Стыд за порноместь. Как украденные видео воруют нашу сексуальность

Частные фотографии и видео сексуального характера попадают в сеть давно, и за это время многое изменилось. В 1995 году украденная из взломанного в доме сейфа видеокассета, на который Памела Андерсон и Томми Ли, муж и жена, занимаются сексом, принесла распространителям $77 миллионов, а иск пары за вторжение в частную жизнь был отклонен судом. «Если публичные люди открывают медиа доступ в их публичную жизнь, они должны быть готовы к тому, что из них могут сделать сенсацию», — по сути, провозгласил суд. «Это решение — важный урок для всех, кто снимает свой секс на видео и недостаточно осторожен в том, где и как оно хранится», — торжествовал на тот момент адвокат ответчика.

За два десятилетия многое изменилось, и сложно представить такое решение суда сейчас. Западный мир постепенно уходит от обвинения жертв (частная кассета Томми Ли и Памелы Андерсон хранилась в скрытом сейфе в гараже — куда уж осторожнее).

Так, хакеры, стоявшие за скандалом Селебгейт 2015 года, в котором сотни фотографий с обнаженными известными персонами, включая актрис Кирстен Данст и Дженнифер Лоуренс, были украдены и слиты в сеть, были приговорены к тюремным срокам до восьми лет и многотысячным штрафам.

На этой неделе новости об американских выборах и ковиде отошли на второй план — их потеснил более громкий скандал: футболист Артем Дзюба лишился капитанского титула и был отстранен от игр национальной сборной за «несоответствие статусу игрока национальной сборной». Интимное видео футболиста, на котором он запечатлел акт мастурбации, было украдено и выложено в сеть. Как и в недавнем скандале с актером Крисом Эвансом, где случайная публикация обнаженного фото (немедленно удаленного) вызвала шквал нездорового внимания медиа, на защиту пострадавших от утечки интимных материалов знаменитостей поднялось большое количество поклонников. Эти скандалы словно разделили общество на два лагеря: секс-позитивный лагерь под лозунгом «секс нормален, оставьте людей в покое» и лагерь шейминга от любителей задавать вопрос «зачем она надела короткую юбку?».

«Я не говорю, что это плохо или хорошо. У всех мальчиков в пубертат это бывает. Но не в 32 года и на видео!» — выступил публично член комитета по этике РФС Андрей Созин. «Зачем это на айфон снимать? Он сам от себя возбуждается? Потом смотрит и кончить легче? Это называется “самосексуал”?» — написала Божена Рынска в фейсбуке. Ей вторят менее известные комментаторы: «Не уверена, что человек в здравом рассудке будет маструбировать на камеру», «У меня полное ощущение, что Дзюба хотел нам это показать».

Кибербуллинг и одна из его разновидностей — revenge porn, «порноместь» — все более частое явление. Личные видео и фотографии бросившей девушки или изменившего партнера из мести рассылаются повсюду: родственникам, работодателям, детям. Несмотря на то что данные действия признаны уголовным преступлением в большинстве развитых стран мира, они по-прежнему остаются эффективным способом испортить кому-нибудь жизнь. В Великобритании количество заведенных дел по таким обвинениям в этом году выросло на 22%. Согласно опросам, каждая седьмая девушка получала угрозы такого характера. Для того чтобы стать жертвой «порномести», даже необязательно записывать или фотографировать себя — технологии дипфейк, как, например, боты DeepNude в телеграме, позволяют создать реалистичные обнаженные фото практически кого угодно. «Я буду использовать их для знакомых мне девушек», — ничтоже сумняшеся ответили на вопрос о том, как они планируют использовать технологии дипфейка, 63% опрошенных пользователей канала.

Помощью жертвам порномести уже озаботились правозащитники и кризисные центры, публикуя подробные обучающие инструкции и поддерживая пострадавших.

