Жизнь Гэ. Как актриса из Китая добилась успеха в России

Свою жизнь Гэ четко делит на «до» и «после». Разделительная линия — переезд в Россию в 18 лет, чтобы получить бесплатное высшее образование: в Китае такой опции нет. По программе обмена студентами Гэ поступила на переводчика в Тульский педагогический университет. С тех пор в Китай она возвращалась только погостить. 

Все, что было до, Гэ называет детством. Она родилась и выросла в Пекине. Когда Гэ была еще маленькой, ее мать выгнала отца Гэ из дома за измены и воспитывала ее одна. «Тогда в Китае разводиться было не принято. Поэтому все соседи шептались у нас за спиной,— вспоминает Гэ. — Но я никогда не мучила маму вопросом, почему у меня нет отца. Мне было все равно. Мама дала мне двойную любовь. Она воспитала меня так, что у меня не было и нет комплексов, мне все равно, что говорят другие, и это очень помогает мне жить спокойно». 

Гэ говорит, что она не боится быть собой и у нее нет специально продуманного амплуа. «Люди изобретают образы, потому что беспокоятся о том, как на них посмотрят. Мне же все равно. Я всегда за то, чтобы мне было весело. Я делаю только то, от чего я получаю удовольствие».

В подтверждение этих слов она показывает мне видео из своего Instagram. На нем — миловидный брюнет в белой футболке. Под веселую музыку он расстегивает брюки, чтобы продемонстрировать нарисованный на футболке член. В конце видео появляется логотип бренда, который продает такие футболки «с сюрпризом», — ()rgasm — личного бренда Ян Гэ. 

— Прикольно, правда? — говорит Гэ, улыбаясь. — В этом дизайне моя жизненная позиция: ты знаешь, что у тебя есть что-то, о чем не знают другие, но тебе совсем не обязательно выставлять это напоказ. Захочешь — покажешь, не захочешь — нет. Главное, что ты сам знаешь, что у тебя это есть. 

Эта философия помогла Гэ, когда она только поступила в университет. «Первое время все думали, что я дура, несмотря на то что я училась на отлично. В жизни мне мешал языковой барьер — я не могла донести многие из своих мыслей, потому что не знала слов по тем темам, которые мы не проходили в университете. Поэтому я почти все время молчала, — рассказывает Гэ. — Но я была спокойна, потому что знала, на что способна. Я знала, что смогу выучить язык, нужно просто трудиться, а трудиться мне было не привыкать. В детстве я не занималась ничем, кроме учебы. Люди, которые живут в России, плохо понимают, что такое обучение в Китае. Китайская система образования строится на конкуренции, причем конкурируют все: дети, их родители, преподаватели. В российских школах всего 5 оценок. В Китае вместо оценок — баллы, от 0 до 150. И так по всем предметам. Каждый месяц в школе устраивают экзамен среди всех классов, а потом его результаты вывешивают на доске у входа в школу. Попал в последнюю сотню — катастрофа. Это вызывает постоянное чувство стыда».

— Ты же говоришь, что тебе все равно, что говорят другие. А как это соотносится с чувством стыда? — спрашиваю я.

— Чувство стыда возникает, когда ты сам понимаешь, что ты не прав. Одно дело, когда тебе говорят, что ты некрасивая или глупая. А ты сама знаешь, что красивая и не глупая. А другое дело, когда ты и правда плохо учишься. Тебе становится стыдно, потому что ты ничего не делаешь. Китайцы не умеют отдыхать. А еще они никогда не возмущаются. Мы только и делаем, что работаем, чтобы становиться лучше, по-другому никак.

— А русские?

— Русские умеют наслаждаться. Мне это в России больше всего нравится. После Китая Россия мне кажется свободной страной. Я говорю не про политику, а в целом. Только здесь я поняла, что могу слушать свои желания, пробовать все. Например, поступить во ВГИК — меня никто не остановит. И поступила, — отвечает Гэ.

Во время разговора Гэ не раз повторяет фразу «Россия научила меня...», заменяя только последнее слово. «Россия научила меня терпеть», «Россия научила меня мечтать», «Россия научила меня вере». Я не до конца понимаю, что именно она имеет в виду под «Россией», и задаю вопрос.

— Людей, которых я встретила на своем пути. Мои русские друзья, подруги всегда верили в меня намного сильнее, чем я сама в себя. Они говорили, что я никогда не пропаду. Мне очень сильно это придает сил. Русские вообще часто говорят друг другу: «Я в тебя верю». Вы, наверное, привыкли к этому, но в Китае это редко услышишь. А мечтать меня научил Сергей Александрович Соловьев, когда я училась во ВГИКе. Он говорил: «Если хочешь снимать кино — будешь. А если не снимаешь — значит, не сильно хочешь». 

— А до этого ты разве ни о чем не мечтала? — спрашиваю я.

— Нет, я никогда не хотела ничего конкретного. Я просто знала, что должна делать хорошо. Мне давали возможность учиться — и я училась. Большинство целей в моей жизни были связаны с тем, чтобы не позорить себя, когда тебе дают возможность. 

