Как пятизвездочная гостиница превратилась в «золотой» обсерватор и стала приютом для жертв домашнего насилия. «Слышь, вирус, а корона не жмет?» Сезон #2

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Наш подкаст на других платформах:

Apple Podcasts
Google Podcasts
Яндекс.Музыка
Spotify
SoundCloud
ВКонтакте
YouTube

Первый сезон

Текстовая версия

Ɔ. Я хочу начать наш разговор с вашего последнего поста в Фейсбуке. Вы пишите, что сейчас, из-за белых ночей люди активно едут в Санкт-Петербург, а это значит, что «Гельвеция» снова работает на полную мощность. Это так?

Конечно, по сравнению с тем, что было полтора месяца назад, когда мы находились в состоянии практически клинической смерти, сейчас все очень «активно». Как говорят, с нуля расти легко. Я считаю, что весь этот период пандемии в нашей туристической и гостиничной отрасли можно условно разбить на два-три периода. 

Первый — когда Владимир Владимирович попросил всех сесть по домам. Тогда народ перестал куда-либо ездить, у нас начались массовые аннуляции. На самом деле, все началось чуть пораньше, когда еще отменили Петербургский экономический форум. Я хорошо помню тот вечер, у меня аж кошки скребли на душе. Я понял, что впереди будет что-то неприятное. Самый конец марта и первая декада апреля — это был абсолютный ад. Счет шел на дни. Мы принимали решение, будем дальше работать или не будем. Первый этап «клинической смерти» мы пережили благодаря двумя гостям. Они упали нам словно с небес. Два москвича прилетели семьями с детьми из-за границы на частном борте и сели у нас на карантин. Мы в неком смысле стали для них платным обсерватором. Они арендовали дорогие номера. Я редко помню даты так хорошо, как сейчас. Они прилетели к нам 3 апреля и на протяжении двух недель, до 17 апреля, жили у нас. 

Второй период начался где-то с двадцатых чисел апреля, когда москвичи уже пересидели в самоизоляции. Им было уже дурно, тошно и плохо. Москвичи просто стали уезжать из Москвы на какие-то короткие периоды, потому что самолеты все равно летали, а «Сапсаны» ходили. Еще недавно открыли новую трассу (речь идет о о скоростной платной трассе Москва — Санкт-Петербург (М11). — Прим. ред.), поэтому многие решили попробовать по ней прокатиться. Потом местные жители пошли к нам на самоизоляцию. К июню мы все-таки подошли к третьему этапу, когда массового туризма еще нет, и, я уверен, что в этом году его не будет, но мы все равно сейчас уверенно находимся в двузначной загрузке. То есть, это 15–25 процентов занятых номеров каждый день. Еще месяц-полтора назад их было 3–7 процентов. Плюс, немалую роль играет магия белых ночей. Я не перестаю благодарить советский «Интурист». «Белые ночи» — гениальная маркетинговая программа, которую Интурист придумал еще в 70-х годах и активно раскручивал через свои зарубежные представительства. Этот бренд настолько силен, что сейчас притягивает россиян по сути в пустой город (понятно, иностранцев нет — границы закрыты). На днях мы расконсервировали наше первое здание. Но еще раз повторюсь — с нуля расти легко!

Ɔ. Юнис, вам как владельцу бизнеса такой вопрос: какая эмоция была на первом этапе, когда вы поняли, что у отеля не будет гостей? Это похоже на ситуацию, когда у водителя в машине кончился бензин, сел телефон, а вокруг на много километров нет ни одного человека?

Знаешь, нет, это все-таки другие ощущения. Одно дело, когда ты отвечаешь только за себя. В такой ситуации один человек нервничает, второй — смеется, третий — расслабляется, четвертый — считает все происходящее с ним приключением. Здесь же ты понимаешь, что у тебя остановился автомобиль, набитый людьми! В этой ситуации возникает ощущение не потерянности и страха, а озабоченности. Ты абсолютно не думаешь о себе. Это момент осознания, что у тебя огромная корпоративная семья — 202 человека, которых нужно кормить. Именно в таких сложных ситуациях ты зависишь от самых верных тебе людей. Когда тебе хорошо, рядом всегда будут люди, а вот когда плохо — такие люди важны как никогда. В этот момент у меня проснулось чувство, которое ранее мне было мне незнакомо. Я оказался готов отдавать. Надо все-таки понимать, что мы, предприниматели, можем много и тяжело работать, но хотим забирать свое. Но в этой ситуации я стал искать любой способ отдавать все людям, которые на меня работают. Раньше я особо не был погружен в их жизнь, не знал, у кого какие ипотеки, у кого болеют родители. Во время этого кризиса ко мне подошла семейная пара — молодые парень с девушкой, которые работают у нас поварами. Они познакомились у нас, через какое-то время начали вместе жить и поженились. Теперь у них трое детей и ипотека. Они просто сказали: «Ну, разве что вдвоем на панель пойдем!» Конечно, они так шутили, но… У них ипотека, а все эти программы перекредитования государственные не работают. Когда ты видишь такие ситуации, очень сильно мобилизуешься.

