Алексей Малобродский: Записки из СИЗО. Часть третья: Хакер
Предыдущие публикации:
Молодой человек, обладатель застенчивой улыбки, готовит необычный чай. Это сложный авторский напиток. Будто аптекарь он оценивает объемы и пропорции чайного листа, апельсиновых корок, меда, яблок… Лицо светится вдохновением, какое мне случалось видеть у дирижеров в кульминации особенно удачного исполнения любимой симфонии. Смелое сочетание ингредиентов отчасти обусловлено ограниченными тюрьмой возможностями, отчасти острым желанием «маэстро» открыть новое в привычном, удивительное в обыденном. И, конечно же, доставить удовольствие публике. А если повезет, со скромным достоинством принять заслуженное восхищение. Костя Козловский — хакер.
Слово «хакер» теперь имеет устойчиво негативный смысл. Несанкционированное вмешательство в чужое информационное пространство, создание вредоносных вирусов, кража данных или денег — это в самом деле недопустимо и возмутительно. Знатоки рассказывают, что на заре компьютерной эры взломщиков обозначали близким по смыслу словом «крэкер» (от английского crack). В то время как хакер (от hack) — суперквалифицированный IT-специалист, способный быстро и эффективно устранять сетевые проблемы и исправлять несовершенства программного обеспечения. Им движет чистый исследовательский импульс, а первоначально разрушительные находки в конце концов эффективно используются системами компьютерной безопасности. Сейчас понятия смешались. Грань, за которой заканчивается бескорыстное творчество и начинается преступная деятельность, определяется намерениями, целями и методами творящего или действующего. Она лишь на первый взгляд кажется очевидной. Реальность устроена сложнее, и благие намерения заводят порой в причудливые лабиринты.
Костя, каким я его знаю и представляю, не вмещается в простые схемы и определения. Вундеркинд, он еще в школьном возрасте побеждал на компьютерных олимпиадах и выиграл конкурс персональных веб-страниц. Классический гик в прошлой жизни сутками не отрывался от монитора. Когда же случалось выходить из-за компьютерного стола, любопытный и общительный юноша неизменно оказывался в центре какого-нибудь экстравагантного приключения или отправлялся в экзотическое путешествие. Оказавшись в тюрьме, где недоступны никакие девайсы, он подобно человеку-амфибии, выброшенному из уютного моря на неприветливую сушу, стал учиться дышать. Шариковой ручкой «печатал» мелкие аккуратные буквы в своих письмах и заявлениях, начал читать бумажные книги и, главное, общаться с очень разными людьми. Обладая структурным мышлением, склонностью к порядку и привычкой систематизировать информацию, учился быстро и хорошо, проявлял всеядность и открытость. Быстро усваивал алгоритмы отношений с сокамерниками и начальниками. А также осваивал: корейский язык, основы иудаизма и каббалы (в тюремной библиотеке нашелся «Зоар» и еще несколько книг по теме), поэмы и прозу Пушкина, классическую музыку (т/к «Культура»). Увлеченно качал мышцы самодельными снарядами (связанные в батарею пластиковые бутылки с водой или загруженные солью джинсы со связанными штанинами). Ценил и старался поддерживать доброжелательную атмосферу в камере. Нечаянно допустив бестактность по отношению к кому-то из соседей, стыдился и впредь не повторял ошибок.
История, рассказанная им самим, кратко выглядит так. Азартный юный завсегдатай интернет-форумов был вовлечен старшим товарищем в работу на благо родине. «Товарищ», как нетрудно догадаться, оказался внедренным в хакерское сообщество сотрудником ФСБ. Он не был уж вовсе пошлым провокатором, подобным создателям и разоблачителям «Нового величия». Возможно, десять-пятнадцать лет назад органы еще стеснялись такой топорной работы. Офицер Дмитрий Докучаев, он же Илья, несколько лет под ником Forb вел рубрику «Взлом» в журнале «Хакер», на форуме бравировал своей неуловимостью и мастерством. После вербовки именно он выдавал Косте задания, которые, постепенно усложняясь, стали требовать вовлечения новых людей. В дополнение к таланту программиста Костя обнаружил прекрасные организаторские способности. Увлекательная игра в конспирацию требовала организовать взаимодействие так, чтобы участники процесса не были знакомы друг с другом и, выполняя отдельные локальные задачи, не видели бы очертаний цельного конечного продукта и не имели бы к нему доступа.
Работу многих людей требовалось оплачивать. Средства похищались со счетов банков и организаций, которые указывал «старший товарищ». Выбор атакованных объектов кажется странным. Можно было бы фантазировать о том, что это часть большой секретной программы, в рамках которой жертвы чем-то провинились и несут справедливое наказание или же осведомлены о том, что их обирают, но не возражают: для того и созданы. Подробными объяснениями «товарищ» не утруждался, значительность и загадочность — известная особенность стиля, воображение само должно дорисовать картину и предложить объяснения.
Кроме оплаты необходимого софта, оборудования и труда привлеченных сотрудников, большая часть похищенных денег передавалась куратору для благих, разумеется, целей. Название группировке Lurk дал одноименный вирус, к разработке которого была причастна группировка. С помощью этого трояна и других остроумных программ были не только похищены больше миллиарда рублей из российских банков, но и парализованы компьютерные сети десятков компаний по всему миру. После успешных атак сотруднику ФСБ передавался удаленный доступ, по его указанию производилась модификация, блокировка, удаление, скачивание информации, выявлялись персональные данные сотрудников…
Кульминацией этой работы, по версии рассказчика, стали взломы серверов Национального комитета Демпартии США и раскрытие переписки Хиллари Клинтон. Весной 2016 года в результате масштабной спецоперации Козловский и полсотни соучастников были арестованы в разных городах России и СНГ. Сдали группу старшие товарищи из ФСБ. А вскоре были арестованы по обвинению в измене родине майор Дмитрий Докучаев (Илья), руководитель Центра информационной безопасности ФСБ полковник Сергей Михайлов и эксперт «Лаборатории Касперского» Руслан Стоянов. Последний имел отношение к мнимому разоблачению группировки и лично участвовал в обысках. Одной из возможных причин внезапной немилости называется отказ от участия в разработке некой глобальной и весьма разрушительной программы. По другой версии, это часть сложной оперативной игры в истории о кибершпионской группе Cozy Bear, создание которой приписывают Михайлову.
Авторы этой игры, похоже, еще не окончательно определились с ее целями и искомыми результатами. Следователи, которым Козловский дает показания, дважды отправляли его на психиатрическую экспертизу, оба раза признавшую его полностью вменяемым и здоровым. В этой истории много загадок, скрытых мотивов и неизвестных участников. Мои симпатии однозначно на стороне Кости. Хотя понятно, что симпатии или, напротив, неприязнь не могут служить аргументами там, где требуются безусловные доказательства. Можно ли оправдать преступление злокозненностью спецслужб или наивным прекраснодушием? Этот вопрос мучает моего доброжелательного, искренне озабоченного всеобщим благом героя.
Между тем Костя Козловский два с половиной года находится в СИЗО. За это время он не только преуспел в самообразовании и мастерстве организации чайной церемонии за решеткой. Он женился. Пять лет до начала этой ужасной и запутанной истории он встречался с девушкой Аней. И только после ареста они заключили официальный брак. Недавно я познакомился с женой Кости. Это хрупкий и одновременно сильный, преданный и стойкий человек. Вне всяких сомнений, ее решения и поступки продиктованы большой любовью.
Продолжение следует.