«Зомбирующая информация, превращающая человека в робота». Почему россияне борются с дистанционным обучением в школах

Родители против экспериментов

В сети 6 ноября появилось видеообращение Илоны Меньковой из Коптево — матери 13-летней девочки. От имени только что появившегося движения «Родители Москвы» Менькова призвала родителей школьников присоединиться к борьбе с «дистанционкой»: «Самая горячая тема, которая нас всех объединила, — это агрессивное внедрение в повседневную жизнь наших детей дистанционной формы обучения. Мы против того, чтобы между дистанционной и традиционной очной формой обучения ставился знак равенства».

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Единомышленников Менькова еще в октябре решила собрать в телеграм-чате «Родители Москвы». Меньше чем за месяц ее инициатива переросла в движение с виртуальным штабом, 30 волонтерами, пресс-секретарем и 15 тысячами подписчиков. Его цель — «не допустить развала образования и возродить отечественную школу, основанную на принципах великих педагогов прошлых лет». Менькова уже успела организовать пункты для сбора подписей под обращением к Путину, обсудить проблему с депутатами Мосгордумы и устроить флешмоб «День тишины», участники которого 9 ноября в знак протеста «не выпускали детей ни на одну образовательную платформу». Родители, поддержавшие акцию, рассказывали об этом в соцсетях под хештегом #дистантунет. Сейчас движение активно расширяется. У «Родителей Москвы» появилось множество районных групп для жителей столицы, региональные сообщества и отдельные телеграм-каналы, где публикуются новости и отчеты об успехах.

Основные претензии «Родителей Москвы» касаются электронных учебников и систем, которыми вынуждены пользоваться школьники, и системы оценки знаний. Недовольные «дистанционкой» взрослые утверждают, что перевод на такую форму обучения не эффективен, не обоснован и не подкреплен официальной статистикой по заболеваемости коронавирусом среди детей в возрасте от 11 до 18 лет. На фоне работы ночных клубов, куда можно попасть, получив QR-код, запрет на посещение школы «выглядит циничной насмешкой», считают активисты.

Из-за роста случаев заболевания COVID-19 старшеклассники в столице не посещают школы с 19 октября. С этого момента, по словам мэра Москвы Сергея Собянина, доля заразившихся коронавирусом среди них уменьшилась почти вдвое. «Многие ребята хотят вернуться в классы. Это вполне понятно. Но в нынешней ситуации и на фоне того, что происходит вокруг нас и за рубежом, очевидно, что расслабляться рано», — заявил он. Чиновники обещали, что московские дети вернутся в школу 22 ноября. Затем замглавы министерства просвещения Виктор Басюк сообщил, что их могут оставить на дистанционном обучении и после этой даты: «В той или иной мере какие-то ограничительные меры могут быть продлены до Нового года».

По данным Роспотребнадзора, в России коронавирусом переболели почти 48 тысяч детей — 8,4% от всех заболевших. Однако эти данные не вызывают доверия у участников движения: «Возможно, угроза велика. Но доказательств этому нет, а все негативные явления от сидения дома за мониторами у наших детей есть. Это мигрени, рост агрессии и раздражительности, бессонница, депрессия, панические атаки, ухудшение зрения, сколиоз».

Здоровье — не единственная причина, по которой родители хотят вернуть детей в школу. Не все учителя сумели адаптироваться к новому формату видеоуроков, но дают много письменных заданий, не всем детям хватает усидчивости, а родителям — времени и терпения для помощи с уроками. Электронные системы часто зависают, школьники нервничают. Так, одна московская ученица, которая не смогла войти в электронную систему «Московская электронная школа», написала учительнице: «Идет бесконечная загрузка. Я не могу так учиться. Если вы думаете, что я специально не вхожу, то это не так, я не из тех людей, которые будут филонить, тем более рядом сидит папа и все видит. Мама вечером приходит и ругается, что я не могу входить нормально. Я знаю, что вы сейчас можете сказать, что так надо, что сейчас трудное время, но я так больше не могу. Может кому-то и нравится сидеть на дистанционке, но точно не мне. А теперь опять ее продлили, я буду опять психовать и плакать. Я так больше не могу. Я знаю, что вы не психиатр, но я так больше не могу. Извините, пожалуйста».

В уставе «Родителей Москвы» сказано, что организация хочет защитить интересы детей и оградить их «от проведения экспериментов». Впрочем, создатели организации подчеркивают, что не требуют запретить дистанционное образование полностью. Они пытаются добиться права отказываться от него по желанию. Недавно это получилось у одной из участниц движения: она настояла, чтобы ее сын-восьмиклассник присутствовал на уроках очно. Теперь мальчик сидит рядом с учителями, пока они ведут онлайн-занятия. «Нравится до безумия, — рассказывала в чате Виктория. — По сути это индивидуальное репетиторство, никто не мешает. Учитель дает классу посмотреть ролик онлайн, а моему все объясняет словами. Класс пишет тест онлайн, а мой пишет на листочке».

