбы: я тут живу. Белые, как рафинад, стены, черные шеренги лимузинов, небольшой, но ухоженный сад, где в июне поют соловьи и дурманяще пахнет сирень, что чувствуется даже на восьмом этаже. Впрочем, могу засвидетельствовать: никого в этом саду, кроме рабочих с тачками и шлангами для полива, не бывает. Раньше туда забегали стаи бездомных собак. Они облюбовали мраморные ступени перед парадным входом и возлежали живописными группами прямо под сенью бьющих фонтанов. В какой-то момент собаки исчезли. Судьба их мне неизвестна, зато к воротам были приварены огромные уродливые куски железа, чтобы ничто живое и постороннее не могло проникнуть на подведомственную территорию. Какое-то время назад там, где нежились четвероногие гости, была устроена площадка для вертолета премьер-министра. Может, она и сейчас там есть? Не знаю. Давно не имел удовольствия слышать знакомый гул пропеллера и лицезреть дюжих охранников в черных балаклавах, стоящих по периметру чугунной ограды с автоматами наперевес. Кстати, впервые этот кордебалет предстал во всей своей воинственной красе 7 мая 2012 года, в день инаугурации президента РФ. Тогда жильцам нашего дома не было позволено даже выйти из подъезда. Сидите и ждите, когда вам скажут. Стоит ли так уж удивляться, что президентский кортеж проследовал до Кремля по абсолютно пустой Москве?

Еще недавно любой просвещенный таксист, заслышав адрес, куда ехать, считал своим долгом поинтересоваться, как мы пережили события 1993 года, когда по Белому дому стреляли из танков, а несколько верхних этажей выгорело дотла. Увы, никаких душераздирающих подробностей сообщить не могу. Переехали мы с женой сюда сильно позже, когда капитальный ремонт Белого дома был завершен, а следы былых сражений аккуратно замаскированы слоем цемента, гранита и мрамора. Зато соседи рассказывали, как прятались от трассирующих пуль по кладовкам и ванным, как боялись выйти на улицу, как в воздухе пахло гарью и надвигающейся гражданской войной. В памяти об этих октябрьских днях на подступах к Пресненскому саду устроено нечто вроде самодельного народного мемориала с портретами убитых, православным крестом и красными тряпочками, сиротливо пламенеющими на голых кустах.

В октябре это место привычно обносят в несколько рядов железными изгородями и привозят автозаки со скучающими полицейскими. Но делать им тут нечего. Никто не бузит, не скандалит, не грозит отдать «банду Ельцина под суд». Пришедшие люди ведут себя смирно, стоят, переговариваются, зажигают свечи, купленные по соседству в храме Иоанна Предтечи. Наверняка выпивают. Как без этого? Со стороны их сходка больше похожа на встречу выпускников школы какого-нибудь замшелого 1975 года. Говорят, что городские власти несколько раз порывались мемориал снести бульдозерами, чтобы не портил вид торжествующей беломраморной государственности. Но всякий раз кто-то умный этот верноподданический порыв притормаживал. Пусть будет. «Кровь людская не водица». А Пресня потому и называется Красной, что много тут крови было пролито в разные времена.

Что еще сказать о виде из моего окна? Самое удивительное начинает происходить ближе к вечеру. Не каждый день, но все же. Вдруг налетают стаи ворон. Кажется, их сотни, может, даже тысячи. Откуда они берутся в таком количестве, не представляю. Они срываются с крыш, карнизов, подоконников, мусорных баков, мокрых газонов и черной тучей устремляются к Белому дому. Когда смотришь из окна, похоже на кадры из фильма Хичкока. Кажется, еще немного, и они начнут биться в окна, круша стекла своими злыми клювами и черными крыльями. Сумеречное небо в этот момент напоминает полотна абстракционистов. Траектории птичьих перелетов штрихуют его с сумасшедшей скоростью. Какая тайна скрывается за этими вороньими перелетами? Что притягивает их сюда? Почему они прилетают в одно и то же время и так же мгновенно улетают, а точнее, рассаживаются на крыше Белого дома до своего нового шабаша в небе? Все это вопросы, конечно, больше к орнитологам, но есть тут какая-то странная связь с местом и временем. Какая-то метафора нашей нынешней жизни: белые стены, черные птицы, тревожное предвечернее небо…

Я не спешу в такие моменты задернуть шторы. Само зрелище вызывает у меня скорее любопытство естествоиспытателя. Я вижу то, что вижу. И конечно, интересно, что будет дальше. Собственно, об этом специальный литературный проект «Вид из окна», где мы собрали очень разных писателей и очень разные истории. В итоге получилось что-то вроде коллективного портрета, вглядевшись в который, может быть, вы уловите сходство с тем, что видите вокруг. А если и не уловите, то наверняка с пользой и удовольствием проведете время.

Как принято писать в экскурсионных буклетах, «эксклюзивные виды» гарантируем.Ɔ.