Ɔ. Что сейчас происходит с гостиничным рынком в Петербурге? Много ли закрылось гостиниц?

Я бы сказал, приблизительно 50-60% игроков закрыты. Сетевые в том числе. Причем, ты же понимаешь, что в сетевых отелях решения принимаются на уровне head-офиса. Если head-офис решил закрыть отели по миру, то закрываются все отели сети без разбора. Одиночкам — проще. Мы более мобильны, мы можем принимать креативные решения, экспериментировать, у нас нет head-офиса. Я не знаю, как бы я себя вел, рассуждал бы ли я так шустро про «белые ночи», если бы был в сети. Мне бы сказали откуда-нибудь из Лондона или США, что нужно просто ждать следующего года, и я бы сидел и ждал. Многие из грандов, больших гостиниц, сейчас закрыты или находятся в плачевном состоянии, когда 80% персонала сокращено. 

Ɔ. Что с ценами будет происходить? Сейчас закончится карантин. Москвичи, которые сидят дома и у которых не было возможности до этого выехать в Петербург, приедут к вам. Им будет где остановиться хотя бы приблизительно по тем же ценам, что были до этого кризиса? 

В период белых ночей цены в Петербурге высокие по одной простой причине — к нам едут иностранцы. Российские гости в массе не обладают такой платежеспособностью. Безусловного спроса не будет: не будет круизов и иностранных организованных групп. В этом году будет уникальное лето для россиян с точки зрения цен. Чтобы номер в моем пятизвездочном отеле в июне стоил 6-7 тысяч рублей? Это просто неслыханно!

Ɔ. Теперь немного поговорим, как «Гельвеция» пережила пандемию. Гостиницу законверсировали?

В отеле три здания, одно — административное, другие два — жилые. Мы закрыли полностью первое здание, второе здание — частично, оставив два из пяти этажей. То есть, мы оставили 1/5 от всего номерного фонда.

Ɔ. По каким правилам вот эта 1/5 номерного фонда существовала? Я так понимаю, есть определенные условия Роспотребнадзора, правила, по которым гостиницы работают. У каждого клиента проверяют несколько раз в день температуру?

На самом деле, все немного проще. Все гостиницы в стране разделили на две категории: курортные и городские. Отели в курортных регионах просто закрыли, чтобы люди не бежали на курорты, а городским дали возможность работать. Требования Роспотребнадзора выполнимы, ничего сверхъестественного нет. Во-первых, у нас масочно-перчаточный режим, сплошная дезинфекция, проветривание номеров. Каждый день мы проводим первичный осмотр персонала, ведем графики температуры, не допускаем до работы с ОРВИ. Теперь горничные тратят на уборку почти в полтора раза больше времени, потому что они дезинфицируют все поверхности, пульты телевизора, ручки, экраны, всю бытовую технику. Они должны обрабатывать ковровое покрытие специальными чистящими средствами, так как сейчас ввели требование мокрого-влажного коврика на входе. Это пока все требования. Но гостиницы сейчас не работают в полном объеме. То есть закрыты залы ресторанов, конференц-этажи, банкетные залы, спа и фитнес. Была одна спорная история — тесты на COVID-19 у персонала и гостей. Я не понимаю, как взрослого человека, который у меня не работает, а платит мне деньги, заставить мерить температуру на ресепшн.

Ɔ. Как в пионерском лагере!

Да, у меня нет рычагов давления на гостей. Персонал — другое дело. Слава богу, тему про про тесты на COVID-19 у гостей пока опустили. Кто будет за тесты платить? Отели сейчас в таком плачевном состоянии, что собирать деньги еще и на тесты, которые стоят по 1500 каждый, бессмысленно. Я даже допускаю, что на рынке появятся предложения «Мы сделаем вам тесты, нарисуем бумажки». Все это будет процветать. 