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Пикеты и страхи 

Инициативы, подобные «Родителям Москвы», сейчас появляются по всей России. В Свердловской области родители школьников объясняют под хештегом #япротивдистанционки, почему их дети должны ходить в школы, несмотря на эпидемию коронавируса. В Белгороде, Тольятти и Санкт-Петербурге вышли на пикеты участники «Общенародного союза возрождения России» — незарегистрированного объединения, сторонники которого называют себя гражданами СССР. Они последовательно выступают против вакцинации и цифровизации, а пандемию коронавируса считают аферой мирового правительства. Участник одиночного пикета в Калининграде заявил, что «дистанционка» — это не образование, а «какая-то кодирующая, зомбирующая информация, превращающая человека в робота». «Я не хочу, чтобы мой ребенок смотрел в монитор на говорящую голову», — заявила мать троих детей Светлана Кербер на аналогичном мероприятии в Барнауле, организованном местным отделением КПРФ. В центре Екатеринбурга появился арт-объект «Буратино», символизирующий протест против возвращения школ в онлайн, — это пень в наушниках, медицинской маске и с длинным деревянным носом, который пронзает ноутбук.

Многие участники пикетов и авторы петиций, в том числе последователи движения «Родители Москвы», опасаются, что дистанционное образование в будущем введут на постоянной основе. Это связано с проектом постановления правительства о проведении в 2020–2022 годах эксперимента по внедрению целевой модели цифровой образовательной среды. Сейчас он проходит стадию общественного обсуждения. Однако в документе речь идет не о переводе школьников на полное дистанционное обучение, а о внедрении цифровых технологий, которые будут дополнять учебно-методическую программу. В числе прочего они должны помочь организовывать учебный процесс в период эпидемий, а также позволить учиться детям на больничном. Предполагается, что в рамках проекта все школы страны обеспечат новой техникой и доступом к интернету (сейчас его нет в 2000 школ).

Чиновники пытаются успокоить родителей, уверяя, что переход на постоянную «дистанционку» даже не рассматривается, просят не создавать панику и не дезинформировать других.

«Не все школы и не все учителя были к этому [дистанционному образованию] готовы, — сказал в интервью "Коммерсанту" министр просвещения Сергей Кравцов, дочь которого учится в средней школе. — Для многих семей это оказалось шоком. Вы думаете, я этого не знаю? Моя дочь точно так же мучилась с онлайн-платформами, которые всякий раз зависали из-за перегрузки. Проблем с учебой возникло много. Но зато у нас, слава богу, пока нет случаев тяжелой вирусной болезни среди школьников. Это непростое решение значительно сократило риски заражения детей, учителей и их семей». По словам Кравцова, принимая решение о переводе школьников на дистанционное образование, чиновники исходили из того, что ключевая задача — обеспечить здоровье детей, учителей, родителей, дедушек и бабушек. Все остальное отошло на второй план.

Чтобы облегчить ситуацию, Минпросвещения открыло горячую линию для учителей и родителей и создало методический центр, куда педагоги могут прийти за советом, а также запустило проект «Помоги учиться дома», который позволяет нуждающимся семьям получить планшеты и ноутбуки.

По мнению Кравцова, ситуация располагает к переоценке ценностей: «Сейчас очень хороший момент задуматься о том, в чем ценность школы как образовательного и социального института. Ведь ситуация всегда была привычной для родителей: ребенок ушел в школу, за ним приглядят, можно заняться своими делами. А сегодня, когда ребенок все время дома, с ним надо постоянно заниматься, и не только уроками, кстати. Все поняли, что, оказывается, быть учителем совсем непросто. (...) И я еще раз убедился: что бы там ни говорили, что бы ни писали, но дистанционное образование, помогая обучению, не может полностью заменить живых уроков в школе, общения детей друг с другом и с учителем. Может быть, я консерватор, но вот такой главный вывод сделал из пандемии. И как министр, и как отец».

Дискуссионный вопрос

По данным ВЦИОМ, 93% россиян, у которых есть дети или внуки школьного возраста, считают, что в этом учебном году им лучше вернуться к традиционному формату обучения. Очный формат, как считают участники опроса, позволяет детям больше общаться и социализироваться (30%), получить образование лучшего качества (20%) и больше знаний (17%), а также напрямую контактировать с учителем (16%). 4% опрошенных считают, что школьникам лучше оставаться дома. В их числе — учителя, которые боятся заразиться коронавирусом.

Как показывает практика, дети и учителя заболевают в школах, даже если там соблюдаются жесткие правила безопасности. До начала учебного года московских учителей массово обязали пройти тест на коронавирус — тогда его выявили у 3% педагогов — 5500 человек. Сколько человек с тех пор заболели, точно неизвестно, однако только за первую неделю сентября заразились около тысячи учителей. Сообщения о смертях педагогов в октябре, когда дети еще ходили в школу, появлялись регулярно. Умерли как минимум два учителя в Якутии, два в Челябинской области и три — в Красноярском крае. 

