Ирина Апексимова. Стены и углы «Таганки»

Она не меняется. Как ворвалась в кадр фильма «Лимита» в каких-то черных дизайнерских одеждах, изображая business lady, так в этом образе и пребывает уже больше 20 лет. Даже удивительно, как ей это удается? Многие сверстники, с которыми когда-то начинала, сошли с дистанции или вообще покинули наш бренный мир, а она по-прежнему играет, снимается, руководит. И все у нее получается: быть и актрисой, и продюсером, и директором, и мамой красивой дочери, решившей пойти по стопам своих родителей.

Последние три года Ирина Апексимова возрождает Театр на Таганке. Ее ситуации не позавидуешь: с одной стороны, некогда легендарный театр, от которого, кроме стен и портретов в зрительском фойе, почти ничего не осталось, с другой — непростое соседство с Новой сценой, где обосновалось «Содружество актеров Таганки». Уверен, что рядовой зритель не сразу-то и поймет, о какой Таганке речь. Я сам долго плутал в поисках служебного входа, то и дело натыкаясь на какие-то чудовищные антрепризные афиши, точно не имеющие никакого отношения к театру, который возглавляет Ирина.  

В этой запутанности и какой-то запущенности, наверное, тоже при желании можно разглядеть режиссуру судьбы. Так бывает, когда старый хозяин уходит, а между наследниками согласия нет, каждый тянет в свою сторону. В результате получилось две Таганки: красная и белая. Это не фигурально, а буквально так. На краснокирпичном фоне нового здания белоснежной заплаткой выделяется фасад исторической сцены. Впрочем, на моей памяти Таганка всегда была белой. И снаружи и внутри. Нейтральный цвет модных жилищ 70-х годов, художественных мастерских и артистических студий. Цвет платья королевы Гертруды в любимовском «Гамлете». На белом фоне все выглядят как-то графичнее и худее. К тому же это цвет перемирия.

— Ты по характеру миротворец? — спрашиваю я Ирину.

Мы сидим в зрительском буфете, где пустынно и можно поговорить.   

— Не умею работать в состоянии войны, ненавижу конфликты. Как любил говорить мой учитель Олег Павлович Табаков, «театр — это дело веселенькое». Поэтому хочется радости, каких-то приятных, легких людей. Хочется любящих, ну или, по крайней мере, сочувствующих глаз. Мы ведь проводим здесь целые дни напролет, особенно когда идет выпуск спектакля, поэтому долго жить в конфликтной ситуации невозможно.

Ɔ. Мне кажется, тебе удалось ее преодолеть. Разделить красную и белую Таганку нельзя. Фактически это одно здание. Но, наверное, можно прийти к некоему дипломатическому миру.

Славу Богу, между нами-то мир. Но рядовой зритель не в состоянии осознать, что это совершенно разные театры. Недавно произошел смешной, но весьма показательный случай. Максим Диденко позвал к нам на спектакль «Беги, Алиса, беги!», поставленный к 80-летию Высоцкого, свою подругу и замечательную актрису. В театре она так и не появилась, но через какое-то время раздался ее звонок: «Ну, я посмотрела…» — «Что ты посмотрела? — завопил Максим. — У нас еще только первый антракт». Оказывается, актриса была в соседнем здании и честно отсидела весь концерт памяти Высоцкого. Люди путаются, не понимают, куда идти, кого предпочесть.             

Ɔ. А как ты собираешься с этим дальше жить?

Бесконфликтно. У нас общее прошлое, за нами одни и те же исторические персонажи: Высоцкий, Любимов, — но совершенно разное настоящее. Мы придерживаемся одной творческой линии, «Содружество» — другой.

Ɔ. Я так понимаю, что свою роль или, если угодно, даже миссию ты видишь в том, чтобы честно исполнить роль хозяйки, которой тут никогда не было: навести чистоту, распахнуть окна, изгнать запах скандала, который давно пропитал эти стены.

Ну ты же понимаешь, что все это невозможно осуществить за один день или даже один сезон. Мы двигаемся медленно — шажок за шажком. Для меня было безумно важно, чтобы о Таганке перестали писать только в рубрике «скандалы недели». И, кажется, нам это удалось. Последнее время отсюда поступает информация исключительно профессионального свойства: премьеры, выдвижение на «Золотые маски», лаборатория новой режиссуры «Репетиция»… Словосочетание «Театр на Таганке» снова вернулось в правильный театральный контекст. Нам позволено находиться в приличном обществе. Вот придумали специальный виртуальный кабинет Юрия Петровича Любимова прямо в фойе театра. Сделано это было исключительно по той причине, что, к сожалению, сам легендарный кабинет открыть для широкой публики мы не можем: он маленький, тесный, неудобный. Тем не менее сохранять и поддерживать память основателя театра для нас невероятно важно. Конечно, многое мне хотелось сделать быстрее и решительнее. По натуре я такой человек, что только дай помахать шашкой. Но я понимаю, что этот номер не пройдет. Тут надо действовать медленно, осторожно и упорно. И тогда включается актерский опыт: «Я в предлагаемых обстоятельствах». Обстоятельства такие, а не другие. И с этим ничего поделать нельзя.

Ɔ. У тебя была возможность наблюдать, как руководили своими театрами Ефремов и Табаков. Думаю, что их школа для тебя не прошла даром. Чему ты у них научилась?

