Школа без родителей

К школе, как и к институту, я отношения давно не имею, но вот школьники приходят ко мне каждый день. Мы с ними разговариваем о том о сем — в том числе, конечно, и об их школьной жизни.

Для меня представляется очевидным, что школа, школьное — да и высшее, наверное — образование должны будут как-то измениться в самое ближайшее время. Они уже меняются. Причина в том, что хрестоматийный сценарий, веками и тысячелетиями реализовывавшийся в обучении — у учителя есть та или иная информация, у учеников ее нет, он им ее передает и потом спрашивает, как усвоилась — совершенно очевидно изживает себя прямо на наших глазах. Информация, по объему и разнообразию многократно превосходящая содержимое памяти любого учителя, теперь находится во всемирной сети и поступает к нам по запросу из «коробочек».

Но просто наличия информации в интернете явно недостаточно, получения образования гипнозом или прямой передачей в мозг никто пока не изобрел, стало быть, пусть не сегодняшняя школа, но какой-то образовательный институт все равно нужен.

Так думаю я и, кажется, большинство экспертов. А что думают школьники? Они ходят в школу каждый день — и именно им, опираясь в том числе на свои школьные воспоминания и мечты, придется ее как-то менять.

На сегодняшний день я опросила совсем немного подростков — 20 мальчиков и 18 девочек, но зато специально выбирала самых смышленых и способных формулировать свои мысли. Плюс все они говорили, что сами думали над вопросами школьной реформы еще до моего запроса, а некоторые даже что-то читали и обсуждали эту тему с друзьями. Возраст — от 11 до 17 лет.

Первая, прямо-таки ошеломляющая и выбивающая почву из-под ног нынешних и будущих реформаторов неожиданность — почти половина детей (18 человек) считает, что школа, в которой они учатся, такой и должна оставаться. В ней есть недостатки, но как-то существенно ее реформировать — еще опаснее. В самой школьной туповатой консервативности есть хоть какие-то гарантии. Гарантии чего — получения знаний? А вот и нет. Любые знания — это сегодняшние дети понимают прекрасно — можно добыть в любую минуту из тех самых коробочек. Гарантии взаимопонимания, общих и более-менее достойных ключей доступа. Понятно? Я тоже не сразу поняла. Суть вот в чем. Мои школьники говорят о том, что людям достаточно сложно понять друг друга, потому что они разные. Но понимать и договариваться все равно надо. Всю жизнь. Если люди с детства что-то такое одинаковое увидели, заучили и одинаковое понимание этого им в головы считай насильно засунули, то это получается такая одна для всех платформа и точка отсчета (палочки должны быть перпендикулярны, Катерина — «луч света», Онегин — «лишний человек», Волга впадает в Каспийское море, угол падения равен углу отражения и т.д.), начиная с которой можно строить уже всякие другие оригинальные здания совместного понимания. В нашем сегодняшнем обществе не дефицит знаний и образования, а дефицит чувствования, понимания друг друга и умения договариваться. Многие уже вообще в реальности общаются с трудом и живут всю жизнь одни. А при наших нынешних постоянно расширяющихся технологических возможностях это неумение почувствовать, понять и договориться просто опасно для существования всего человечества. А вот когда людей в детстве одинаково учат, на одних и тех же задачах и примерах, им взрослым договориться все же проще. Объясняли они мне это, конечно, разными словами, но все 18 говорили, в общем-то, об одном и том же. Я абсолютно не ожидала, что они могут так мыслить и долго сама себе не могла поверить, что я именно это слышу. Однако — могут. Все эти ребята, конечно, считают, что кое-что в школе можно и изменить. Например, большинство из них против домашних заданий. Считают, что нужно все изучать в школе и прямо на уроке закреплять пройденное. Некоторые считают, что домашние задания должны быть по желанию. Кто чувствует, что ему надо еще повторить — пусть делает. Но никаких дополнительных репрессий, если не сделал.

По вопросу школьных оценок — все 18 консерваторов считают, что оценки конечно, вызывают стресс, но они, безусловно, нужны. Без них не будет стимула, возможности сравнить себя с другими, да и обратная связь полностью потеряется.

По вопросу ходить или не ходить в школу один из моих консерваторов, 16-летний гимназист, высказался с прозрачной и беспощадной жестокостью: «Общеобразовательная школа — это сейчас последнее место и единственный способ для взрослых хоть как-то контролировать и направлять социальную жизнь подростков. Хорошо это или плохо — я не знаю».

Остальные 20 моих подростков — реформаторы. Более или менее радикальные.

