Безумный забег артистов Таганки

Как записывалась грампластинка «Алиса в Стране чудес» с текстами песен и музыкой Высоцкого, известно далеко не всем. А поэт посвятил этой работе около трех лет, сначала отказывался от нее, но в конце концов сдался — говорят, под напором Марины Влади, которая сама незадолго до этого исполнила роль Алисы в радиоспектакле в Париже. В 1976 году пластинка увидела свет и имела оглушительный успех, хотя весь проект был на грани срыва: Наталья Сац на художественном совете отзывалась о песнях Высоцкого как о текстах, «развращающих детей». Впрочем, усмотреть в его стихах политический подтекст было несложно: чего стоят хотя бы песни «Мы антиподы» или «Про королевское шествие».

Создатели спектакля «Беги, Алиса, беги», вдохновившись примером Высоцкого, тоже сделали из детской сказки про путешествие девочки в волшебную страну актуальную, социально и политически окрашенную постановку, не забыв при этом, что в основе ее все-таки лежит прекрасный мир парадоксов и абсурда. Драматург Валерий Печейкин написал новую историю про «Алису», сохранив некоторых персонажей Кэрролла и остроумные придумки Высоцкого, композитор Иван Кушнир сочинил другую музыку, а художник Мария Трегубова вообще разошлась не на шутку: говорят, такой масштабной сценографии еще не знала сцена Таганки.

На сцене творится нечто невообразимое. Картинки сменяют одна другую с бешеной скоростью. Драматические эпизоды чередуются с музыкально-танцевальными, а для пущего эффекта целая вокально-хореографическая группа статистов сопровождает исполнение песен Высоцкого. На заднике — «выразительные» проекции: решетки тюремной камеры сменяются идиллическими картинами райской природы, дороги и линии электропередач — синим безоблачным небом, арены ликующих болельщиков — роскошным театральном залом, руины домов — шикарным белым лайнером. На сцене то «пляшут» огромные картонные куклы, то «пасется» опять же картонное стадо баранов, то вырастает дремучий лес, то устраивается безумное чаепитие с чашками в человеческий рост. По бокам сидят музыканты, играющие временами надрывную, временами лирическую, а временами тревожную музыку; красный занавес ездит взад-вперед, а во втором действии еще и вертится вокруг своей оси. Туда-сюда разгуливают животные невиданной красы. Белый Кролик (Никита Лучихин) и Мартовский Заяц (Дмитрий Высоцкий) — две огромные ростовые куклы, мягкие и пушистые. Они вечно подкалывают друг друга, один — белый, другой — серый, один — изворотливый и хитрый, второй — растяпа и вечно проигрывает первому. Красавец Чеширский Кот (Метелкин Александр) — вальяжное, добродушное и ленивое существо, склонное к меланхолии и любящее пустить слезу. Шляпник (Сергей Ушаков) — с горой цилиндров на голове. Совершенно умопомрачительная Синяя Гусеница (Екатерина Варкова), курящая кальян и потому пребывающая в некоем дурмане. И, наконец, блистательная Королева (Ирина Апексимова) — изначально Червонная, как у Кэрролла, но ставшая Червивой — по собственной воле. Что ни говори, Страна чудес. Но это только «внешняя» сторона постановки, в которой соединились абсурд современной действительности, актуальная повестка дня и философское содержание.

«Встать, суд идет!» — призывает зрителей Мартовский Заяц. Недоумевающие зрители нехотя поднимаются с мест, и взорам их открывается мрачная и устрашающая картина суда над Алисой. У Кэрролла в книге тоже был бессмысленный судебный процесс над героиней, правда, не в начале, а в конце сказки. А тут Алису буквально сразу же приговаривают к смертной казни, наутро ей должны отрубить голову. Осужденная судорожно планирует побег: за сутки она должна найти выход, ту самую нору, в которую она провалилась, попав сюда. И как-то сразу на ум приходит дело «Седьмой студии», вызывающее абсолютно те же вопросы: за что, зачем и почему?

Алис в спектакле в общей сложности четыре. Три из них добрые: совсем маленькая (Анастасия Митигуллина — единственная актриса, которую Диденко взял не из труппы театра), средняя — молодая девушка (Дарья Авратинская) и взрослая (Екатерина Рябушинская). Режиссер вместе с художником по костюмам Марией Трегубовой хотел подчеркнуть их внешнее сходство: коротко стриженные каштановые волосы, большие изумленные глаза, красное бархатное платьице и белые колготки. По словам Диденко, «возраст не имеет вообще никакого значения, возраст — величина абстрактная». И все-таки что-то отличает Алис друг от друга: младшая все время улыбается такой подкупающей, невинной улыбкой, средняя кажется среди них самой главной и рассудительной, а старшей как будто все равно, она все делает нехотя. Но они тем не менее выступают заодно, как единое целое, как разновеликие копии друг друга. Им противостоит четвертая Алиса — Алиса Ночи (Александра Басова) — темная, оборотная, злая сторона героини, облаченная в иссиня-черный костюм, с черными как смоль волосами и абсолютно черной кожей. Злая Алиса чинит препятствия трем другим и уговаривает Королеву перебраться на Землю и захватить там власть. Главное противостояние, на котором держится стержень спектакля, проходит даже не по линии Алиса — Королева, а Алиса — Алиса Ночи.