Преступления, насилие, воровство, виктимблейминг, месть, увольнения за аморалку, товарищеские суды — все это не ново под луной. Если бы в сети появилось видео, как Артем Дзюба навешивает карниз или поет под баян, он бы не был отстранен от игр за сборную и не записывал бы видео с извинениями. 

Сила, которая крутит колеса всех этих мельниц, которая делает порноместь такой эффективной, которая позволяет заработать миллионы на украденном видео, — это стыд. Один тот факт, что для свободного отношения к сексу пришлось создавать движение секс-позитива, говорит о том, что нормой в обществе является секс-негатив, культура стыда. Стыд считается «социальной эмоцией», мы обретаем его в результате социализации. Брене Браун в своей книге Men, Women and Worthiness («Мужчины, женщины и чувство собственной ценности») подробно исследует феномен стыда как механизма регулирования группы: если вину можно искупить, то стыд приводит к отвержению, и поэтому он гораздо более разрушителен для личности и переживается не как сожаление о совершенном, а как отвращение к самому себе. Стыд имеет куда более тесную корреляцию с депрессией, чем чувство вины, так как, в отличие от вины, стыд не имеет искупления, не имеет выхода.

Стыд сексуальный, как и стыд в принципе, отталкивается от норм морали, понятий «хорошо» и «плохо» и любых других установленных стандартов. Даже если уйти от религиозной греховности секса, стыд может переживаться в массе других областей в результате тех посланий, которые мы с раннего детства получаем от родителей, окружения, общества. 

Мы стыдимся своего тела, не только гениталий, их размера и вида, но и телесности в целом: возраста, изменений, увечий, выделений, болезней, запаха, морщин, права чувствовать и желать. 

Мы стыдимся сексуальности во всех возможных проявлениях: желания, прямоты, звуков, поз, умения и неумения, опытности и ее отсутствия, согласия и несогласия, возбуждения и нежелания, контроля и его потери. 

Мы стыдимся фантазий, фетишей, того, что нас заводит, и того, что нас отвращает, предпочтений и скрытых, даже от нас самих, желаний и потребностей.

Мы стыдимся удовольствия, самого желания получить его.

Область стыда в сексе огромна, и как-нибудь я напишу об этом отдельно. Но суть одна: «мастурбировать можно, но только подросткам», «мастурбировать нормально, но ненормально снимать на камеру», «мастурбировать приемлемо, но нельзя это никому показывать». Все это — голос стыда.

Мы давно привыкли к тому, что интернет полон обнаженных тел и порно всех возможных видов от людей, которые вполне добровольно его публикуют. Но именно фото и видео, опубликованные без разрешения, вызывают у нас этот прокси-стыд. Если бы Артем Дзюба или Дженнифер Лоуренс снялись обнаженными для «Плейбоя», это не принесло бы им такой скандальной известности, как украденная у них нагота и сексуальность. Если бы в сеть попало видео мастурбации неизвестного мужчины, это не тронуло бы никого. Именно низвержение тех, кто возведен нашей культурой на пьедестал знаменитости, вызывает этот нездоровый интерес, это жестокое наслаждение их унижением.

Примерно так же, как мизогиния утверждает, что женщины созданы для потребления мужчинами, мы всем обществом настаиваем, что публичные люди созданы для потребления нами. Они — общественное достояние, расчеловеченное «лицо» национальной сборной или медиаконгломерата, и стыд становится оружием, позволяющим держать в страхе и низвергать по нажатию кнопки «поделиться».

Хотел ли этот человек публикации или нет, снимал ли это намеренно или нет, испытывает он боль от вторжения в свою жизнь или нет, практически никого не волнует, как будто смерть принцессы Дианы ничему не научила.

Мы стыдим за то, чего стыдимся сами. «Это интимное!» — под этим лозунгом стыдят всех, от кормящих матерей до жертв кибербуллинга, потому что интимное для нас равно стыдному. 

Но интимное — не стыдное.

Интимное — неприкосновенное.

Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб” — Личное». Присоединяйтесь