«Чубайса в шахту, чтобы черным вылез!» К юбилею Виктора Черномырдина
Виктор Степанович был премьер-министром в самые тяжелые для России дни, их сейчас перечисляешь как хронику бедствия: путч в октябре 1993 года, захват заложников в Буденновске летом 1995 года, первая чеченская война, «черный вторник» и «черный четверг». «Я всю жизнь работал в атмосфере нефти и газа» — так он сам говорил о своей жизни, и я думаю, что имелись в виду не только тюменские промыслы и оренбургский газоперерабатывающий завод.
Став самым молодым директором этого завода — крупнейшего в Европе — в 35 лет, затем став самым молодым нефтегазовым министром СССР, он, красный директор, добился (не пройдя по трупам, а честной и достойной работой) поста премьера в совсем новой стране и впитывал это новое, как губка. Кто-то, по-моему, Гайдар, говорил: «Черномырдин получил самое дорогое экономическое образование в истории». Но все тогдашние политики учились на ходу и учили друг друга.
Немцов рассказывал мне, как ЧВС ругал его за то, что нельзя в Белом доме по телефону трепаться. «Записки писать надо. Хочешь выйти — выйди на улицу и поговори». Или он звонил директору шахты и просил: «Чубайса в самую глубокую шахту, чтобы он залез рыжим, а вылез черным». Но стоит отметить, что Чубайс и другие его коллеги много про кого могут плохо сказать, но не про Черномырдина.
Они были люди разных поколений, но одного понимания — рыночниками. И он был таким, хоть и красным директором, но рыночником. Так что они были «одной веры».
Что же за человек он был? Балагур, весельчак, автор афоризмов — совсем не полный его портрет. Но я бы не назвал его веселым человеком. Он мог, конечно, на гармошке, на баяне поиграть и водочку пить с Мстиславом Ростроповичем и Морисом Дрюоном. Но все же это был такой сосредоточенный человек, который мог и выругаться, и поговорить с террористами. Как он обиделся на меня, в бытность послом на Украине, после того как ему пригрозили высылкой в Россию за высказывания в адрес Ющенко: «Твоей милостью!» — закричал он в посольский телефон и повесил трубку.
Ему многое ставили в вину, в том числе и этот эпизод с Басаевым — «вступил в переговоры с бандитами». Но на нем лежала ответственность, он понимал, что несколько десятков человек уже погибли и это только начало — жертв может быть сотни и даже тысячи. После тех событий он почти каждый год ездил на кладбище, к этим могилам. И стоял там по 20, по 30 минут. Задумчивый, усталый человек, он страдал, скорее, от бессилия в некоторых ситуациях.
20 лет назад, в такие же апрельские дни, накануне его шестидесятилетия, Ельцин отправил Черномырдина в отставку. Мы тогда летали с ним в Ямало-Ненецкий автономный округ, откуда он избирался в Думу. Он встречался там с простыми людьми: учителями, врачами, они рассказывали ему о своих бедах, он хотел помочь им и страдал от невозможности это сделать.
Впрочем, собственные ошибки он держал при себе, не особенно о них говорил. Может быть, это такое поколение — Ельцин и Черномырдин, они считали, что стратегически у них было верное направление. «Курс у нас один — правильный». Так он говорил об этом.
И его личный курс, и политический прежде всего были основаны на главном качестве — порядочности. В год выборов 1996 года к нему не раз ходили доброхоты. В январе, когда у Ельцина был рейтинг 2%, они говорили ему: «Надо забирать власть, Виктор Степанович!» И в ноябре, когда выборы были уже выиграны, а Борис Николаевич, по совету Черномырдина, лег на операцию по коронарному шунтированию (сам ЧВС перенес такую же операцию незадолго до того), морские офицеры с ядерным чемоданчиком сидели в специальной комнате. Главой государства был Виктор Степанович — согласно подписанному Ельциным указу. Доброхоты приходили и говорили: «А может, не отдавать обратно чемоданчик-то, Виктор Степанович?»
Он так об этом говорил мне. «Помнишь, как Хасбулатов с Ельциным сцепились? А если бы Черномырдин с Ельциным сцепились, что было бы со страной?» У него были амбиции, но была и большая ответственность. И уже не таким веселым на этом фоне кажется еще один его афоризм: «Я все время работал первым лицом».
Когда в 1998-м случился дефолт, Ельцин снова его позвал и дважды предлагал Госдуме назначить его премьером. И Черномырдин даже снова вселился в Белый дом, и даже кресло Сергея Кириенко, который был габаритом поменьше, поменяли на кресло Виктора Степановича, которое предусмотрительно стояло в соседнем кабинете. И если бы Ельцин в третий раз, как это положено по Конституции, предложил его кандидатуру, Госдума никуда бы не делась, наверное. Но Ельцин не предложил. Тем не менее ЧВС и это воспринял спокойно. И хотя в России и за рубежом Черномырдина считали преемником, он понимал, что право выбора за Ельциным.
После было еще много трудной, большой работы и много потрясений; совсем не смог перенести Виктор Степанович уход своей жены. В 2010 году его не стало. Я думаю, его надо воспринимать не как современника, а учителя, сотня его выражений здорово может рассказать и о нас сегодняшних.
ЧВС — политик вчерашнего дня, но один из самых симпатичных. Обижался, бывало, на меня, но, вообще, мне очень повезло, что у меня был такой герой. Мне его очень не хватает.
Записал Игорь Залюбовин