Действие спектакля четко разделено на две части. Первая еще как-то связана со сказкой Кэрролла, Алиса находится хоть и в слегка прогнившем, но все же волшебном королевстве, где, как поет Высоцкий, добро и зло живут на разных берегах, а остро социальный подтекст хоть и считывается, но все же не выходит на первый план. Зато второе действие, полностью придуманное Печейкиным и Диденко, кажется, написано исключительно исходя из актуальной повестки — место действия: Москва, наши дни. И это четкое разграничение между тем, что было там, и тем, что здесь и сейчас, пугает своей очевидностью. В Стране чудес Алиса могла беседовать с Мартовским Зайцем о самом понятии «свобода», о том, как надо готовиться к смертной казни: один ответ — петь (почему-то в этот момент отчаянно думается о Высоцком, который своим пением «закрывался» от внешних раздражителей, спасался, одним словом). Со Шляпником она рассуждала о судьбе писателя: в Стране чудес тот может творить и писать, а на Земле никто ничего не понимает, объяснять все надо. Когда же Алиса, а вслед за ней и Королева со всей своей челядью попадают в Москву, о чем наглядно свидетельствуют мелькающие на заднике фотографии столицы и агитационные плакаты из разряда «Апокалипсис сегодня», о свободе приходится забыть раз и навсегда. Первый приказ заполучившей власть Королевы: «Все запрещено». А без телевизора тут вообще нельзя разобраться в том, что хорошо, а что плохо, о чем с прискорбием сообщают «витающие в облаках» мама и папа Алисы (на головах у них действительно покачиваются перистые ватные облака). И самое главное — выясняется, что дочку они отправили в Англию по обмену, за что, собственно, и одарены были чудом техники — телевизором.

Ну вот все и встало на свои места. Там в Стране чудес была Англия, а тут — Москва. И начинается новая фантасмагория. Только какая-то уж больно привычная, знакомая. И потому не кажущаяся абсурдной. Королева с Алисой Ночи отправляются в Резиденцию зла, откуда государыня правит бал. Кот, Заяц, Кролик и Шляпник и все прибывшие из Страны чудес переродились и беспрекословно ее слушаются: раз все запрещено — значит запрещено. Можно вот разве что в крохей играть. Крохей — выдумка Высоцкого, он решил, что такая игра будет понятнее слушателю пластинки, чем изначальный крокет. Ну что ж? И зрителю спектакля такая игра понятнее: на экране беснуются трибуны, а вся свита королевы в прекрасных спортивных костюмах с логотипами ВТБ-банка без устали упражняется в крохей. Слова песни Высоцкого тут как нельзя кстати: «Король, что тыщу лет назад над нами правил,/Привил стране лихой азарт игры без правил,/Играть заставил всех графей и герцогей, Вальтей и дамов в потрясающий крохей».

Подчиненные Королевы — отныне валеты и дамы. А сама правительница в роскошном серебряном платье и с короной на голове на торжественном организованном ею банкете зачитывает очередные приказы: «Все мужчины должны быть мужчинами, все женщины — женщинами». В полный восторг ее приводит известие о том, что театр, вверенный в подчинение Гусенице, не подготовил к сегодняшнему вечеру никакой постановки: мудрость Королевы настолько безгранична, что никакие спектакли ей и не нужны.

И все-таки, как и положено, в сказке добро побеждает зло, Алиса оказывается сильнее Королевы и Алисы Ночи и справляется с ними даже без помощи Шляпника, Зайца и Кролика, для которых банкет оказывается важнее государственных переворотов: «На голодный желудок лучше революций не совершать». Алису навещает Автор-Высоцкий (Игорь Ларин), с огромной головой-маской поэта, и сообщает ей, что она победила: а он все время был тут рядом, прямо у нее за спиной. Но «не обрывается сказка концом», как поется в его же песне… Все будет повторяться вновь и вновь. И хотя Алиса Ночи скрылась где-то в недрах зрительного зала, Королева улетела, покуривая сигарету, на небольшом вертолете, все эта история, по словам Автора-Высоцкого еще не раз повторится: и будет суд, и будет бегство, и будет Страна чудес. Мы все время, как белки в колесе, бежим по одному кругу, все бежим, бежим, как Кролик из романа Джона Апдайка, который как ни пытался «убежать» от себя, так и не убежал. Временная победа Алисы иллюзорна и призрачна. Автор-Высоцкий непрозрачно намекает нам, что каждый вторник «сон» Алисы будет повторяться, правда, в конце ее всегда ждет победа.

Можно, конечно, предъявить этому спектаклю и некоторые претензии: поют актеры Театра на Таганке не как солисты Ла Скала, прямо скажем, да и до Высоцкого им далеко. Но играют наотмашь. Декораций таких давно не видела не только временно впавшая в спячку, а теперь просыпающаяся Таганка, но и вся театрально искушенная Москва. «Беги, Алиса, беги» — прекрасный подарок Таганки к юбилею Высоцкого, который вложил в уста персонажей едкую и язвительную насмешку над нравами Страны Советов, а в этом спектакле усилиями блестящей команды знакомая сказка обрела новое современное звучание.