Кому уходят львы: краткий гид по истории Венецианского кинофестиваля
История Венецианского фестиваля — это история кино. Берлинале всегда был слишком политическим, в Каннах большую роль играет кинорынок, но в Венеции на первом месте по-прежнему остается кино как искусство, и не случайно этот фестиваль официально называется Смотром кинематографических искусств (Mostra Internazionale dʼArte Cinematografica). Конечно, и здесь фильмы иногда получали награды по политическим соображениям, а организаторы время от времени начинали ориентироваться на более коммерческие картины, но это были только отдельные периоды в жизни фестиваля, как и в жизни кино в целом. Мостра развивалась вместе с кинематографом, переживая все болезни роста, впадая в крайности или внезапно увлекаясь фильмами из каких-нибудь экзотических стран, но главным в Венеции всегда было искусство.
В конце концов фестиваль и появился в рамках Венецианской биеннале искусств, причем тогда, в 1932 году, далеко не все были согласны с тем, что такое мероприятие вообще кому-то нужно. Да и кино еще не считалось подлинным искусством. Никаких международных фестивалей в то время не было — «Оскар», вручавшийся с 1929 года, был премией почти местечковой, — поэтому Джузеппе Вольпи, успешный бизнесмен, бывший министр финансов, который предложил показывать на Биеннале фильмы, оказался первопроходцем.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
В Европе тогда только начинали осознавать пропагандистский потенциал кино, а вот в СССР государство уже давно уделяло кинематографу особое внимание: Ленин говорил о «важнейшем из искусств» еще в начале 1920-х. Не случайно одним из первых победителей фестиваля в Венеции стал советский фильм: приз за лучшую режиссуру получила «Путевка в жизнь» Николая Экка. Правда, никакого жюри тогда не было, и все решало зрительское голосование. В 1932 году фестиваль посетило больше 25 тысяч человек, в том числе и такие звезды, как Грета Гарбо, Кларк Гейбл, итальянский актер Витторио де Сика, еще не занявшийся режиссурой, и Борис Карлофф, сыгравший главную роль во «Франкенштейне», который удивительным образом остался тогда без наград.
Фестиваль еще даже не успел закончиться, когда представители киноиндустрии обратились к организаторам с предложением проводить его регулярно. Следующий смотр фильмов состоялся в Венеции в 1934 году, и тогда снова отличился Советский Союз, который привез сразу 11 картин, в том числе «Пышку» Михаила Ромма, «Нового Гулливера» Александра Птушко и «Веселых ребят» Григория Александрова. Жюри тогда еще не было, но президент Биеннале, ориентируясь на мнение экспертов и зрителей, выбрал лучший итальянский и лучший иностранный фильм. Лауреатами фестиваля стали «Человек с острова Аран» Роберта Флаэрти и «Тереза Конфалоньери» Гуидо Бриньоне, а лучшей актрисой признали Кэтрин Хепберн, которая только за два года до этого дебютировала в кино.
Однако не меньше внимания, чем к Хепберн, было приковано к Хедвиг Кислер, впоследствии сделавшей карьеру в Голливуде как Хеди Ламарр и даже прославившейся как изобретательница (она запатентовала технологию «прыгающих частот», позволяющую управлять торпедами): австрийская актриса появилась в фильме «Экстаз» полностью обнаженной.
Именно начиная с 1934 года Венецианский кинофестиваль становится ежегодным. В 1936-м участников смотра начинает оценивать международное жюри, а вскоре у него появился и собственный дом: если первоначально мероприятия проходили в отеле Excelsior, то уже в 1937-м там же, на острове Лидо, был построен Дворец кино, который до сих пор остается главной площадкой фестиваля.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
В 1930-х годах в Венеции доминировали французские фильмы: лауреатами фестиваля становились такие картины, как «Свободу нам!» Рене Клера, «Бальная записная книжка» Жюльена Дювивье, «Великая иллюзия Жана Ренуара» и «Набережная туманов» Марселя Карна. Поэтому первая большая ретроспектива, состоявшаяся на фестивале в 1938 году, была посвящена именно кинематографу Франции. Но, поскольку в Италии и ее союзнице Германии уже успели оценить важность кино как инструмента пропаганды, главные награды в том году достались «Олимпии» Лени Рифеншталь и «Пилоту Лучано Серра» Гоффредо Алессандрини — фильму о семье итальянских летчиков, воюющих в Абиссинии.
