«Маленький человек — это теперь в том числе и енот!» Как прошли дебаты литературной премии НОС-2019

В фойе

Выходишь из лифта на пятом этаже и растворяешься в сотне знакомых друг другу людей. До дебатов час. Актеры Мастерской Брусникина в полународных костюмах встречают гостей и разносят шампанское. На сцене кавер-группа тех же брусникинцев перепевает «У тебя такие глаза» Майи Кристалинской, «Как бы мне влюбиться» Аллы Пугачевой вместе с другими великими песнями советской эстрады в центре путинской Москвы. Средний возраст зрителей — 45 лет, мог бы быть и больше, но на премии уже несколько лет приходит много юных блогеров. У входа улыбается писатель Алексей Сальников — он самый незаинтересованный гость дебатов. Его роман «Опосредованно» остался в лонг-листе, зато Серебренников активно снимает «Петровых в гриппе», и права на второй роман Сальникова «Отдел» купили перед Новым годом. У входа в зал всех встречает господин Нос. Гаснет свет, и символ премии занимает место на первом ряду, превращается в тень Муми-папы. Светская хроника в литературном мире разворачивается в телеграм-каналах. Лучшее описание происходящего перед дебатами дает Игорь Кириенков: «Где-то секунд 30 постоял рядом с Андреем Левкиным и Александром Скиданом, уважаемыми; выпил; оглох. Потом огромный нос зазвонил в колокольчик со словами, кроме шуток, “айда за мной”. Айда, indeed».

Дебаты

Перед дебатами на экране долго крутят абсурдный ролик о Носе. Традиция премии — каждый год придумывать про главный символ церемонии новую историю. Единственная четкая мысль в этом ролике: у человека существует тайный отдел или орган — нозг, заведующий талантливостью. У кого он лучше развит, тот и молодец в искусстве и культуре. Как и с «Союзом спасения», неясно, что же хотел нам сказать режиссер. 

Главное отличие НОСа от других литературных премий — открытое обсуждение книг из длинного и короткого списков. О своих фаворитах рассказывают филологи Татьяна Венедиктова и Константин Богданов, руководитель проекта «Полка» Юрий Сапрыкин, театральный куратор и переводчица Агнешка Пиотровска и председатель жюри — куратор и критик Анна Наринская. В этом деле им помогают эксперты премии — филолог Олег Лекманов, который в конце 2019 года получил «Большую книгу» за биографию Венедикта Ерофеева, один самых заметных поэтов, переводчиков и критиков Лев Оборин и телеведущий Александр Архангельский, который на премию не пришел. Саму церемонию ведет Ирина Прохорова, глава фонда Прохорова и издательства НЛО. В костюме Снегурочки (тема вечера — старый Новый год), она напоминает: дебаты — осмысление новой реальности, критериев новой художественности, спор о том, как все это связано с новой социальностью и миром, в котором мы живем.

В шорт-лист вошли книги Николая Кононова «Восстание», Александра Долинина «Комментарий к роману Владимира  Набокова “Дар”», Кирилла Кобрина «Поднебесный экспресс», Александра Стесина «Нью-йоркский обход», Линор Горалик «Все, способные дышать дыхание», Даниила Туровского «Вторжение. Краткая история русских хакеров», Евгения Чижова «Собиратель рая» и Софии Синицкой «Мироныч, дырник и жеможаха. Рассказы о родине». Все авторы короткого списка получают по 40 тысяч рублей.

Одна из главных особенностей премии НОС — нагромождение номинаций. Например, кроме основного НОСа вручают еще ВОЛГА-НОС (выиграл Даниил Туровский). В начале вечера Алексею Поляринову за роман «Центр тяжести» вручают приз зрительских симпатий. Второе место — у Евгения Никитина «Рассказы про папу», и третье у Алексея Сальникова с романом «Опосредованно» — так вот почему его привезли на несколько часов из Екатеринбурга в Москву. Но вернемся к дебатам.

Председатель жюри Анна Наринская: Сразу хочу сказать, для меня это важный список и важный год. Уже более десяти лет я болею за вход реальности в литературу. Меня страшно расстраивало, что русская литература все время старалась отстраняться от реальности. Еще лет 12 назад в России ни один пишущий человек в окошко не выглядывал. Реальная жизнь никак не внедрялась в писательство. Разделение жанров на фикшн и нон-фикшн — об этом и глуповато. Большинство книжек из этого списка основаны на реальных событиях, многие включают в себя реальные документы, которые художественно работают с самой реальностью. Можем ли мы обсуждать книгу Александра Долинина «Комментарий к роману Владимира Набокова “Дар”»? Если грубо, это комментарий к вымыслу, а по факту это рассказ о реальных вещах, документах и людях. 

