На стороне детей

— Он же у меня на самом деле совершенно не злой. Он добрый.

— Доброта — стопроцентно действенное качество личности. В чем она проявляется у вашего сына? В каких делах?

— В делах?.. — в голосе матери некоторая растерянность.

— Ну, возможно, он подбирает на улице брошенных собак, ухаживает за ними и ищет им хозяев, может быть, регулярно приходит на помощь попавшим в трудную жизненную ситуацию товарищам, любит придумывать и делать подарки, внимательно ухаживает за заболевшими членами семьи, оказывает вам поддержку, когда она вам нужна, что-то еще. Вы же лучше знаете своего ребенка. Приведите примеры.

Женщина думает. Потом говорит:

— Ну, однажды он сказал: давай не будем хлеб выбрасывать, вынесем его голубям.

— Вынес?

— Не помню. Ну, может быть, я как-то не так сформулировала. Но в общем он никогда сам первым не начинает.

— Не начинает сам — что?

— Другие мальчики в классе его все время подначивают, он им сдачи дает, а голос у него громкий, он крупный, учительница его видит и слышит, и получается, что он во всем виноват и он дерется. А разбираться, с чего все началось, она не хочет.

— А откуда вы знаете, какова была настоящая последовательность событий в этих конфликтах? Вас же там не было.

— Так он же мне рассказывает, что вот — сначала Вася его обозвал, а потом уже он его толкнул и тот со стула упал.

— Но, может быть, ситуации чередуются? Когда-то зачинщиком выступает ваш ребенок, когда-то — другой. Плюс несимметричность его реакции, которую и замечает учительница.

— Нет, он сам первым не полезет никогда. Он говорит, что всегда только защищается. Я своему ребенку верю!

***

— Она у нас всегда была домашняя девочка. Уроки мы с ней вместе делали, в театральном кружке занималась. И вот в седьмом классе к ним пришла эта Света. Она, знаете, из не очень благополучной семьи, мать их с сестрой одна воспитывает, совершенно ничего не контролирует, и интернет никогда не ограничивала — смотри что хочешь и сколько хочешь. Моя, конечно, сразу к этой Свете потянулась.

— Почему же «конечно»? До прихода Светы у вашей дочери были в классе друзья, подруги?

— Да, была одна подружка. Очень милая, тихая девочка Валя. Мы ее даже на дачу один раз с собой брали. Наша в их паре всегда верховодила, придумывала игры какие-то…

— И что же дружба с Валей с появлением Светы?

— Да как-то раздружились они, моя сказала: мне с ней скучно. Стала ей эта Света прямо светом в окошке, прости господи. Потом к ним Марина еще присоединилась, у нее родители развелись, так она теперь живет с отцом и его новой женой. И Салтанат еще — азиатская девочка, непонятная какая-то. В общем, вы понимаете…

— Пока не понимаю.

— Ну, эта Света считала себя самой крутой и вела себя соответственно, а остальные ей подпевали и старались во всем подражать. Везде они вместе ходили, и дома у нее сидели, у нее днем там никого нет. Я запрещала, но моя врала, что на дополнительные занятия по математике ходит — это ее подружки подучили, конечно, их-то самих родители отпускали куда угодно. А потом меня вызвали к директору школы и сказали, что моя дочь хамит учителям, нарушает дисциплину и принимает участие в интернет-травле одноклассницы. А еще после муж полез на всякие ее страницы в социальных сетях и выяснил, что она там матом переписывается с каким-то тридцатилетним мужиком.

— Так. Теперь понятно. Что же вы сделали?

— Я, естественно, ей сказала, чтобы она больше к этой Свете и остальным из этой компании не приближалась. Потому что моей самой по себе и в голову бы не пришло… Ну и интернет полностью отрубила, конечно.

— Но возможно ли это? Ведь они же все учатся в одном классе.

— Все с этой Светы началось, я ж вам говорю, я директору так и написала в заявлении. Если невозможно, пусть ее тогда из класса убирают! Я и матери ее позвонила и все ей высказала…

***

— Вы психолог, и вы, конечно, знаете, что мать всегда должна быть на стороне своего ребенка.

— Хотелось бы конкретики.

— Нынешним учителям все безразлично. Пришли, оттарабанили свое и ушли. И это еще считается хорошая школа. Гимназия. Мне еще в третьем классе завуч сказала: воспитывать ребенка — это ваше дело. Наше дело — его учить. Как вам это? И какое при этом у самих детей может быть к ним отношение?

— Не знаю. А что все-таки у вас происходит?

— Они говорят, чтобы я сына из их школы забирала.

— Он не справляется с гимназической программой?

— Справляется совершенно — в том-то и дело! У него всего одна тройка — по английскому языку, причем чисто из-за конфликта с учительницей, он по-английски практически свободно говорит, мы часто за границу ездим, он жил в Англии в семье по обмену, никакого языкового барьера. Он говорит: что мне эти правила, если я читаю, говорю, понимаю. А она требует именно правила, а на все остальное ей наплевать.

— Так в чем же проблема?

— Они говорят: он мешает образовательному процессу и не признает авторитетов. А вы сначала этот авторитет заработайте — об этом вот думает кто-нибудь?

— В чем конкретно все это проявляется?