Резюмируя все, о чем мы говорили выше: требования Роспотребнадзора для высокого и премиального сегмента гостиниц выполнимы, но того же нельзя сказать про бюджетный сегмент. Роспотребнадзор требует наличие санузла в каждой комнате, в самой комнате должен жить один человек или одна семья. Такие требования нельзя предъявлять бюджетным местам, например, хостелам, потому что тогда они не откроются.

Ɔ. Давайте вернемся к тем людям, что снимали у вас номера по две недели, по месяцу. Не страшно ли было делать обсерватор из «Гельвеции»? Вдруг человек действительно окажется болен?

Конечно, страшно. Все страшно. В Петербурге сейчас как раз та ситуация, которая была у вас (речь об эпидемиологической ситуации в Москве. — Прим. ред.) месяц назад. Перед нами стояла задача — зарабатывать деньги. Мы четко следовали требованиям Роспотребнадзора, плюс, в отеле у нас есть врач. Две семьи, о которых я говорил в начале, соблюдали жесточайшие требования изоляции. Они не имели права никуда выходить из номеров, мы им заблокировали ключи. Это камера фактически. Гостиничная золотая клетка! Никто посторонний к ним приходить не мог, с персоналом они не общались. Посещать номер могла только дежурная горничная, но только в СИЗе, в очках и в маске. Еду мы доставляли до двери и там же забирали грязную посуду.

Ɔ. Как гости себя вели? Я видел, что вы в блоге писали, что они интересовались: «Есть ли еще гости на этаже, кто живет в соседних номерах»?

Это не те, что сидели у нас на карантине. Такие вопросы звучат сейчас. Мы получили сейчас стигматизированную публику — гостей, у которых изменено сознание. Люди очень боятся. Может, у них параллельно все смешалось — и COVID, и чипирование. Выбивать этот страх будет сложно и долго. Сейчас уже есть позитивная динамика: по крайней мере, коронавирус постепенно уходит из информационной повестки. Надеюсь, люди потихоньку расслабятся.

Ɔ. Я хочу сейчас затронуть немного щепетильный вопрос, но в интервью РИА Новости вы рассказали, что в «Гельвеции» жили и жертвы домашнего насилия. 

Это была неприятная история. Пандемия выявила очень большое количество проблем в семьях. Люди были не готовы к таким испытаниям. Гостиница стала единственным местом, куда можно бежать. У нас была жертва домашнего насилия. Ночью произошел скандал, супруги поссорились, поругались, потом — подрались. Дама пыталась увильнуть от ударов, а муж ее схватил и вырвал серьги прямо из мочки уха. Ну, прямо оторвал, она вся в крови. Куда человек пойдет в два часа ночи? Эта женщина только недавно уехала. Она прожила у нас фактически с начала апреля по конец мая. Потом у нас появились «кризисные» гости. Такой типаж появляется исключительно во время острых фаз экономического и политического кризиса. Это люди, которые буквально все самое последнее проедают, проживают и пропивают. У них уже нет семьи, работы, денег — ничего. У нас было два гостя, один из них уехал, оставив большой долг. Охранник буквально бежал за ним по городу, пытаясь его не выпустить, а гость в неадекватном состоянии! Это люди, которые пытаются кинуть заведение, рестораны, в том числе. 

Ɔ. Юнис, давайте чуть-чуть поговорим про деньги. Я читал оценку Forbes, в марте они писали, что ежедневный убыток гостиниц в Москве и Петербурге — около 300 миллионов рублей. 

Конечно, это никакие не триста миллионов, а в разы больше! Если мы говорим про июнь, то у гостиниц премиального сегмента с номерным фондом где-то в 180-200 номеров во время Петербургского международного экономического форума оборот примерно 20 или даже 30 миллионов рублей в день. Что касается «Гельвеции», у нас сейчас падение по выручке в апреле-мае — около 92%. В июне «упадем» до 95-96%. Почему? Все из-за пресловутого экономического форума с «атомными» ценами. Мы сейчас мы живем на кэш-флоу — деньги, которые мы получаем, тратятся уже на следующий день. Глубины продаж нет вообще. Если раньше в июнь-июль номера бронировали за полгода, то сейчас, даже если человек говорит: «Я хочу поехать в Питер в июле», он не оставит бронь, потому что не понимает, что будет в июле. Зачастую сейчас такая картина: гости приехали на сутки, а потом каждый день продлевают. Представляешь? Мне говорят каждый день: «Сегодня продлилось три номера, вчера — четыре».