Прохорова, мастерски перебивает: Вы ставите галочку за Долинина? 

Наринская улыбается Сапрыкину: Подождите, мне ужасно понравилось наблюдение Юрия Сапрыкина, отдам ему авторство, чтобы казаться не умной, а хорошей. Наблюдение такое: если взять не метод, каким написаны все эти книги, а то, что их объединяет, то там везде — поиск человека, внимание к... Давайте я скажу, к маленькому человеку, а вы забудете, потому что это невозможно произнести. Внимание к незаметному, страдающему существу.

Сапрыкин перебивает, пользуется своим авторством: Пространство большинства книг из этого списка — быстро наползающее на нас будущее, неопределенное, включающее в разряд людей, в круг нашей человечности множество сущностей, которые раньше так не воспринимались. Мне видится, что в этих книгах происходит прочерчивание новых границ человечности в мире, чья структура начинает рассыпаться. Необязательно, что действия этих книг происходит в будущем. Например, роман Кононова «Восстание» — прошлое как настоящее, перетекающее в будущее, этически неопределенное, странное. Мы как читатели оказываемся перед новыми границами человечности в условиях неизбежности странного мира. 

Прохорова: Мне кажется, современная литература пытается избавиться от концепции маленького человека, потому что это имперская концепция, жалость к такому человеку — имперский комплекс, который заложен в русской литературе. Кажется, этот комплекс начинает изживаться. В нашем списке нет маленьких людей, есть люди со своей судьбой. 

Наринская: А мне кажется, что это скорее антиэлитистское движение. Мне ужасно это нравится. Скажу страшно непатриотическую вещь: любую книгу из этого списка я могла бы прочесть на английском языке.

Оборин: В книгах шорт-листа можно встретить странные культуры, в которых появляются маленькие нелюди, животные, как в книге Линор Горалик. 

Сапрыкин выкрикивает главный мем вечера: Маленький человек — это теперь еще и енот! 

Наринская: Книга Горалик, скорее, про неприятие и страх другого.

Оборин: Все эти книги о благотворном внимании к другому. Например, книга Александра Стесина показывает, как общее страдание объединяет людей, опасная книга Туровского о мире хакеров, даже комментарий Долинина к «Дару» Набокова — о внимании к мельчайшим деталям в жизни других людей.

Венедиктова: Литература — прежде всего работа с языком в поле воображения. Мне кажется важным, когда находится счастливая метафора, которая входит в резонанс с читательским воображением. Я бы выделила книгу Софии Синицкой — рассказы о родине. О родине у нас принято говорить окончательно правдиво и хорошо, как о покойнице. А когда читаешь эту книгу — чувствуешь дурацкую кукольную типажность, ограниченность и свободу в себе самом. Вторая книга — «Собиратель рая» Евгения Чижова. В ней основная метафора — жизнь как блошиный рынок, там обтерлись все чувства и действия героев, которые можно возродить с помощью воображения. Это книга о нашем желании быть не там, где мы есть, о спасительном воображении. 

Наринская: У нас есть книга, которая сама является метафорой. «Все, способные дышать дыхание» Линор Горалик — рассказывает о том, что будет, когда звери заговорят. Для меня эта книга об отношениях хозяев и нехозяев жизни, когда нехозяева жизни обретут язык. 

Сапрыкин: Хочу немного рассказать про книгу Кирилла Кобрина «Поднебесный экспресс». Все лучи моей читательской симпатии летят в сторону этой работы. В ней собраны тексты о концепции ада, о цифровом следе, который остается после человека, все это завернуто в обертку детективного сюжета, убийства в Восточном экспрессе, когда каждый находится под подозрением. Уже не белые интеллектуалы смотрят с интересом на Восток, а они же наблюдают, как Восток смотрит на интеллектуалов, такой ориентализм наоборот. Мы тоже пытаемся выстроить иерархию в культурном пространстве, которое становится все менее иерархичным — кто сильнее: слон или кит? Филологическое исследование Долинина или журналистское Туровского? В итоге я выбираю книгу Линор Горалик, от которой тебе местами физически плохо, при этом она тебя разворачивает заново и меняет. Второй голос отдаю Александру Стесину, «Нью-йоркский обход», в которой блестяще описаны границы человечности.