После этого Венецианский кинофестиваль на несколько лет стал местом, где немецкие и итальянские картины делили между собой главные призы, тем более что англичане и американцы перестали участвовать в конкурсе, и фильмы присылали разве что венгры да португальцы. Назвать фестиваль Венецианским уже было сложно — показы проходили не в Венеции. Позже организаторы вычеркнули эти годы из истории Мостры: седьмым фестивалем теперь официально считается тот, который состоялся в 1946 году, а не смотр 1939-го.
Первые послевоенные годы в Венеции прошли под знаком итальянского неореализма: в фестивале участвовали Роберто Росселлини, Альдо Вергано и Лукино Висконти, к которым вскоре присоединились Федерико Феллини и Микеланджело Антониони. Но постепенно организаторы начали открывать для себя другие страны и континенты, где кинематограф тоже оправлялся от последствий Второй мировой. Во многом именно Венецианский фестиваль открыл для мира японский кинематограф: сюда привозили свои ленты Акира Куросава, Хироси Инагаки и Кэндзи Мидзогути. Именно Куросава в 1951 году получил за фильм «Расемон» «Золотого льва» — главную награду фестиваля, которая начала вручаться с 1949 года.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Венеция продолжала определять главные тенденции развития кинематографа, отмечая работы Брессона, Тарковского, Пазолини, Бунюэля, Вайды и знакомя зрителей с фильмами французской «новой волны», но давление, с одной стороны, бизнеса, а с другой — политики по-прежнему не ослабевало. И если с влиянием киностудий фестиваль еще худо-бедно справлялся, то студенческие волнения 1968 года ввергли Мостру в глубокий кризис, так что с 1969 по 1979 год «Золотой лев» не вручался, да и вообще все фильмы показывались вне конкурса: лишь отдельные картины получали специальные призы. Кроме того, как выяснилось, менять нужно было не только название главной награды. Фестиваль по-прежнему работал по уставу, сохранившемуся с довоенных времен, и на несколько лет, пока итальянский парламент не утвердил новый, Венеция практически осталась без кино.
Возрождение кинофестиваля началось в 1980-е годы. Мостра на время теряет свое прежнее название (на несколько лет она из Смотра кинематографических искусств превратилась просто в Смотр кино), но одновременно становится больше чем фестивалем. Здесь проходят семинары и круглые столы, обсуждаются перспективы развития кинематографа, вне конкурса показывают ретроспективы и фильмы Спилберга или Джорджа Лукаса, вручают призы режиссерам-дебютантам — например, Кустурице или Гринуэю. Появляется раздел «Горизонты», посвященный новым тенденциям, и «Венецианская классика», а на специальных показах демонстрируют такие фильмы, как «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе, — не без скандалов и угроз со стороны католических организаций. Именно в 80-х Венецианский фестиваль заставил всех обратить внимание на немецкое кино, отметив картины Маргареты фон Тротта, Райнера Вернера Фассбиндера и Вима Вендерса. Мода на азиатский кинематограф, пик которой пришелся на 1990-е годы, тоже началась в Венеции, где еще в 1989-м «Золотого льва» получил тайваньский режиссер Хоу Сяосянь за фильм «Город скорби».
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Было бы неверно сказать, что Венецианский фестиваль идет в ногу со временем: часто он даже опережает это время и определяет будущее кинематографа. В 2002 году здесь появилась секция Upstream — для картин, отличающихся оригинальностью и своеобразием киноязыка, — в 2004-м новые цифровые технологии нашли себе место в разделе Digital Cinema, а в прошлом году в Венеции учредили отдельный конкурс для VR-фильмов: на острове Лазаретто, где когда-то держали больных чумой и проказой, теперь можно погрузиться в виртуальную реальность. В отличие от Каннского фестиваля, который из-за особенностей французского законодательства не может допускать до конкурса фильмы стриминговых сервисов, венецианцы охотно берут в свои программы продукцию Netflix. А автобиографическая и черно-белая «Рома» Альфонса Куарона, спродюсированная этой онлайн-платформой, даже получила в этом году «Золотого льва», что, похоже, означает наступление новой эры в истории фестивального кино.
