Лучшее за неделю
5 июня 2020 г., 10:30

Габриэль Витткоп: Наследства

Читать на сайте
Иллюстрация: Wikimedia Commons

За два месяца до того, как повеситься, мсье Селестен Мерсье, приступая к супу из сельдерея, спросил жену, как назвать виллу. Остроумная по собственной милости Анжель Мерсье, хоть название и впервые пришло ей в голову, ответила, устремив вдохновенный взор к люстре:

— Ну так… «Селена» же. Селена — это луна, весьма поэтично, правда?.. А суп просто отменный. 

Мельхиоровый половник нырнул в кастрюлю, пустив волны: в этот вечер 2 февраля 1895 года расположение планет было поразительно неблагоприятным — восходящая луна вступала в одинаковую конъюнкцию с Меркурием и Венерой. Она была вовсе не Артемидой, а неистовой Гекатой и как подлинная дочь Титанов хмуро и грозно плыла среди дымчатой пурпурно-ультрамариновой слизи.

Патовая улыбка пробежала и по лицу Анжель Мерсье, довольной зимним супом и тем, что служанка, несмотря на холод, безропотно вымыла все окна. Впрочем, дабы вознаградить себя за труды, Мариетта густо харкнула в суп. Она принесла наварен с яблоками, когда Селестен Мерсье откупоривал бутылку красного руссильона.

— Как только покончим с садом, отметим это шампанским. 

Слово «отметить» показалось ему особенно радостным — так же радовался он тому, что работы на вилле почти завершены, плотники уехали, хотя маляры, правда, еще немного копаются, а кладбищенский садовник высаживает на террасе последний куст самшита.

— Какое неожиданное везение, что всем занимается Тристемер. Не знаю, что бы я без него делал. Он взял на себя все мои заботы, все хлопоты… 

Селестен Мерсье и впрямь совершенно не вникал в дела. Он был директором лицея для мальчиков, и его наградили академическими пальмами за сборник стихов — безумная трата сил, все же принесшая ему славу «ножанского рапсода». Наследство, к превеликому изумлению директора доставшееся ему двумя годами ранее, побудило к строительству. Средств не хватало, и пришлось взять не только кредит в банке, но еще и частную ссуду — по обычной в таких случаях процентной ставке. Во время этих операций Селестен Мерсье случайно познакомился с Адриеном Тристемером, агентом по недвижимости и подрядчиком.

— Тристемером я очень, очень доволен, — сказал Селестен Мерсье, и вены на его красном лбу вздулись загадочными рунами, когда он с хлопком выдернул пробку.

— Жаль только, что он такой беспечный, — вздохнула мадам, задумчиво раскатывая большим и указательным пальцами полумесяц из хлебного мякиша. Баранина была жесткой, вино слегка отдавало пробкой, а Адриен Тристемер и впрямь был беспечен. Стройный, с темно-русыми седеющими волосами, овальным лбом, таким же подбородком и шелковистыми усиками под прямоугольным носом, он моргал за пенсне в стальной оправе ясными медвежьими глазками. Говорил он спокойным голосом, очень точно все объяснял (по крайней мере, то, что хотел объяснить), показывал сметы и счета. Страшно довольный тем, что свалил все на него, Селестен Мерсье составил в конторе г-на Шарля Гийу доверенность, предоставлявшую Тристемеру полное право действовать от его имени, а также платежное поручение хранителю денежных средств.

Строительство началось в июле 1893 года, и, не считая значительного повышения расходов, связанного с техническими трудностями, вызванными сильным наклоном местности, все развивалось так хорошо, что в конце зимы 1895-го в Гравеле уже возвышалась вилла, южный фасад которой выходил на террасу и лужайку, спускавшуюся к северному берегу Марны.

Селестен Мерсье построил дом для того, чтобы его сдавать, причем сдавать дорого, ибо дом был красив. «У меня это легко получится», — думал директор, попивая кофе и продевая большие пальцы в проймы кремового жилета, слишком плотно облегавшего брюхастое туловище.

 — «Селена», — самодовольно повторила жена, — «Селена»… 

Все радовались. Особенно Адриен Тристемер.

