Напророчил или сглазил: премьера последнего фильма Михаила Ефремова
Выбирая, что лучше идет под водку — фуагра или вобла, не думаю, что русский человек в большинстве своем выберет первое. Так и с любимым жанром иностранцев — horror или, по-нашему, ужастиком. Если за это дело взяться на совесть у нас, то выйдет не милое сердцу обывателя восстание костлявых мертвецов, а бескомпромиссное, максимально приближенное к свинцовой реальности, простое, как топор, до оторопи понятное, свирепое в своей обыденности кинематографическое действо.
Появившийся в онлайн-кинотеатрах Okko и ivi.ru фильм Кирилла Котельникова «Картонная пристань» отвечает всем этим критериям. Трудно представить, чем окончится довольно спокойно, если не сказать вяло, развивающийся ход событий. Группа журналистов направляется в командировку в какую-то глухую дыру или, как выразился губернатор выбранного региона, «жопу», чтобы оттуда рассказать стране, как живет простой человек накануне неких выборов. Вот в этой самой «жопе» за полчаса до конца фильма неожиданно развернутся достаточно шокирующие события.
Зачем нам знать, что самовлюбленный, популярный, зажравшийся московский телеведущий Николай Плещев (Владимир Зайцев) в виде исключения вынужден отправиться в деревенскую глухомань — поселок Ударник, чтобы отработать поездки в Ниццу и на Багамы? Что его оператор Юрий (Иван Жвакин) не больно-то рад этой поездке в компании своей эффектной любовницы Светы (Дарья Савельева), которая отправляется в путешествие, чтобы побыть с ним рядом и — скуки ради? Что модный блогер Кац (Алекс Артман) лелеет надежду увидеть забавные сценки из жизни провинциалов, дабы потешить свою искушенную публику жалким бытом неведомых аборигенов? Зачем все это? Зачем?
А затем, что есть на земле Михаил Ефремов. Он же участковый Мерзляков. Великий и ужасный. Простой и понятный. Этакий деревенский детектив, пусть не Аниськин, но где-то Фальстаф, дорвавшийся до единоличной власти карать и миловать на отдельно взятом пятачке вселенной. Глубинка она и есть глубинка. До райцентра-то далеко, не то что до столицы. А мундир — вот он, с капитанскими звездочками. И значит, всякий с ними считаться будет — и правый, и неправый. Он и наркоторговца обезвредит, и заведующего столовой данью обложит, и матери однополчанина деньгами поможет. Он здесь все. Уважаемый человек. Уважаемый, но недобрый.
И вот на голову уважаемого человека вдруг падает съемочная группа из Москвы. А это федеральный телеканал, это ненужная известность, это скандал. Ибо Мерзлякову есть что скрывать. Его шкафы полны скелетов — в полном и переносном смысле слова. Время уходит. Пора действовать.
Сквозь весь этот трагифарс на экране абсолютно незапланированно проступает иной смысл, напрямую связанный с событиями лета 20-го года. Последняя гастроль великолепного Михаила Ефремова. Именно так будет восприниматься «Картонная пристань» массовым зрителем. Кто-то поморщится, кто-то позлорадствует, кто-то обрадуется неожиданной встрече с любимым актером, но каждый при желании сможет разглядеть в игре Ефремова отчетливо заметный проблеск фатума, рока, предопределенности человеческой участи. Обыкновенный, типичный для современных российских реалий, маленький «властитель», наладивший систему мелких поборов на подведомственной ему территории, вдруг превращается в дикого монстра, ослепленного жаждой крови, который, шатаясь с охотничьим ружьем наперевес, устраивает охоту за изнеженной московской публикой, забредшей в его глухомань с ее неразглашенными и глубоко потаенными секретами.
Столь жесткий финал заставляет задуматься о том, что мыслеформы — не такая уж безобидная вещь. Горько сознавать, что волею судеб талантливый человек очутился в местах не столь отдаленных. Грустно видеть, как последняя его киноработа прозвучала пророческим гонгом ему вослед.
— Ты бригаду своих на дачи наотправлял? — спрашивает Мерзляков у таджика из столовой.
— Отправлял, — говорит тот. — Двенадцать человек.
— И деньги за материалы получил? — удостоверяется Мерзляков.
— Так, — понуро кивает таджик.
— Ну, и сам посуди: ты деньги получил, а про государство ты забыл, — осуждающе качает головой участковый. — Чтоб к среде деньги были.
Когда участковый воспринимает личный карман как государственный, значит, он государство и есть. А государство строго следит, чтобы налоги поступали исправно, вовремя. Вот и Мерзляков не дает спуску желающим обойти государство, то есть его самого. И капает в его карман, судя по всему, отовсюду. Верит Мерзляков, истинно, честно верит, что он и есть власть, имеющая право брать и наказывать, а ежели надо, то и предотвращать неприятности любыми доступными ему средствами, вплоть до огнестрельного оружия. Государство ведь тоже особо не церемонится с теми, кто покушается на оберегаемую им стабильность. Можно и с трупами жить, и с мертвых душ собирать дань, если именно ты обеспечиваешь баланс между уверенностью в завтрашнем дне и распределением всеобщих доходов.
Совершенно великолепны образы сопутствующих Мерзлякову упырей: председателя Павла Зорькина (Борис Каморзин) и супруги его Людмилы (Ольга Тумайкина). Бытовое злодейство даже не воспринимается таковым. Почти мгновенное преображение не любящих друг друга супругов в хищных зверюг не вызывает оторопи. В этой естественности, «очеловеченности» зла и заключается главный конфликт фильма. Авторы картины задают вопросы: кто мы? Когда успели стать такими? Что случилось с нашей моралью?
Безусловно, образ участкового Мерзлякова имеет полное право войти в галерею нарицательных персонажей русского ада. Жаль, в фильме нет ни одного представителя русского рая. Короткими, жесткими штрихами Ефремов обозначил моральный облик своего героя и провел четкую взаимосвязь между подлостью его жизни и превращением человека в опасное, дикое животное.
А впрочем, участковый Мерзляков даже чем-то обаятелен. Трудно отделаться от этого впечатления. Ведь не секрет, что зло очень часто бывает именно обаятельным. «Картонная пристань» предупреждает.