Вагончик тронется, а приз останется

Из Манежа их вежливо попросили. Сегодня там должен выступать президент. Как у нас принято, об этом стало известно в последний момент. Поэтому пришлось искать новый адрес и перепечатывать пригласительные билеты. Но Гостиный двор, погруженный в тревожную театральную тьму и декорированный в черно-красных тонах, показался мне даже более подходящей площадкой для церемонии награждения премии The Art Newspaper Russia, как ее задумал и срежиссировал бессменный постановщик и ведущий Алексей Агранович.

По сути это был оригинальный спектакль, где отсутствовала привычная суета с конвертами и обязательная интрига, кому достанется награда. Все свелось к череде пластических, музыкальных и видеономеров, которые, сменяя друг друга, создавали ощущение какого-то бесконечного, странного и грустного путешествия. Эффект этот был дополнительно усилен видеоизображением поезда, несущегося на экране по необъятным заснеженным просторам нашей Родины, где на каждой остановке выдают очередной приз The Art Newspaper Russia. Символично, что сам приз — скульптура российского художника Сергея Шеховцова — представляет собой две культовые башни в миниатюре — кремлевскую Спасскую и Биг-Бен, — расположенные относительно друг друга как стрелки часов. Трогательный оммаж глобалистским мечтаниям былых времен, когда казалось, что прекрасный новый мир только и ждет, чтобы распахнуть свои объятия и слиться с нами в дружном порыве. Увы, спустя шесть лет стало ясно, что никаких слияний не предполагается, а есть суровая проза разнообразных санкций, последствия которых в той или иной степени испытали на себе почти все, кто пришел вчера на церемонию в Гостином дворе.

И, в сущности, осталось лишь очень маленькое пространство, элегантное гетто, населенное красивыми женщинами в вечерних платьях и представительными мужчинами, продолжающими вести себя так, будто холод и мрак за окном их никак не касаются. Те же лица, те же разговоры, кружащие вокруг последних торгов на Sotheby’s и новых цен в Базеле. Те же установки на европейскую толерантность и политкорректность. И даже то обстоятельство, что главным изданием по искусству в России стал западный бренд The Art Newspaper, тоже говорит о многом. Как, впрочем, и то, что его владелицей является наша соотечественница Инна Баженова, приобретшая права не только на российскую франшизу, но и на все международные издания, выходящие под этим названием.

Парадоксальность нынешней ситуации заключается в том, что художественного рынка в России почти не существует, а шикарное издание по искусству есть. Закон о меценатстве до сих пор не принят, а частные музеи все равно открываются и даже процветают. И по-прежнему находятся смельчаки, готовые вкладывать немалые средства и силы в искусство, не думая об инвестициях, не надеясь на будущую прибыль, а тем более на поддержку государства. Выгода для них тут одна — само искусство, которое живет и развивается по собственным законам, игнорируя политические барьеры, государственные границы и таможни. У этого поезда свое расписание и свой непредсказуемый маршрут. Все, что нам остается, — это стоять на перроне и махать ему вслед. И только избранным, если повезет, удается вскочить на его подножку.

Что-то подобное произошло с номинацией «Выставка года», в которой победил проект ГМИИ им. Пушкина «Цай Гоцян. Октябрь». Сам художник приехать не смог, но прислал свое видеоприветствие из Нью-Йорка, в котором напомнил нам о быстротечности человеческой жизни, об облетевшей березовой роще, которую он посадил прошлой осенью в сквере перед Пушкинским музеем, и о своих картинах, написанных горящим порохом. Его «Октябрь» — это исповедь человека, не понаслышке знающего, что такое революция и какие страшные черные прожженные пятна она оставляет не только на стенах, но и в душах людей.

Выбор Цая Гоцяна на музейный проект к 100-летнему юбилею Русской революции — может быть, самый смелый и эффектный жест за три года директорства Марины Лошак, которая не скрывала своей радости, получая призовые башни. Она лишь посетовала, что из-за морозов не рискнула надеть летнюю майку с надписью I love Tsai Gotsyan. Впрочем, эта майка оказалась на кураторе выставки Александре Даниловой, которая с большой готовностью ее продемонстрировала публике. По контрасту с ликованием музейных дам, на мой взгляд, несколько меланхолично прозвучало «Полюшко-поле» в исполнении женского китайского хора и актрисы «Гоголь-центра» Ян Гэ. И даже танцовщики в красноармейской форме, изображавшие классические движения цигун, не смогли добавить пороха этому действу. Похоже, он весь был потрачен на полотна Цая Гоцяна.

