Bentley: экспресс во времени
Поезда-экспрессы были одним из символов «рокочущих 1920-х» — безумного, головокружительного забытья, в которое впало западное общество, изгоняя ужас Великой войны. Стремительными тенями они пересекали Европу там, где еще недавно тянулись эшелоны с тысячами обреченных на убой. Теперь же на этих путях разворачивались драмы совсем иного рода. «Тайна Голубого поезда» — так Агата Кристи озаглавила свой очередной роман, опубликованный в 1928 году. А в 1934-м увидело свет «Убийство в Восточном экспрессе» — несомненно, ее лучшее произведение. Что интересно, оба маршрута обслуживались одной и той же «Международной компанией спальных вагонов» (CIWL). Ничего не известно об ангажированности английской писательницы этой компанией, однако о своем реноме CIWL заботилась весьма ревностно, и отнюдь не случайно в 1924 году Дягилев выпускает одноактный балет Le Train Bleu в постановке Жана Кокто.
До сих пор существуют разночтения насчет названия экспресса, курсировавшего между Кале и Каннами, — голубой поезд или же синий. Помните, у Блока, «молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели»? В синий исторически красили вагоны высшего класса. Кстати, поезда CIWL ходили и по знаменитому Транссибу, и после революции компания потеряла в России 198 спальных вагонов, 51 вагон-ресторан и 12 багажных вагонов. Кроме того, синий являлся официальным цветом Франции в автомобильных гонках. Цветом Великобритании был BRG — «британский гоночный зеленый». Надо ли говорить, что Bentley Вульфа Барнато был именно такого цвета?
Гонки с поездами отражали реалии времени — автомобиль врывался в повседневность изо всех доступных ему лошадиных сил. Барнато с Борном были отнюдь не первыми — до них «Голубой поезд» успели опередить Rover Light Six Дадли Ноубла и Alvis Silver Eagle мистера Эгстера, всякий раз с приличествующим событию освещением в прессе. Но только Барнато и Борну удалось придать затее блеск, достойный истинных джентльменов. По мнению многих, заезд наперегонки с «Голубым поездом» сыграл для имиджа Bentley куда большую роль, чем целая череда побед марки в 24-часовых гонках в Мане. Вот настоящий спорт!
Может показаться, что англичане занимаются спортом, чтобы преодолеть инфантильные комплексы, привитые строгим англиканским воспитанием в boarding-school и чтением романов Вальтера Скотта под подушкой. Вот французы не гоняются за поездами. И немцы. И итальянцы с испанцами. Французы создадут самый скоростной европейский экспресс TGV — он придет на смену «Голубому поезду», от которого останется лишь одноименный ресторан на Лионском вокзале. С появлением TGV погоня за поездами вообще потеряла всякий смысл. А многочисленные камеры фиксации, расставленные вдоль французских route, ведущих к Лазурному берегу, охладят пыл любого.
Конечно, Барнато знал, что французскими правилами запрещается движение составов быстрее 120 км/ч, а Bentley Speed Six ходил быстрее, даже по булыжным французским дорогам. Поэтому Барнато задался целью прибыть первым не в Кале, а прямо в Лондон. Ливень, поиски заправки в тумане, замена колеса — все это вписывалось строчками в удивительную историю, которую затем станут передавать из уст в уста и впишут в летопись марки Bentley. Завершающий штрих внесет иллюстратор Теренс Кунео (официальный художник коронации Елизаветы Второй в 1953 году), изобразив в сцене соперничества с экспрессом Bentley другой модели, Speed Six с кузовом Sportsman Coupé мастерской Gurney Nutting. Этот автомобиль Вульф Барнато получит только… 21 мая 1930 года. На самом деле, Барнато и Борн ехали на четырехдверном Speed Six Saloon постройки ателье H. J. Mulliner. Эстетическое чутье художника победило истину: именно Speed Six с кузовом Sportsman Coupé Gurney Nutting всеми признаётся за истинный Bentley, победивший «Голубой поезд».
Легенду мало сложить, ее следует правильно изложить. С таких, как владелец южноафриканских алмазных копей Вульф Барнато, списывал портрет идеального англичанина знаменитый когда-то новеллист Саппер. Его «Бульдог Дрэммонд», известный, увы, куда меньше Джеймса Бонда, превосходно дерется, метко палит из револьвера, лихо крутит баранку Bentley. Возможно, будущие Агаты Кристи, Ричарды Осборны, Вудхаузы, Сапперы и Флеминги придадут новый шик старинной британской марке, которой в наступающем году исполняется 100 лет. Они с удовольствием воспользуются для этого ювелирной перьевой ручкой Tibaldi или Graf von Faber-Castell... если, конечно, под рукой не окажется пластиковой «биковской». Убежден, это будут преинтереснейшие истории. Без них такой марке, как Bentley, ну никак.
Духовное в нашей жизни еще как-то умудряется сосуществовать с материальным. Но рискует истереться до полной бездуховности. Пока еще не купишь Bentley в два клика, но в три, пожалуй, уже можно. Но как обойтись без легенды, без могучего раскидистого дерева, глубокими корнями уходящего в нашу память? Отчего, в самом деле, мы так хватаемся за прошлое? Клянем, подвергаем сомнению, иронизируем — а ловим, словно глоток недостающего воздуха? Не оттого ли, что чувствуем в прошлом больше настоящего, чем в будущем?