Нет, пожалуй, тут я не могу считать себя их ученицей. Совсем не умею выстраивать никакие вертикали власти, блюсти иерархию положений и репутаций. Предпочитаю общаться с людьми на «ты». Закулисная дипломатия мне чужда и неинтересна. Считаю, что отношения, как в жизни, так и в театре, должны строиться на взаимном уважении, но никак не на страхе. Страх в нашем деле непродуктивен и ведет только к неврозам.  

Ɔ. На кого ты можешь сегодня опереться?

Как всегда, на талантливых людей. Замечательный режиссер Денис Бокурадзе,  который поставил, на мой взгляд, прекрасный спектакль «Старший сын». К сожалению, Денис не так часто может приезжать в Москву, но мы не теряем надежды заполучить его на новый спектакль. У театра сложились замечательные отношения с талантливой Лерой Сурковой, которая выпустила «Золотого дракона» и сейчас работает над новой постановкой «Сосед», премьера которой запланирована на 19 апреля на малой сцене, с Александром Баркаром, с Алексеем Франдетти, с Максимом Диденко, Яной Туминой и, конечно же, Константином Богомоловым. За эти три года сложилась команда талантливых, ярких режиссеров. Ведь все-таки Таганка прежде всего режиссерский театр. И я хочу эту традицию сохранить.

Ɔ. Расскажи про актеров.  

Когда родилась Таганка, в Москве было от силы 15–20 театров, а сейчас только московских 82. Плюс федеральные, частные, разные балеты на льду… Раньше можно было сняться в одном фильме и сразу стать всесоюзной звездой. Сейчас это нереально. А столичная публика воспитана на именах. Им подавай только звезд или узнаваемые медийные лица. Так устроена эта индустрия. От легендарной любимовской труппы в театре осталось несколько серьезных профессионалов: Юрий Смирнов, Александр Трофимов, Любовь Селютина, Марина Полицеймако. Наша ситуация осложняется тем, что основной состав труппы — это те, кто пришел в театр в самое «веселое» время — конец 90-х — начало нулевых. Юрий Петрович крайне негативно относился к участию артистов в съемках всегда, а в последние годы особенно. Шанс «засветиться» на экране был равен нулю. Да и увлеченность Любимова музыкальным театром, особенно в последние время, сказалась. Юрий Петрович набирал актеров в труппу по принципу музыкальности. Для него был важен голос, слух, кто на каком инструменте умеет играть. Что само по себе, конечно, прекрасно, но не всегда может быть востребовано при постановке серьезного драматического материала. В театре есть серьезный костяк талантливых артистов. Знаю, что могу полагаться на них. Но им нужно время, чтобы вырасти в больших актеров. Им нужен серьезный репертуар, нужны режиссеры, которые смогут их разглядеть, как когда-то Любимов разглядел в Высоцком Гамлета.

Ɔ. А ты не хочешь приглашать специально на спектакль звезд, как это делают в других театрах?

Я против этой практики. До последнего сражаюсь с режиссерами, чтобы брали наших актеров из основной труппы. И если уже приглашать кого-то со стороны, то только в том случае, когда такого типажа нет в театре. Так было с Чиндяйкиным («Старший сын»). Но тут многое зависит от драматургии. Репертуар у нас довольно разнообразный. Есть и Чехов, и Вампилов, и современная драматургия: Пряжко, Печейкин и Владимир Сорокин. В общем, есть что посмотреть.

Ɔ. Я знаю, что ты планировала много всякой деятельности в театре помимо основной сцены, почему с ней все сложно?

Мы тут оказались заложниками здания и очень ограниченного штата постановочной части. Если на сцене идет спектакль, то все силы сосредоточены там. У нас нет возможности что-либо делать параллельно, к тому же помещение устроено так, что тут особо не развернешься. Зрительский буфет, он же актерский, фойе — это и есть наш репетиционный зал. Все дико тесно, все друг у друга на головах. Но это жизнь, другой Таганки у нас нет.

Ɔ. И все-таки признайся, ты сама собираешься что-то поставить для себя? Ты же прежде всего актриса!   

Я не могу потратить на свой спектакль ни рубля из бюджетных денег, выданных на театр. Прости за такой унылый ответ. Участвую только в постановках, на которые нахожу спонсорские средства.

Ɔ. Кстати, Юрий Любимов, который сам был прекрасным актером, никогда не выходил на сцену Таганки.

Но он был режиссером и свои творческие амбиции мог реализовать в собственных спектаклях. А я, актриса, нахожу творческое удовлетворение в сметах, отчетах о посещаемости, бюджете.

Ɔ. А городские власти тобой довольны?

Ну, если со мной заключают контракт, то, смею думать, да.

Ɔ. Впереди юбилей театра — 55 лет. Как собираешься отмечать? Чем будешь удивлять?

Планируем показать спектакль Red Square. Он пройдет всего один раз в День рождения театра, 24 апреля. Драматург и режиссер-постановщик Савва Савельев придумал мощное действо, где соединил современную драматургию, modern dance, мультимедийные технологии и даже ритуальные танцы. Юбилейный спектакль как попытка современными сценическими средствами рассказать историю Таганки. Мне особенно дорого, что задействованы все три поколения артистов театра. Будет и сюрприз в виде «специального гостя». Всех карт раскрывать пока не хочу, но обещаю точно, что скучно не будет.        

Ɔ. Если все-таки отвлечься от всех юбилейных и не юбилейных обстоятельств, что для тебя является смыслом твоего присутствия на Таганке?

Чтобы это был снова театр. Чтобы его новые спектакли будоражили и волновали.  Чтобы в небытие ушло эхо скандалов и разделов, которые длились почти 20 лет, но остался красивый и чистый звук имени — Таганка.