Ирина Алексеенко: Найти панацею от рака невозможно

Ɔ. Когда врачи найдут панацею от рака?

Сегодня известны случаи, когда при метастатических формах рака противораковая терапия срабатывает, и человек поправляется. Но такие истории исцеления, скорее, исключение из правил.

Ученые, которые изучают раковые клетки и опухоли, считают, что найти панацею от этой болезни невозможно. Любая раковая опухоль — это слишком сложная система. Чем больше исследователи их изучают, тем сильнее поражаются их сложному устройству. Более того, раковая опухоль эволюционирует с момента своего появления и делает это так стремительно и виртуозно, что приводит ученых в изумление. Один из результатов этой эволюции заключается в том, что ни в одном организме нет двух одинаковых раковых клеток. А это означает, что разные виды лечения на каждую из клеток будут действовать по-разному. Или не будут действовать вообще — такой сценарий тоже возможен. Если раковая клетка выжила в результате химиотерапии или иммуноонкотерапии, она создаст такое же устойчивое к этому виду лечения потомство. Сегодня многие врачи назначают лечение, в котором комбинируются сразу несколько терапевтических подходов, чтобы воздействовать на максимальное число раковых клеток в опухоли. Иногда это срабатывает. Но, повторюсь, выздоровление при метастатическом раке — это, скорее, исключение из правил. 

Ɔ. Тем не менее, известны случаи, когда врачам удавалось вылечить пациента в последней, четвертой стадии рака.

В терминальной стадии возможно вылечить только рак крови — лейкоз, или лимфому. Существуют случаи полного выздоровления пациентов с метастатической меланомой. С метастазирующим раком молочной железы можно прожить очень долго, если ответственно отнестись к лечению и выполнять все предписания врача.

Важно понимать, что у ученых, которые занимаются разработкой противораковых препаратов, нет иллюзий, что удастся вылечить метастатический рак у всех пациентов. Пока мы мечтаем сделать рак хроническим заболеванием: создать и подобрать пациенту такой арсенал препаратов, чтобы жить можно было как можно дольше. Тем не менее, терапии, которые в некоторых случаях лечат метастатический рак, существуют. Например, иммуноонкотерапия. Однако помогает она далеко не всем пациентам. И даже, к сожалению, не половине.

Ɔ. Как работает иммуноонкотерапия?

Она воздействует на иммунитет организма таким образом, что он начинает видеть раковые клетки и бороться с ними. Раньше врачи вводили вакцину с так называемыми Т-киллерами, и в организме развивался иммунный ответ. Но в результате иммунитет начинал усиленно реагировать на любую инфекцию, попадающую в организм. Так что этот метод напоминал стрельбу из пушек по воробьям. 

Лет десять назад в США начались клинические испытания революционных иммунопрепаратов. В организме каждого человека есть контрольные точки, ответственные за то, чтобы активация иммунной системы происходила в нужное время в нужном месте. Грубо говоря, они отдают команду: «Фас!», после чего Т-лимфоциты расправляются с вредителями. Но раковые клетки научились использовать эти точки, становясь таким образом неуязвимыми для Т-лимфоцитов. Американские ученые, в свою очередь, научились блокировать контрольные точки раковых клеток, то есть делать их «видимыми» для иммунитета. Это прорыв в лечении рака. Иногда такое лечение может спасти человека со множественными метастазами и вылечить его полностью. Единственная проблема заключается в том, что эта терапия эффективна в 30 процентах случаев.

Ɔ. Кто сможет позволить себе иммуноонкотерапию в России?

Терапия с использованием иммунных контрольных точек стала доступной для пациентов в России около двух лет назад. Правда, у нас с помощью этих препаратов лечат пока только меланому и рак легкого. Для сравнения, за рубежом — в США и некоторых странах Европы — такие препараты применяются для лечения более десяти типов рака. Кроме того, терапия с использованием контрольных точек очень дорогая. Одна процедура может стоить от 300 тысяч рублей, а для полного курса лечения их может потребоваться много. 

Еще один вид иммуноонкотерапии создали совсем недавно, в 2012 году. Это так называемая CAR-T-терапия. У человека забирают Т-лимфоциты, «обучают» их в пробирке находить раковые клетки, увеличивают их число и миллионами вводят обратно в организм. Т-лимфоциты распространяются по всему телу в поисках раковых клеток для того, чтобы их убить.

Этот метод наиболее эффективен при лейкозе и лимфомах, и менее доступен. Во-первых, всего две западные компании выпустили эту технологию на рынок. И стоимость одного вливания Т-лимфоцитов составляет около 450 тысяч долларов. Компания разделяет риски с пациентами, потому что такой вид терапии подходит не всем. В случае, если лечение не действует в течение месяца, за терапию платит компания. Но если вливание Т-лимфоцитов все же помогло, то финансовая ответственность ложится на страховую компанию. Во-вторых, в России иммуноонкотерапии с использованием Т-лимфоцитов нет и пока не предвидится.

Ɔ. Какие методы, помимо химиотерапии и иммуноонкотерапии, помогают сегодня эффективно бороться с раком?

Существует еще генная терапия. Она появилась 20 лет назад, но довольно быстро перестала быть мейнстримом — от нее ожидали быстрых успехов. Тем не менее, сегодня в России регистрируется американский препарат, созданный в 2015 году. Есть и российские разработки: например, наша лаборатория сейчас работает над несколькими препаратами. 

Суть генной терапии заключается в том, что в опухоль доставляется терапевтический ген. Он, в свою очередь, обеспечивает синтез терапевтического белка в опухоли, который помогает справиться с раковыми клетками. Например, белок может быть токсином — в этом случае он просто убьет раковую клетку. Существуют белки-иммуностимуляторы, которые, оказываясь на поверхности раковой клетки, сигнализируют иммунной системе, что это «вражеская» клетка, и ее необходимо уничтожить. В некоторых случаях генная терапия позволяет возобновить работу белка, который раковая клетка специально отключила, чтобы спрятаться от иммунной системы.

Например, в организме человека существует белок Р53. Он синтезируется и «убивает» клетку тогда, когда в ней происходят поломки в ДНК и другие проблемы, несовместимые с жизнью. Это нормальный механизм: если в клетке что-то пошло не так, то она заканчивает жизнь самоубийством. Раковые клетки отключают эту систему и становятся бесконтрольными. Но если доставить в них ген, который обеспечивает выработку Р53, то раковые клетки будут самоуничтожаться. Лучше всего доставлять в раковые клетки и ген-убийцу, и ген, который поможет иммунной системе обнаруживать вредоносные клетки.

Ɔ. Насколько хорошо генная терапия развита в России по сравнению с западной?

У нас есть множество центров, которые создают собственные вакцины. Проблема в том, что их эффективность неизвестна: ученые-разработчики публикуются в российских научных изданиях, а критерии для публикаций в наших научных журналах на порядок менее строгие, чем в мировых. 

Сейчас наша лаборатория занимается созданием нескольких генных препаратов, которые, возможно, станут достойными конкурентами зарубежным. Пока же в России с собственными разработками в этой области все плачевно — на данный момент у нас нет ни одного генного противоопухолевого препарата, который был бы одобрен для пациентов.Ɔ.

Ирина Алексеенко — Кандидат биологических наук, заведующая Группой генной иммуноонкотерапии в Институте биоорганической химии им. академиков М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова Российской академии наук, заведующая Сектора генной терапии Института молекулярной генетики Российской академии наук, эксперт «Стартап-ралли».

Беседовала Василиса Бабицкая