«Перед 1 сентября американские учителя вышли на митинги, требуя не открывать школы, а перевести их на онлайн-обучение, — писала красноярская "Сегодняшняя газета" о смерти учительницы Анны Смирновой из Железногорска. — Они несли гробы и плакаты, на которых было написано: "Мы не сможем учить ваших детей из могил!" Мы же, российские родители, требовали открыть школы и вести обучение в очном режиме. Мы отдали учителей на закланье, потому что нам нужно работать, а детей не с кем оставить; мы не хотим с ними заниматься, потому что нам дорога наша нервная система. Нам так удобно. Мы загнали власть в угол, и та, боясь общественного недовольства, пошла на поводу у населения — школы открыли. И потери, которые они сейчас понесут, будут на нашей совести». 

Под одним из постов Илоны Меньковой, основательницы движения «Родители Москвы», подписчица оставила ссылку на историю Федора Кузнецова. Его жена работала школьным учителем в Москве, заразилась COVID-19 от одной из учениц и умерла в реанимации. Заразились также все члены семьи. Кузнецова госпитализировали с 80-процентным поражением легких; сын супругов попал в больницу с тахикардией и 50-процентным поражением легких. На вопросы подписчиков о том, готовы ли участники движения рисковать здоровьем и жизнью учителей и их родных, Илона Менькова ответила: «Каждый делает свой выбор и несет за него ответственность».

Наталья Наумова, семейный психотерапевт

Власть принимала решение о переводе детей на «дистанционку» непоследовательно, из-за чего люди перестали верить чиновникам. В результате родители испугались, что такая форма обучения останется навсегда, а отрицающие это официальные заявления перестали брать во внимание. Иррациональный страх подкрепляют вполне объективные факторы: детям не хватает общения, их здоровье портится, потому что они много сидят за компьютером, они не могут войти в электронную систему и требуют помочь. При этом работу и бытовые заботы взрослых никто не отменял. 

Нарастает беспокойство, которое выливается в призывы к бойкоту образования и уличные акции. Это происходит, потому что родители не знают, когда все вернется в привычное русло, и чувствуют беспомощность, ведь от них ничего не зависит. В такие моменты встревоженные люди объединяются в группы и идут за сильным лидером, который все знает или делает вид, что знает. Думаю, именно поэтому движение против «дистанционки» стало таким популярным.

Мне кажется, если государство обозначит четкие временные рамки, напряжение снизится. Пока этого не произошло, я могу посоветовать родителям, которые находятся в стрессе, отделить свое мнение от мнения других и попытаться оценить объективно не общую, а свою личную ситуацию. Действительно ли в дистанционной форме обучения для вас нет плюсов? Ведь ребенок находится дома, он здоров, а близкие и учителя в безопасности.

Наталья Липкина, медиатор, основатель Deal room — компании — организатора переговоров

Во многих конфликтах, в том числе социальных, стороны не могут прийти к согласию и критикуют решения друг друга, потому что не понимают, что их объединяют одни и те же страхи и проблемы. В случае с вопросом о дистанционном образовании речь тоже идет об этом.

Родители, которые остаются дома с детьми, чтобы помочь им справиться с уроками, боятся потерять работу точно так же, как и учителя, особенно пожилые, которых сейчас заменяют студентами и тьюторами. И у тех, и у других не решен вопрос с работодателем. Нет продуманной системы, которая помогла бы всем качественно делать свою работу в новых реалиях, а работодателям (компаниям и школам) — не терять доход или финансирование. 

Вопрос здоровья волнует всех вовлеченных без исключения, просто проявляют это страх по-разному. Качество онлайн-образования заботит и родителей, и учителей, и Минпросвещения. Никто не хочет, чтобы ученики провалили грядущие ОГЭ и ЕГЭ.

Качество и готовность онлайн-платформ тоже «болит» у всех сторон конфликта, никому не нравится, что системы «ложатся», делая и без того сложный процесс еще труднее. 

У всех сторон в этой ситуации появились не только новые задачи и обязанности, с которыми все только учатся справляться, но и новые страхи. И они, безусловно, влияют на решения, которые все принимают.

Бояться — это нормально, но проанализировать свои страхи, понять, из чего они состоят, наедине с собой крайне сложно. Почему работа и деньги иногда оказываются важнее здоровья? Почему мы поступаем именно так, а не иначе? Разложить все по полочкам непросто, находясь в кругу своих проблем, а если сторон больше двух, это на порядок сложнее.

Я уверена, что ни у кого нет злых намерений ни по отношению к детям, ни по отношению к любой другой стороне этой напряженной ситуации. Это важно, хотя по умолчанию и не подразумевается. Если у любого родителя, который ходит на митинги, спросить: «Хочешь ли ты, чтобы учителя шли в школу вести уроки и там заражались ковидом?» — он, скорее всего, ответит: «Конечно нет, я просто хочу спокойно ходить на работу, знать, что дети в безопасности, и понимать, что, когда приду домой, не просижу пять часов, помогая им с учебой. Потому что я устал». Учитель тоже скажет, что переживает за знания и здоровье школьников, но устал от трудностей дистанционного образования и боится потерять работу. Важно помнить, что намерения специально навредить у сторон конфликта, скорее всего, нет. Если на минуту остановиться и подумать, то на той стороне можно увидеть живых людей, которым так же страшно и которых волнуют те же вопросы.

Подготовила Дарья Миколайчук

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб” — Общество». Присоединяйтесь