Богданов: Меня поразила книжка «Нью-йоркский обход» Александра Стесина. Ее автор родом из России, получил образование в Америке, работает в разных нью-йоркских больницах, и этот опыт описывает. В его книге очень высока степень неопределенности будущего. В этом году наш список интересен тем, что авторы не переписывают прошлое, а говорят, что такое настоящее и каким может быть будущее. А вторая книга — «Восстание» Николая Кононова. Я отмечу книгу Долинина, но если за нее голосовать, то, учитывая формат и объем труда Долинина, обессмысливается разговор о новой словесности в нашем случае. 

Лекманов: А я голосую за Долинина. Его книга — очень большое явление в нашей жизни, она читается на одном дыхании и вполне может быть премирована. Но и книга Николая Кононова мне очень понравилась! Она написана на крайне интересном документальном материале. При этом автор делает замечательный ход: он выбирает для рассказчика форму первого лица и запускает постоянную саморефлексию, лишает своего героя абсолютной однозначности. 

Прохорова: А что мы мучаемся? Лидия Гинзбург в 1920–1930-е писала, что в момент кризиса этических ценностей появляется множество промежуточных жанров, которые оказываются важнее романа и ближе к социальности.

Агнешка Пиотровска: Когда я читаю, у меня сразу включается нос переводчика. Две книги из нашего списка — готовый материал для сериалов HBO. Они показывают мир без границ, мир, которого боится Восточная Европа, пространство чужого, эмигранта, которого мы не понимаем и боимся, — это книги Александра Стесина и Даниила Туровского. 

Оборин: Был бы счастлив проголосовать за книгу Стесина, но я выступал ее редактором. Мне нравится и книга Туровского. Может, я воздержусь?

Прохорова: Слушайте, ну если у вас конфликт интересов...

Оборин: Хорошо, Туровский.

Появляется Архангельский по скайпу: Мне запала в сердце книга Линор Горалик «Все, способные дышать дыхание». Но мне кажется, что она незаслуженно не соберет большинства голосов. У Стесина — блестящая книга, но я голосую за книгу Долинина. 

Прохорова: Забавно, нравится Линор Горалик, но эксперт считает, что ее книга не наберет нужное количество очков, и не голосует. 

Дальше — коротко. Зал отдает свой голос Линор Горалик, совет старейшин — Николаю Кононову. Приз академии критиков уходит Линор Горалик. После голосования зала в суперфинал вышли книги Стесина, Долинина и Горалик, а жюри почти единогласно выбрало победителя — «Нью-йоркский обход» Александра Стесина, который и получил вместе с НОСом 700 тысяч рублей.

Что не так с НОСом

Дебаты как событие для сообщества сработали: многие рады каверам на свое советское прошлое, многие  — довольны результатами. НОС устроен хитро — победитель никогда не бывает один. Книга Стесина идеально подходит для года, когда каждая новость прежде всего о поиске человечности в любом событии и себе самом. По сути, все мы отращиваем эмпатию, репостим новогоднее обращение к человеку вместо послания президента, который становится все дальше от людей и ближе к Истории. Стесин, писатель и врач, рассказывает истории своих, в основном нью-йоркских, пациентов — бандитов, бродяг, и наиболее безжалостно — свою, онколога, которому по ночам звонят те, кто еще хочет жить. Человеческий взгляд оказывается невозможным без ныряния в историю культуры и литературы; тургеневские барышни, персонажи из Пруста возникают на улицах Бронкса, Бруклина или Гарлема. 

Основная проблема НОСа не в книгах, которые выбирают, с ними все хорошо — бери любую из короткого списка и читай. Но церемония премии не хочет меняться. Каждый раз для гостей, иногда смешно, иногда совсем скучно, обыгрывают новую социальность до и после дебатов. При этом в жюри в этом году собрали умных и интересных людей, которым нечего делить, поэтому шоу не получается. И трансляцию смотрели несколько десятков людей, часть из них — литературные критики за пределами Москвы. Премия каждый год ставит вопрос: «Что же такое новая социальность?», но не спрашивает: «Для кого мы говорим?» Как всегда остроумный Сапрыкин, дерзкая Наринская и мудрые коллеги в этот раз не хотели говорить для тех людей, про которых написано в книгах из шорт-листа. 

В 2020 году НОС устал. Сложно что-то прогнозировать в нашей стране, но премия НОС могла бы еще дальше опережать другие литературные премии: менять жюри каждый год, продумывать дебаты, чтобы их было интересно смотреть, в целом не забывать читателя, того, кто придет домой после работы, снимет костюм НОСа и посмотрит в окно.