— Ну он может на уроке учителю возразить, как они говорят, «в недопустимой форме». А если он специально к этому уроку готовился, читал в интернете заранее, и учитель действительно, как он говорит, «туфту несет»?

— Но если ваш сын уже владеет неким «истинным знанием» из интернета, на уроке можно и промолчать.

— А почему это он должен молчать?! И если он по теме знает больше, чем учитель, — это вообще как?

— Больше всех сейчас знает интернет. Это действительно проблема для традиционного образования. Школьной системе неизбежно придется как-то к этому приспосабливаться. Лучше всего приспосабливаться в сотрудничестве.

— Именно! Правильные ваши слова! Вот я пошла в РОНО и так им и сказала: давайте сотрудничать. Моего сына хотят вышибить из гимназии, и вы должны мне помочь восстановить справедливость!

***

Понятно, объяснимо? Да конечно, сто раз объяснимо. В конце концов мать действительно всегда на стороне своего детеныша. Хоть против всех. Хоть против всего мира. Это биология.

Когда я только начинала работать, думала: как странно, никогда не приходят с теми, кто «втягивает», «подначивает», «начинает первым» и т. д. Всегда только «жертвы». Но, может быть, так и должно быть? Просто у «тех» нет никаких проблем? И они у меня в кабинете не появляются?

Хорошо помню свой первый инсайт по этому поводу. Пришла мать с подростком: жалуются и посылают «проконсультироваться с кем-нибудь» в школе давно, а недавно учительница в сердцах сказала: «Да он у вас уже просто готовый мерзавец!» — вот мать теперь думает, куда сподручнее пойти пожаловаться (это еще перестройка была, надо понимать, обстоятельства совсем другие, не как сейчас).

Я попросила мать выйти, стала разговаривать с самим парнем. Он почему-то проникся ко мне доверием и стал рассказывать откровенно, лишь чуть-чуть куражась. Чем дальше, чем более сложные чувства я испытывала. Потому что отчетливо понимала: вот передо мной тот самый, который собрал бандочку из себе подобных, избивает не угодивших одноклассников четверо против одного, отнимает деньги у младшеклассников, ни в грош не ставит ни родителей («они неудачники»), ни учителей («они ваще лохи, вы знаете, какая у них зарплата?»), уверен, что «бабло не пахнет, лишь бы его в достатке было».

Мать же искренне считала, что ее мальчик на самом деле «добрый, и на него все наговаривают».

«Добрый» же мальчик, узнав, что я когда-то работала в зоопарке, в конце нашей встречи почти с гордостью сказал: вот и я животных, лягушек там или еще кого, уже давно не мучаю. Считаю, что это отстой и только совсем дебилы этим занимаются. То ли дело шкетов мелких помучать.

***

Есть в психологии такое понятие «локус контроля». Согласно определению этот локус бывает внешним и внутренним. Внешний — это когда причины своих успехов и неудач мы ищем снаружи. Внутренний — это когда причины тех же явлений ищутся нами в наших собственных решениях и поступках.

Родительский локус контроля тоже, как мне кажется, бывает внешним и внутренним.

И очень часто пресловутое «на стороне ребенка» выглядит как типичный внешний локус контроля: «его спровоцировали», «его заставили», «его втянули», «это они сами, а он только…» и так далее.

Я готова к тому, что мое мнение может быть оспорено, но оно таково: часто подобная позиция родителя — медвежья услуга детям. И результат получается вовсе не таким, на какой родители рассчитывают.

Почему? А потому что дети — имитаторы. Они с детства слышат, верят родителям (это удобно) и привыкают считать себя не субъектом, который сам себя выстраивает и сам управляет своим поведением, своими реакциями на внешнее воздействие, а объектом воздействия внешних сил, которые на него неопровержимо влияют, «вынуждают» и «портят» его. Все три родителя из примеров выше выстроили именно такую линию поведения. И их дети уже «обучились», в разговоре со мной они охотно подтверждали родительскую версию: «это они меня всегда задирают», «Света меня научила», «эти учителя сами виноваты». В их речи не было ни одного предложения, начинающегося с оборота «это я сам…».

Существует два разных способа жизни.

Первый — это когда вы отчетливо видите и понимаете, что все ваше существование (и существование ваших детей) зависит от «них». И изменить «их» вы зачастую никак не можете (и это правда). Они — это «эта страна», «эта учительница», «этот начальник», «эти бюрократы», «этот интернет», «эти гаджеты», «этот ужасный мальчик из неблагополучной семьи (или эта высокомерная девочка из семьи богатой)» — в общем, «эти люди, которые всегда…» или «которые никогда…»

Второй способ — это когда ответственность за происходящее с вами лежит на вас и, следовательно, вы вольны варьировать свое поведение, исследовать последствия и в соответствии с результатами исследования выбирать желательное или оптимальное. «Они» в этом способе, разумеется, тоже существуют и действуют, но не играют определяющей роли. Главная роль в этом варианте жизненного спектакля безусловно и неоспоримо у вас самих.

И это только кажется, что вторым способом жить легче. Субъективно, скорее, наоборот. Но и там и там есть свои достоинства и недостатки.

Подумайте, как хотели бы жить вы сами и, главное, какой локус контроля вы хотели бы сформировать у своих детей?