Ɔ. Можете какие-то конкретные цифры по «Гельвеции» назвать?

Это вообще не секрет. Если на прошлый экономический форум выручка была 2,5-3 миллиона в день, то сейчас — 80-100 тысяч. Умножь эту цифру на 2, потому есть еще услуги ресторанов и куча дополнительных услуг. Сейчас с ресторанами выход 120 тысяч рублей в день. Ну, вот — 5 миллионов к 120 тысячам. Приблизительно так.

Ɔ. В одном из своих эфиров в Инстаграме вы говорили, что «Гельвеция» уже получила госсубсидии. Эти деньги можно было получить, если сохранишь до 90 процентов персонала.

Да, мы эти выплаты получили. У нас в компании есть несколько видов деятельности с разными юридическими лицами и директорами. Поэтому мы смогли сохранить максимальную численность персонала. У нас есть уволившиеся, таких около трех-пяти процентов, поэтому мы легко поместились в правительственные параметры и получили субсидии — один МРОТ из расчета на каждого сотрудника.

Ɔ. Это оказалось полезно?

Для нас это, конечно, спасение. Потому что если ты, например, индивидуальный предприниматель, то для тебя 12 тысяч — ничто. У меня же, например, в одном ресторане 50 человек, в другом — 42. Это реальные люди, которые сейчас сидят дома и ждут деньги. Наверное, система не совсем справедливо и правильно устроена для пострадавших отраслей. Если мы говорим про большие отели, то у них ущерб от пандемии существенно выше: у них большие площади, больше персонала. Для меня сейчас 100 тысяч рублей в день — это хоть какие-то, но деньги, а для них? У них только света на 100 тысяч в день. При этом сейчас у нас и у них живет примерно одинаковое количество гостей.

Ɔ. Найдутся ли в этой стране люди, которые будут готовы снова окунутся с головой в бизнес, уже зная, что во время пандемии государство бизнесменам почти никак не помогло? 

У меня нет в этом плане пессимизма. Если мы говорим про мою гостиничную отрасль — конечно, такого не будет. Во-первых, у нас нет арендных отношений. Это бизнес, который строится на деньги инвестора, а инвесторы, как правило, из больших финансовых групп, для многих гостиница — непрофильный актив. Собственники больших отелей в Москве, например, того же Four Seasons — обеспеченные люди, они все выберутся. Проблемы будут у маленького бизнеса: от ателье и парикмахерских до ресторанов. Я считаю, что рестораны «сметет» со страшной силой. Это обывателям кажется, что рестораны быстро откроют свои двери. Но владельцы заведений сейчас придут на пепелище. Им, чтобы открыть двери, нужно сначала разобраться с арендодателем, с персоналом, который уже давно разбежался, и «вкачать» в свой бизнес деньги, чтобы тех же продуктов закупить. Дальше у каждого своя судьба: кто-то сможет подняться, а кто-то — нет.

Ɔ. Финальный вопрос про финансы: чему вас этот кризис научил? Я понимаю, что накапливать «жирок» в бизнесе достаточно сложно, но все-таки вы будете теперь постоянно держать в голове, что аналогичная с пандемией ситуация возможна и что на счету обязательно должен лежать какой-то резерв?

Абсолютно! Ты проговариваешь прямо мои тезисы. Мы жили слишком хорошо и «жирно» — это первое, чему нас научил этот кризис. Мы были транжирами. У бизнесов, которые доросли до более-менее крупного размера, потрясающе финансовые службы. Все все про себя знают. Но вот, например, я, когда ко мне приходит финансовый контролер и говорит: «Ой, вы знаете, у нас здесь параметры поплыли, а здесь — коэффициенты», закрывал на его слова глаза. В такой момент ты думаешь, что в этом нет ничего страшного. Главное — чтобы клиент был доволен. Такие кризисы служат напоминанием, что прибыль формируется не только из доходов, но из расходов. За ними надо следить, нужно экономить — иметь «подушку». Случись такой кризис, тебе нужны будут деньги, чтобы сохранить людей, чтобы они не бежали. Ведь ты тратил много лет, сил и денег на то, чтобы этих людей «поднять», «воспитать», натренировать. Сейчас мы помогаем персоналу, если они болеют, и выдаем беспроцентные займы, чтобы они не ходили в банки. Это полугодичная-годичная зарплата. Если есть выслуга лет — пожалуйста.