При этом Мостра остается классическим фестивалем со всеми необходимыми атрибутами: звездами, ковровыми дорожками и, в первую очередь, безупречным подбором фильмов — здесь никто не будет гнаться за новизной и оригинальностью в ущерб качеству. Тот же Netflix в этом году показал в Венеции, помимо всего прочего, «Другую сторону ветра» Орсона Уэллса, которую режиссер в свое время не успел смонтировать, и «Балладу Бастера Скраггса» Джоэла и Итана Коэнов, которая принесла братьям приз за лучший сценарий.
Вообще на 75-м фестивале, который проходил с 29 августа по 8 сентября, было что посмотреть. Правда, российских фильмов на этот раз в основном конкурсе не оказалось, хотя в разные годы в Венеции получали награды Александр Птушко, Андрей Тарковский, Глеб Панфилов, Никита Михалков, Андрей Звягинцев, Алексей Герман-младший, Андрей Кончаловский, Александр Сокуров. Только в «Горизонтах» принял участие «Человек, который удивил всех» Алексея Чупова и Натальи Меркуловой (сыгравшая в нем Наталья Кудряшова получила приз как лучшая актриса), а в программе документального кино показали «Акварель» Виктора Косаковского — представляя свой фильм, режиссер пришел на пресс-конференцию в футболке с числом 111: столько дней продолжалась на тот момент голодовка Олега Сенцова.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Зато в борьбу за главные награды фестиваля сразу попытался включиться Дэмьен Шазелл, открыв фестиваль фильмом «Первый человек» об астронавте Ниле Армстронге, первым шагнувшем на Луну. «Ла-Ла-Лэнд», который показывали на открытии Мостры два года назад, впоследствии принес режиссеру «Оскара», и теперь Шазелл, похоже, хочет повторить достижение. Правда, в Венеции он на этот раз остался без призов: если главную награду вручили Куарону, то «Серебряный лев» за лучшую режиссуру достался «Братьям Систерс» Жака Одиара. Грек Йоргос Лантимос привез в Венецию костюмную «Фаворитку» — историческую драму, которая очень мало похожа на его «Лобстера» и «Священного оленя», но, скорее всего, гораздо больше понравится широкой публике. По крайней мере, жюри этот фильм оценило, присудив ему Особый приз, а сыгравшую в нем Оливию Колман признав лучшей актрисой. Дебют в режиссуре Брэдли Купера, снявшего картину «Звезда родилась», оказался не слишком выдающимся, и фильм получил только Специальную награду Кристофера Д. Смитерса — за привлечение внимания к проблеме алкоголизма. Зато интерес прессы был обеспечен этому фильму с самого начала: главную роль в фильме сыграла Леди Гага.
А вот у «Соловья» Дженнифер Кент все в порядке и с наградами, и с вниманием журналистов: показ этой картины, получивший в итоге Специальный приз жюри, оказался связан со скандалом. Кент оказалась единственной женщиной-режиссером в основном конкурсе, в котором приняла участие 21 картина, что вызвало бурю негодования. Председатель жюри Гильермо дель Торо, получивший здесь в прошлом году главный приз за «Форму воды», даже заявил, что к 2020 году нужно добиться гендерного паритета на фестивале: чтобы половина фильмов в конкурсе была снята мужчинами, а половина — женщинами. Фестивали в Каннах, Локарно и Сараево уже взяли на себя аналогичные обязательства, но Венеция, которая по-прежнему по мере сил пытается дистанцироваться от бизнеса и политики, пока не торопится с официальными заявлениями: главным здесь по-прежнему остается искусство. Старейший в мире кинофестиваль может себе позволить гнуть свою линию: за свою богатую событиями биографию он переживал и не такое.