Цели должны быть реальные, а не «под небеса». 

— А денежные цели ты себе ставишь? 

— Нет. Как ни странно, между деньгами и делом я выбираю дело. Например, после того как я поучаствовала в «Минуте славы», мне многие продюсеры предлагали сотрудничество, но я отказалась, потому что поступила во ВГИК и занималась любимым делом. Мне было весело. Я за то, чтобы не тратить свою жизнь на вещи, которые тебе не в радость, даже если за это предлагают деньги.

Когда Гэ училась на втором курсе ВГИКа, Кирилл Серебренников взял ее на роль в своем спектакле, с тех пор вот уже 7 лет она играет в «Гоголь-центре». Я спрашиваю у Гэ, чему ее научил Серебренников. «Он из тех людей, которые все показывают своим примером, — отвечает она. —  Кирилл Семенович никогда не падает духом и продолжает работать. Его ничего не останавливает. Рядом с ним у тебя просто нет морального права унывать». 

Но «дело» Гэ не ограничивается актерской игрой. Она пишет песни — скоро выходит ее новый альбом — и снимает фильмы. У Гэ их пока два — дебютная картина «Ню» и «Троица». Так получилось, что ее второй фильм вышел в прокат раньше, чем первый. «Очень мало кто слышал о нем, потому что у нас было совсем немного денег на рекламу. Но я не расстраиваюсь. Этот фильм не должен был быть шумным — такова у него судьба. Я считаю, что у каждого фильма, как и у человека, есть своя судьба», — говорит Гэ. 

«Ню» выходит в ограниченный прокат 14 февраля. Фильм рассказывает историю молодой китаянки, которая почти не говорит по-русски, но отчаянно ищет свою любовь в Москве. Все ее попытки заканчиваются неудачей. Это не автобиография: Гэ хорошо говорит по-русски и не пребывает в «активном поиске».

«У меня уже четыре года нет любви, и я долго страдала из-за этого, постоянно парилась, жаловалась друзьям, — рассказывает она. — Но недавно я перестала, и вот почему: любовь и так рано или поздно придет. Работать над этим не получится. А работа и карьера — нет. Если ты не работаешь, ты не зарабатываешь деньги, не будет ничего. Поэтому я выбираю те вещи, на которые я могу повлиять».

— Но ты все равно ждешь любви, так?

— Чего бы женщина ни добилась, она все равно хочет семьи, любви и детей. Просто потому, что она женщина, — внезапно отвечает Гэ. — Не нужно переубеждать природу. Женщина и есть женщина. Четыре года назад я была намного счастливей, чем сейчас. Я была такой счастливой девочкой, даже несмотря на то, что я не зарабатывала столько, сколько сейчас, и не жила в такой красивой и большой квартире, потому что у меня было любимое дело и любимый человек.

— Получается, что женщина всегда на вторых ролях? 

— Совсем нет. Пусть мужчины думают, что они самые главные, умная женщина никогда не будет с этим спорить. Пусть верят в то, что они устроили мир. Управляем им все равно мы, женщины. Природа устроена таким образом, что женщинам всегда нужно больше, чем мужчинам. Они более восприимчивы к красоте. А мужчины зарабатывают для того, чтобы обеспечивать своих женщин. 

— Я бы не смогла жить у кого-то на содержании, — возражаю я.

— Я тоже! Но речь не об этом. Нельзя просить шубы, бриллианты и спортивные машины, если ты сама не добилась ничего. Если ты стоишь бриллианта — ты сама можешь его себе позволить. Я это чувствую. Твой мужчина, да и вообще мир вокруг — это твое отражение. Чтобы встретить достойного мужчину, нужно самой сначала улучшиться. Мы, женщины, все можем. Мы можем, например, копать картошку в поле. Но зачем? Если мне нравится копать картошку — это одно дело, но если мне это не нравится и я беру в руки лопату, только чтобы доказать мужчинам, что я все могу делать сама, — это бессмысленно. 

— Не могу не спросить в таком случае, что ты думаешь о феминизме? 

— Идея феминизма или самостоятельности женщины всегда связана с несчастной любовью. Если бы за ней ухаживали, носили на руках, она бы этим не занималась. Если бы за мной сейчас ухаживали, если бы я была в любви, я бы не сняла никогда это кино. Нас, сильных женщин, просто очень сильно обидели —  хочется не то чтобы что-то доказать, но хотя бы просто высказать свои печали. 

— Получается, ты снимаешь кино не потому, что тебе весело, а наоборот, от печали?

— Нет. Просто я такой человек, что, если бы я встретила своего единственного мужчину, если бы мир дал мне большую любовь, я бы, наверное, ничем не занималась, сидела бы дома и была его идеальной служанкой, массажисткой и поваром. А раз я его пока не встретила, значит, я должна нести в мир что-то другое. Когда смотришь назад, понимаешь, что каждый путь устроен наилучшим образом. Что бы ни случилось с нами — это все равно лучший вариант, который мог произойти. Все, что есть у нас в настоящем, — результат того, что происходило с нами в прошлом.  

Беседовала Ксения Праведная