*

Белая луна отражалась в черной текучей воде Марны. Гиацинт Лабиль, садовник кладбища в Иври, пришел закончить террасу. Она была выполнена во французском стиле — с узорными клумбами, на которых выписывал кренделя самшит, и двумя урнами в углах балюстрады, отделявшей ее от лужайки. Гравийная дорожка пересекала зеленую траву до самой реки, где в ивах с обрезанными верхушками гнездилось множество птиц. Дом рождался с каждым камнем, пробуждался с каждой порцией раствора на мастерке, раскрывая перед миром окна своих глаз. Все эти месяцы в него каждый день мало-помалу вливалась душа, жизни хотелось поскорее заструиться по его медному калориферу, а в деревянных панелях слышались лесные голоса. Как он был красив: из тесаного камня, в неоклассическом стиле, с перистилем, шиферной шапкой и розовыми кирпичными дымоходами, помеченными черной арматурой! Подвал хорошо продуман: большой погреб для угля, сверкающий котел, кладовая, прачечная и кухня, выложенная делфтским кафелем, — все очень хорошо освещено горизонтальными окнами и соединено с выходящим наружу служебным коридором. В жилых комнатах настелили паркет елочкой, а потолки обрамили гипсовым фризом с изображением ионик и пальметт. На первом этаже располагались большая гостиная, столовая и просторная передняя с выходящим на юг панорамным окном. Второй этаж состоял из двух спален, ванной, кладовой для белья и библиотеки, примыкавшей к спаленке и туалетной комнате. Чердак занимали три комнаты для прислуги и потрясающий аттик, освещенный слуховыми окнами. Не желая портить большую переднюю массивными ступенями, архитектор остановил свой выбор на винтовой лестнице, единственный пролет которой обслуживал виллу целиком: расположенная в глубине дома, она связывала между собой все этажи — от чердака до подвала. На каждом из них, даже в подвале, находился туалет с унитазом. «Никаких ночных горшков», — постановил архитектор.

В этот вечер при полной луне Селестен Мерсье, придя со своей женой и Тристемером, налил им шампанского в прекрасной кухне, выложенной делфтским кафелем, поскольку лишь эта комната была пока что для этого пригодна. В то время как большое белое око луны, окруженное фосфорным ореолом, катилось по черным океанским волнам, вилла получила свое окончательное название. Как и его выбор, так и крещение «Селены» на кухне произошло при необычной звездной конъюнкции. В тот вечер случилось множество утонченных убийств и святотатств. Родилось также немало уродов — не простых зобастых, а существ без глаз и рта, с головой больше туловища, с зародышем в анусе, с ушами в виде крыльев на спине, с пальцами на плечах. Ну а сама вилла полностью оправдала свое название. A spell, как говорят англичане. Это восходит к эпохе менгиров, заклинаний и мистерий. Достаточно произнести определенные слова, и высвобождаются силы, от которых зависит судьба. A spell is said. «Селена».

Весь день накануне того вечера, когда было дано название, мсье Адриен Тристемер сжигал документы. Он надел пальто-ульстер, в подкладку которого зашил весьма значительные средства. Взяв в руки дорожную сумку, он направился на вокзал. Не спеша добрался до Парижа, а там сел на поезд до Бордо, откуда, подготовив все заранее, должен был отправиться в Бразилию.

Менее чем за шесть лет он сколотит крупное состояние на каучуке, после чего будет зарезан тремя своими же батраками: революционная смута к тому времени еще не уляжется. Впрочем, до этого еще очень далеко — о его судьбе пока что позаботятся сифилис и малярия.

*

Откуда взялась эта тревога между стенами дома? Разве не было в нем громоотвода и электричества, не говоря уж о слуховой трубе, соединявшей все этажи? Первое предвесеннее солнце отбрасывало круги света через окошки аттика, все еще пахло свежей краской, рабочие забыли стремянку и оставили банку краски на балке.

В тринадцать часов сорок пять минут мсье Селестен Мерсье обошел весь дом, начиная с подвала, и с черной молескиновой сумочкой в руках поднялся на чердак. Не такой пунцовый, как обычно, хозяин возвел к балкам свои глаза навыкате, поставил сумочку на пол, снял шелковую шляпу и тоже положил, перевернув ее вверх дном, как делают нищие. Сбросил с себя пальто с бархатным воротником и достал из черной молескиновой сумки заранее приготовленную веревку.

В четырнадцать часов пять минут тень его ботинок, повернутых носками внутрь, уже медленно качалась на залитой солнцем стене.

Лысому Селестену Мерсье не хватало изящества, столь ценимого романтическими самоубийцами: ниспадавшая прядь не прикрывала ноздреватого фиолетового баклажана, торчавшего изо рта. Глаза вылезли из орбит, руки вцепились в жилет с тоненькими венками из анютиных глазок, а на гульфике проступило пятно. Селестен Мерсье казался настоящим, будто восковой манекен. Когда его обнаружили пришедшие за стремянкой маляры, в большой луже мочи на буковом полу уже утонули две мухи.

Анжель Мерсье устроила мужу весьма приличные похороны, слегка укороченные из-за дождя. Раздел имущества позволил ей уехать в Санс к одной из своих кузин, где она, нисколько не нарушая стиля, играла роль бесплатного приложения. А Мариетта ушла харкать в суп каким-то другим хозяевам.

Перевод с французского Валерия Нугатова

Обсудить на сайте