Зато короткометражный фильм, посвященный экскурсии Павла Третьякова по Новой Третьяковке, смотрелся как настоящее кино. Во-первых, актера Егора Корешкова замечательно загримировали, добившись абсолютного сходства со знаменитым портретом Крамского. Во-вторых, получился содержательный диалог. Третьяков ходит по залам и не понимает, что висит на стенах. «Я этого не покупал», — время от времени возмущается он. Ему почтительно, но твердо возражает неведомый женский голос, похожий на голос директора Третьяковки Зельфиры Трегуловой. Бывший хозяин недоволен, растерян, раздражен. Вокруг все чужое и незнакомое. Но талант коллекционера и заключается в том, чтобы предвидеть новое, предсказывать и приближать будущее. Во многом за это и получила приз «Музей года» Государственная Третьяковская галерея. В прошлом году она решила расстаться с имиджем замоскворецкой хранительницы старой доброй реалистической живописи и выйти на мировые просторы во всеоружии новейших технологий, самых модных имен и смелых проектов. Что из этого получится, еще говорить рано. Но километровые очереди, обновленные рекорды посещаемости и фантастический проект Рема Колхаса по перестройке здания на Крымском валу наглядно подтверждают, что курс взят правильно, а Зельфира Трегулова не привыкла проигрывать.

При этом никто не собирается замалчивать или списывать в запасники традиционное русское реалистическое искусство. И в этом смысле награда «Личный вклад», которую получил предприниматель и основатель Института русского реалистического искусства Алексей Ананьев, свидетельствует о широте взглядов команды The Art Newspaper. «Окна в Россию. Шедевры семи поколений» — большая выставка, уже показанная в 11 городах, — продолжает классическую традицию «передвижников», которую Ананьев особенно почитает. Известно, что он любит лично встречать гостей на вернисажах, охотно с ними общается, рассказывает о картинах из своей коллекции. И хотя в благодарственном слове он не преминул напомнить, что пять лет состоял в номинантах, слова эти прозвучали не столько укором, сколько признанием того, что справедливость все-таки существует. В честь лауреата был показан видеодуэт из оперетты Шостаковича «Москва — Черемушки», снятый прямо в интерьерах Музея русского реалистического искусства.

Срок в искусстве тоже имеет значение. Восемь лет англичанка Розалинд Полли Блейксли трудилась над эпохальных трудом «Русский холст: живопись в императорской России, 1757–1881». Для продвинутого читателя, может быть, там и нет особых открытий. Знакомый набор хрестоматийных имен — Брюллов, Венецианов, Репин, Саврасов… Но, собранные вместе под глянцевой обложкой красивого тома, в интерпретации английского исследователя, влюбленного в Россию и русское искусство, они становятся частью общеевропейского художественного процесса. Меняется контекст, оптика восприятия, появляется новый масштаб осмысления. И за это миссис Блейксли получает премию «Книга года», а вместе с ней и инсценированный эпизод из книги Венички Ерофеева «Москва — Петушки».

Для финала церемонии было выбрано чтение поэтической аллегории на восшествие Анны Иоанновны на престол и ария «Иду на смерть» в исполнении ансамбля барочной музыки «Солисты Екатерины Великой» (художественный руководитель Андрей Решетин). Имперский пафос и размах соответствовали и номинации «Реставрация года», где победила конклюзия «Апофеоз царствования Анны Иоанновны». Публика была даже в некотором замешательстве: что, собственно, реставрировала большая группа людей, дружно высыпавших на сцену получать приз? Спасибо Алексею Аграновичу, вовремя объяснившему нам, что конклюзия — это несколько полотен старинного шелка, расписанных маслом и посвященных войне России с Турцией в 1735–1739 годах. При этом одними изображениями дело не исчерпывается: тут и разные замысловатые эмблемы, и символы, и поэтические тексты на латыни и русском языке, и аллегории, и загадки. Реставраторам эта императорская конклюзия досталась в весьма ветхом состоянии. Понадобилось провести целое научное исследование, чтобы она засияла первозданными красками и обрела свое место на выставке в Историческом музее. Уже никто не помнит имена и лица маршалов, которые там запечатлены, но живопись осталась. Искусство вечно!

…И снова на экране мелькают вагоны и шпалы, снова проносится мимо поезд с логотипом РЖД. Куда? Зачем? Зрителями, а может, и участниками какой конклюзии нам еще предстоит стать? Ответов на эти вопросы у редакции The Art Newspaper Russia, похоже, нет и быть не может. Зато есть две красивые башни в виде престижного приза, за который после нынешней церемонии, я уверен, наше арт-сообщество будет бороться еще с большим рвением.