Шестеро считают, что школа не нужна вообще. Каждый может выстроить себе индивидуальный образовательный маршрут («да, нужны люди, которые посоветуют, и это не родители») и по нему слушать лекции, выполнять какие-то задания, получать консультации у специалистов. Еще пятеро считают, что в начальной школе, класса до шестого, должно быть групповое обучение, а потом — только индивидуальное.

Остальные 9 — за групповое обучение от начала до конца: «иначе мы вообще все превратимся в этих, которые только в гаджетах и сидят», «надо же где-то общаться», «друзей на всю жизнь часто в школе находят, вот у моей мамы так», «нужно учиться взаимодействовать», и даже «детеныши должны группами расти» (тут я как бывший биолог чуть не прослезилась).

Опять об оценках. Лишь пятеро реформаторов считают, что они вообще не нужны. Остальные (некоторые с откровенной грустью) уверены, что нужны, без них не получится.

А вот — сюрприз-сюрприз для родителей! — 22 ребенка из 38 считают, что в школе будущего родители не должны никак участвовать в обучении детей после третьего класса (до этого можно помогать, но только если ребенок сам попросит). Пятеро считают, что должен быть принят специальный закон или постановление, запрещающее родителям «доставать детей с уроками». Общение детей и родителей будущего должно быть основано на чем угодно, но не на обсуждении школьной успеваемости. Услышьте, кто может!

Но, конечно, должны быть специальные люди и места — почти все считают, что эти места должны быть в интернете, — куда ребенок может обратиться за консультацией, если ему что-то непонятно. Две трети детей считает, что в школе будущего консультировать будут роботы — они не устают, не раздражаются, им не нужны выходные, зарплата и т.д. Почти половина реформаторов считает, что и учить в школах будущего тоже будут андроиды — по тем же причинам. Вторая половина — за живых людей: «с ними интереснее», «с живым человеком всегда приятнее», «в школе же не только знания дают, но и жизни учат, общаться, а откуда же андроиду это знать?»

Кем будут эти живые учителя?

Почти все реформаторы считают, что учительство будет не профессией, а этапом жизни части людей будущего. Причем этапом престижным и высокооплачиваемым. Вот ты, допустим, актер или математик. И работаешь актером или математиком. И если ты в своем деле хорош, то на каком-то этапе ты получаешь право немножко поучиться психологии и еще чему-то, сдать экзамен и пойти на год-два-три в школу преподавать математику или актерское мастерство. А потом вернуться в свою профессию. И то, что у тебя был такой опыт — это очень серьезное признание твоего профессионального уровня. Ты не только хорошо играешь или считаешь, ты еще и доказал, что можешь учить этому других. И связь таких учителей и учеников сохраняется почти на всю жизнь, особенно если кто-то под его влиянием потом выбрал профессию актера или математика.

Как составляются и корректируются программы? Чему учить?

Все реформаторы считают, что программ по каждому предмету будет несколько и, опять же, проконсультировавшись со специалистами, ребенок сможет выбирать и учиться по удобной ему программе.

Реформаторы, естественно, считают, что выбирать можно будет и предметы.

Как это согласуется с групповым обучением? Да очень просто! Биологию он учит с этой группой, а антропологию — с другой. Но группы постоянны на весь курс обучения.

Многие — 17 человек — считают, что в будущем грань между средним и высшим образованием сотрется. Учиться люди будущего будут лет до 25 (это мнение большинства, но есть исключения).

Немного радикализма.

— Всех детей, начиная с восьми лет, нужно отбирать у родителей и до 18 лет обучать и воспитывать в творчески ориентированных интернатах. Учителя в этих интернатах — самые успешные в своем деле люди, согласившиеся на жертву ради будущего человечества.

— Детей надо научить читать, писать, считать и пользоваться интернетом. Потом, лет с десяти, дети начинают работать (сначала по паре часов в сутки, на простых работах и на подхвате, потом там, где посложнее) и попутно учиться тому, что им интересно.

— Образование уже не важно. Еще немного — и все станут делать роботы, а люди будут лежать в ванночках и жить в виртуальных мирах. А потом просто все это отключат, оставшиеся в живых одичают и история человечества начнется сначала.

— Надо всех учить космическим профессиям. На Земле уже места мало.

— К каждому ребенку, как он родился, будут приставлять специального робота-аватара. Он его всему и научит. (Мой вопрос: «А что же родители?» Ответ: «А они живут своей жизнью и вечером спрашивают, как дела».)

— Нужно, чтобы дети воспитывались вместе с животными в лесу. Тогда они, когда вырастут, не будут портить природу. А чему учить — это все равно, все равно много лишних.

И в завершение:

Все 38 школьников хотят, чтобы в средней школе был предмет «самопознание». Знать бы еще, что это такое. И кто будет ему учить. Роботов не предлагать.