Сто хвостов и много ног. Что делают волонтеры в турецком приюте для животных

Частный приют в 40 километрах от Анталии, куда мы с Санчей записались волонтерами. 30 собак, 70 кошек. Договорились с Итир, хозяйкой ранчо, что она встретит нас в городе, и мы вместе отправимся в пункт назначения. Планирую, что мы пробудем там примерно неделю. Максимум дней десять.

Встретились, познакомились, едем. По дороге расспрашиваю Итир, как получилось, что они с мужем открыли приют для животных. В конце 90-х Турция пережила сильнейшее землетрясение. От него пострадали не только десятки тысяч человек, но и огромное количество диких и домашних животных. Итир и Камиль решили помогать пострадавшим собакам. Сначала оказывали первую помощь: перебинтовывали лапы и обрабатывали раны. Затем узнали, что есть профессиональные курсы для волонтеров при ассоциации ветеринарной помощи, прошли их. Из тех собак, которых лечили, одну оставили в семье, не смогли расстаться. За ней появился еще один пес, уличный, ставший домашним. Затем еще и еще.

Итир и Камиль не регистрировали приют как организацию — их профессиональная деятельность связана с иностранными языками: они владеют крупным бюро переводов. В Анталии у них офис, а ранчо, куда мы едем, — их единственный дом. Этот дом они на равных делят с волонтерами, не побоявшимися приехать, и животными, которых приютили. Брошенные щенки и котята, псы, с которыми жестоко обращались хозяева, бродячие собаки, сами нашедшие дорогу к ранчо, — десятки и десятки историй, судеб, спасенных жизней.

— Вашей главной задачей будет как можно больше обнимать, гладить и любить наших животных, — объясняет Итир. — Практически каждый из них в свое время столкнулся с предательством и человеческой жестокостью. И важно вернуть им веру в людей. Ну, сейчас сами все увидите.

Мы сворачиваем с главной дороги к большим воротам и, проехав еще метров 200, останавливаемся. Я открываю дверь машины и пробую выйти. Сделать это сложно: у ног крутится пять или шесть взрослых собак и маленький толстопузый щенок. Последний быстренько лизнул мои лодыжки и теперь подпрыгивает, чтобы ухватить за платье. Остальные тыкаются носами — здороваются. Я протягиваю руки, чтобы они могли меня обнюхать, хаотично глажу всех по головам и треплю за ушами. Потом открываю заднюю дверь и помогаю выйти Саньке. Она испуганно жмется ко мне, пока не замечает щенка.

— Ой, мама, смотри!

— Да, детка. А еще где-то наверху в доме живут пять новорожденных котят. Сейчас будем знакомиться.

В паре метров от машины стоят ребята-волонтеры и сидят самые воспитанные из собак. Все ждут, когда мы проберемся сквозь лохматую толпу. Подходим, здороваемся. Лу, Джес, Киара, Катрин, Карамель, Митчелл, Ливай, Джо, Долли, Капи, Капи, фу, ну-ка, перестань, Камиль. Австралийцы, канадка, турки, ретриверы, пойнтер, кангал, кто-то толстенький, на первый взгляд похожий на корги, ньюфаундленд. Я, конечно, мгновенно забываю, кого как зовут, обалдев от огромного количества новых лиц и морд.  

— Пойдемте в дом.

Проходим внутрь. Ого, как здесь просторно! Огромная гостиная, панорамные окна в пол, стол, за которым могут обедать человек десять одновременно, где-то в глубине — диваны и пара кресел. И везде, везде, везде животные. Собаки лениво развалились на полу, диванах, креслах, а одна даже свернулась уютным калачиком на бильярдном столе. Я не знаю, чему удивляюсь больше: самому столу, запрыгнувшей на него собаке или ее праву это сделать.

Кошки — те просто покрывают ровным мохнатым слоем все поверхности. Рыжие, белые, черные, с пятнышками на мордах, полосатые, пушистые и почти гладкошерстные — каких только нет. Представьте себе большой зал, мысленно обставьте его мебелью: книжные полки, стулья, шкафы, комод, стол. И потом везде, где можно, посадите и положите по кошке. Когда вам покажется, что их довольно много, умножьте это количество на три. И получите примерную картину нашего ранчо. В том, что оно станет «нашим», я уже не сомневаюсь. Единственное, конечно — потребуется время, чтобы сориентироваться: понять, как и что здесь работает. Камиль словно читает мои мысли:

— Сейчас вам, наверное, кажется, что невозможно будет всех запомнить. Но по моему опыту уже дня через три-четыре вы не только будете знать, как кого зовут, но и начнете разбираться в характерах и привычках собак. С кошками сложнее, иногда я сам забываю некоторые имена. Вы голодные? В холодильнике, вроде, оставался фалафель, и можно сварить кофе.

Пока мы разговариваем, Итир достает большой пакет кошачьего корма, чтобы обновить запасы еды на трех больших подносах, с которых беспрестанно едят коты. Сашка видит это и шепчет мне на ухо:

— Мама, я тоже хочу котов покормить.

— Скажи Итир об этом.

Сашка подходит к Итир и говорит «классическим русским тоном», строгим и уверенным, который потом станет предметом наших постоянных подшучиваний:

— Итир! Ай вонт ту хелп ю!

Итир пододвигает стул, чтобы Сашка дотянулась до подносов, и помогает ей насыпать корм. Волонтерство на ранчо началось.

В первые дни основная задача — запомнить миллион мелочей. Самих по себе дел немного: убрать дом, почистить кошачьи лотки, дать лекарства тем, кому они нужны, выгулять 15 собак, живущих в клетках, покормить всех четвероногих. Но в каждом деле такое количество нюансов, что поначалу я чувствую себя неуверенно: неужели во всем этом можно разобраться?