Ɔ. Юнис, давайте поговорим о сериале, который недавно вышел на онлайн-площадке Okko. Этот сериал про гостиницу «Гельвеция». Для тех, кто не знает, рассказываю: сериал сняли по мотивам книг Юниса «‎Записки отельера». Это зарисовки из жизни владельца отеля, объединенные некой единой сюжетной линией. Расскажите, чья это была идея — снять сериал?

Сериал основан на моей первой книге, которая вышла в 2017 году. Получился такой легкий, развлекательно-комедийный короткий веб-сериал. Он состоит из 10 серий по 10-11 минут, коротких динамичных сцен. Стоял вопрос — либо снимать полноценное кино, углубляться и прорабатывать темы, либо делать что-то очень легкое. Сейчас заставить зрителя смотреть полтора-два часа удается, может быть лишь Дудю, Тарантино и другим корифеям кино. Люди не готовы сейчас тратить уйму времени, поэтому все ищут креативные, а самое главное — недорогие форматы. 

Сериал — целиком идея продюсеров. Я здесь не прикладывал никакого труда. В прошлом году ко мне обратилось сразу два продюсерских центра — один из них Team Films Теймура Джафарова, который предложил мне более интересные условия с точки зрения контракта с royalties. Правда, признаюсь, мы говорим о символических деньгах, для меня это прежде всего промо. Я вложил в проект ноль копеек, ноль рублей. Все снято полностью на средства Okko. Мы предоставили площадку, потому что моих же интересах было, чтобы снимали на натуре, именно в моем отеле.

Ɔ. Да, на самом деле, достаточно ярко снято. Отель останавливал свою работу?

Съемки шли в работающем отеле. Съемочная команда работала у нас с 3 по 25-27 января, не выходя ни на секунду из отеля. За все время у них, по-моему, было 2-3 выходных. Если бы мы знали, что впереди будет такой застой, то, конечно, перенесли съемки на февраль-март.

Ɔ. Для тех, кто еще не смотрел, у Юниса в сериале тоже есть роль, но не владельца отеля. Если честно, я, посмотрев вышедшие три серии, не очень понял, что у вас за герой.

У меня не было малейшего желания каким-то образом мелькать в сериале. Но мне изначально сказали, что я обязательно должен появиться на экране, потому что «Гельвеция» — мое детище. Сначала хотели устроить мне кастинг на какую-нибудь роль. Конечно, этот кастинг я бы не прошел, я же не профессиональный актер, поэтому этот вопрос был снят сразу. Но позже придумали роль близкую к камео. Мой герой — друг хозяина отеля, которого владелец пригласил приглядывать за его сыном. Но имя мне не изменили.

Ɔ. Сам процесс съемок вам понравился?

Ты знаешь, это очень тяжелая работа. При том, что я в кадре появляюсь буквально на пару секунд, сами съемки занимали по половине рабочего дня. Я «пропадал» на гриме, нас снимали с разных камер, дублей тоже было несколько, потому что я иногда загораживал свет. Короче, это был ад, но все равно — дико интересно. Представь, одновременно работали и наши сотрудники и актеры. Форма у них была очень похожа на оригинальную. Был случай: я смотрю — стоит парень. Поворачиваюсь в другую сторону — стоит такой же парень. Оба — белл бои (сотрудник, который помогает гостям, например, с багажом. — Прим. ред.). Только один в синем костюме, а другой — в красном. Помню только, что в синем — это моя команда, а в красном — актеры.

Ɔ. Персонажи сериала похожи на реальных людей, которые работают в «Гельвеции»?

Нет, конечно. Я вижу очень много нюансов. Если профессиональный летчик смотрит фильм про пилотов, то он наверняка замечает, что происходящее на экране — актерская игра, что в реальной жизни все немножко по-другому. Так и у нас — рабочие фразы и тональность другие.

Ɔ. Юнис, резюмируя все, о чем мы с вами сегодня поговорили, поставьте этому кризису оценку, от нуля до десяти.

Ну это, конечно, «десятка». То, что происходило и происходит до сих пор — можно сравнить разве что с последствиями техногенной катастрофы. Мы проходили все кризисы, начиная с 1998 года. Для нас большим испытанием стали «украинские события». Но то были кризисы, а здесь мы говорим про тотальное обрушение всего, когда начинать придется фактически с пепелища. У нас нет арендных отношений и кредитов, но даже при таких условиях с ставлю этому кризису «десятку».