Сашка встраивается гораздо успешнее меня. Она быстрее запоминает клички всех собак и — высший пилотаж — практически всех кошек. Пока я только приглядываюсь, кто мне симпатичнее, и прислушиваюсь к своему сердцу, у нее уже появляются любимчики: щенок Капи, игривый, толстый, постоянно тянущий за платье, и маленькая черно-белая собачка Геджи, отвечающая Саньке взаимностью. Своенравная и держащаяся особнячком, она подбегает по первому Сашкиному зову и дает надеть на себя поводок. Сашка знает, что Геджи обожает ловить камешки, и в любую свободную минуту играет с ней в вольере.

Из котов дочка выделяет роскошного белого Апачи, лениво лежащего весь день на кухне и оживляющегося, только когда в радиусе трех метров от него появляется молоко. По утрам Сашка обязательно берет маленькую мисочку и наливает Апачи его любимое угощение. А потом уже готовит завтрак себе. Еще один фаворит — черный, как ночь, опасный, как тигр, и непредсказуемый, как ветер, Еджу. В переводе с турецкого имя означает «монстр под кроватью». И, поверьте мне, он получил его заслуженно. Всегда готовый отвоевывать свою свободу и волю до последней шерстинки, драчливый Еджу, подозреваю, не раз царапал маленького волонтера.

Время от времени я замечаю на Саньке царапки, иногда легенькие, иногда посерьезнее, и кошачьи укусы. Каждый раз спрашиваю, чьих лап и зубов это дело. Дочка каждый раз, улыбаясь, отвечает: «Мама, ты же знаешь, я своих шерстяных друзей не сдаю».

Ей важно во всем принимать участие наравне со взрослыми. За ней сами собой закрепляются определенные посильные задачи: чистить один-единственный лоток в нашей комнате, гулять с трехмесячным кангалом Капи на поводке, кормить его и насыпать по вечерам кошкам корм. Вполне достаточно для пятилетнего человека, чтобы чувствовать себя волонтером и знать, что есть дела, которые важно делать ежедневно и хорошо.

Когда Санька впервые повела на поводке Капи на прогулку, она сразу настроилась прогулять ленивую толстую попку, как минимум, два взрослых круга по лугу (из трех положенных). Хитрый щенок, отрицающий спорт и зарядку, для начала лег безвольной тряпочкой на землю, а потом, поняв, что Саня не отступит, упирался на всех поворотах. Но все же был большой молодец и пробежал настоящую взрослую дистанцию. За что получил в свое время — тоже от Сашки — настоящую взрослую порцию сырой курицы, три куска.

Капи своим примером показывает, что щеночек — это не только мягкая шерстка и симпатичная мордочка. Это еще и десятки лужиц за день, которые нужно вытирать, и прогулка даже в дождь, и неприятная сырая курица, до которой не хочется дотрагиваться, но которую обожает новый друг. К Санькиной чести, единственным ее капризом при кормлении были обязательные резиновые перчатки на руках: очень уж не хотелось ей прикасаться к сырому мясу. Когда однажды перчатки закончились, Сашка решила задачу просто: натянула на ручки полиэтиленовые пакеты и попросила закрепить их резинками для волос. От кормления не отказалась. И через несколько минут Капи услышал привычное строгое «Sit!» в свой адрес.

Животные вообще и собаки в частности интересуют ее все больше: как выглядят колли? Зачем охотники тренируют пойнтеров? Как выводят разные породы? Что такое альфа-самец? Какую службу могут нести собаки? Как долго длится щенячество?

Вопросы возникают один за другим. Обычно мы их записываем в Сашкин путешественный блокнотик и после обеда, когда все дела уже переделаны, садимся с ноутбуком и вместе в интернете ищем ответы.

Еще Саньке крайне любопытно узнать как можно больше про каждого жильца ранчо: как он сюда попал, как получил свое имя, какой по характеру. Эти вопросы она обычно задает за ужином Итир и Камилю. Я поддерживаю Санькин интерес. Мне кажется важным узнавать вместе с ней истории предыдущего жизненного опыта собак и кошек, их появления в приюте, обсуждать примеры и человеческой злобы, и человеческого участия.

— Мам, ну как Мирру старый хозяин мог бить? Ведь она такая славная. И еще беззащитная. Как хорошо, что Итир ее забрала!

Чтобы подпитать Санькину наблюдательность, а заодно просто повеселиться вместе с другими волонтерами, вечерами после ужина я придумываю игры. Все они связаны с нашими (конечно, уже нашими!) животными. Любимой игрой у всей компании стал «Крокодил» по-ранчевски: поочередно мы изображаем кого-то из собак, а другие угадывают. Вот раздраженно рычащая толстенькая Пакизе, это бешено виляющий при виде еды Митчелл, теперь бегающая с ушами по ветру Долли, а это боязливый, неуверенный в себе Скраффи. Сашка обожает изображать Пас-Пас, альфу у собак-девочек: ложится на пол и закрывает руками, словно лапами, себе глаза. Получается очень похоже. Рыжая толстая Пас-Пас, и правда, проводит в позе «как вы мне все надоели» большую часть дня.

Не знаю, почему, но я была уверена, что на второй или третий день Сане все это надоест: и лотки, и пылесосы, и швабры, и коты, и собаки. Рада, что ошиблась.

— Мам, давай здесь останемся на 100 недель? Мне так тут нравится!

— А собаку и кота все еще хочется завести?

— Конечно!

— Но с ними ведь каждый день гулять надо в любую погоду, и кормить, и каждый день лотки убирать.

— Так будем убирать, в чем проблема?