29 марта 2021 г., 12:50

Алексей Айги. Год без музыки

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Ɔ. Ваша музыка из «Страны глухих» стала, как теперь говорят, культовой. Фильму скоро 25 лет. Что за эти годы изменилось в киноиндустрии?

Да, тот фильм стал своего рода точкой отсчета, это была моя первая большая работа в кино, первый проект с Валерием Тодоровским. Конечно, за прошедшие годы индустрия сильно изменилась, особенно технически. Все заметно изменилось: компьютеризация, коммерциализация, коррупция. Прям «ко-ко-ко». Из-за этого, с одной стороны, музыку для кино писать стало куда проще и быстрей, с другой — все саундтреки стали похожи друг на друга. Не стоит забывать и про негласное давление студий, продюсеров. Выработался какой-то единый стиль, и даже если речь идет о камерной драме, все равно в российских фильмах сами собой начинают греметь голливудские барабаны. Я недавно посмотрел какое-то русское кино и в процессе испытал дикий звуковой диссонанс. Музыка явно из американского фильма, а в кадре наши, грубо говоря, в лаптях шастают. Может, и не в лаптях, но по Москве. Впрочем, благодаря всеобщей стандартизации, неожиданно возникают и совершенно новые фигуры, как оппозиция стандарту. Например, Хильдур Гуднадоуттир (автор музыки к сериалу «Чернобыль» и фильму «Джокер», за которую в прошлом году получила «Оскар». — Прим. ред.). Благодаря тому, что все вокруг пишут одинаковую музыку, любой малейший шаг в сторону от мейнстрима становится заметным. Когда индустрию сжимают тисками и рамками, сквозь них неизбежно прорываются живые и особенные ростки.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Как вообще происходит выбор композиторов для кино?

Часто это довольно случайный процесс. Например, я написал музыку к фильму «Правда» Хирокадзу Корээда. Это фантастическая удача. После получения «Пальмовой ветви» за «Магазинных воришек» режиссеру предложили снять фильм во Франции с французскими актерами. В главной роли — Катрин Денев, Жюльет Бинош и Итан Хоук в придачу. Все должно было быть французское, в том числе и композитор. Корээда предложили несколько вариантов, и он выбрал меня. Я обогнал французов в споре за самого французского композитора для японца. Это смешно звучит. Ему понравилось, и я даже знаю что: ему понравилась музыка из «Страны глухих», которая до сих пор, даже через 20 лет, приносит мне свои дивиденды.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. В апреле премьера сериала на HBO с вашей музыкой. Расскажите об этой работе. Не так часто российские композиторы создают саундтреки для западных проектов подобного уровня.

Да, это большая премьера. 7 апреля на HBO выходит четырехсерийный мини-сериал в модном сейчас жанре docufiction — документальный фильм с игровыми вставками. Режиссер проекта Рауль Пек, называется фильм «Уничтожим всех дикарей». Это, по сути, история колонизации Америки и Африки — об уничтожении индейцев, рабстве, расовых теориях, обо всем, на чем построена современная цивилизация. Фильм рассказывает о корнях работорговли, истоках геноцида, откуда взялись сами понятия, разбирает связи корпораций с темными страницами человечества. Сериал о природе зла и корнях тоталитаризма. Сложный фильм. Думаю, что он вызовет немало шума. И в нем довольно много музыки — и симфонической, и джазовой, и вокальной. Это большая работа, которую я делал года два. Попутно нашел какие-то новые вещи в своей композиторской практике.

Еще из интересного — скоро выходит фильм «Гнев» Марии Ивановой. Удивительно, когда русский режиссер снимает кино в Ливане на арабском и французском языках. Причем это единственный фильм, который сняли в Ливане в прошлом году. Фильм снят в период, когда страшный взрыв разрушил половину Бейрута. Группе попросту повезло: городскую декорацию разрушило взрывом, пока съемки шли в деревенских пейзажах. А вообще это интересное фестивальное кино, мы все его очень ждем.

Ɔ. А еще мы все ждем альбом «4’33’’», после почти девяти лет молчания.

Alcohol — это, грубо говоря, greatest hits последних десяти лет. То, что играли в последние годы, но никак не могли увековечить. В него вошла даже совсем старая музыка, 1996 года, которую мы всю жизнь играли на концертах, но почему-то не записали.

Обложка альбома

Ɔ. Когда вы планируете выступить с концертами?

30 апреля в Москве, в клубе «16 тонн», и 1 апреля в клубе «Аврора» в Петербурге. И, наверное, мы дадим еще один концерт в конце апреля в клубе «Дом». В «Авроре» мы будем играть первый раз.

Ɔ. Что вы думаете о месте своей музыки в современном музыкальном мире?

Мы живем на обочине процесса, и этим довольны. Моей группе будет 26 лет в этом году, и мы как жили, так и живем. Музыка, которую я пишу, внутренне меняется, в ней что-то происходит, но без какой-то связи с тем, что происходит вокруг. Так получилось, я нахожусь вне композиторского процесса, меня, как композитора, иногда исполняют другие люди, но всю музыку, как ремесленник, я делаю сам, для себя, а не для других. Фигура композитора — это человек, который пишет, а его исполняют другие. Я фигура другого типа, идущая от рок-музыки или импровизационной музыки, ну или из средневековой практики: сам написал, сам сыграл. Это не очень правильно с точки зрения композиторской «карьеры», но мне так комфортно. Надо сказать, что до «классицизма-романтизма» и узкой профессионализации не было такого разделения между фигурой композитора и фигурой исполнителя. Даже композиторы-романтики себя еще исполняли, а после уже пошло более четкое размежевание на композиторов и исполнителей.

Ɔ. В перестройку из России начался массовый исход серьезных композиторов и музыкантов. Стало понятно, что музыкой здесь заработать нельзя. Как ситуация обстоит сейчас?

В свое время вышла статья композитора Сергея Невского, где он перечислял всех композиторов, уехавших из России. Первые уехали в период перестройки, потом еще несколько волн. Уехали все по разным причинам, но очень многие из-за того, что здесь ничего не происходило, а в Европе появились какие-то заказы. Многие уехали учиться. Бюджеты на «современную» музыку появились в России не так давно. Сейчас очень многие вернулись, потому что здесь в чем-то даже больше возможностей стало: фестивали, больший интерес, какая-то активность. Но меня не покидает ощущение, что то, что ты делаешь в России, проваливается в огромную черную дыру. Это касается почти всей культуры. То, что ты делаешь здесь, оценят, может быть, когда-нибудь благодарные потомки и даже поставят памятник, но ты не входишь ни в какой европейский или мировой контекст, за исключением довольно ограниченного круга режиссеров, композиторов. Но это я о других. Я не всегда в ладах с современной музыкой, наверное, из-за того, что предпочитаю музыке Ретинского немного вина имеретинского.

Ɔ. На Западе существует интерес к русской музыке?

Интерес к русской музыке в Европе в конце 80-х и в 90-х годах был связан с перестройкой. Потом была еще одна волна. Мы довольно активно выступали в начале 2000-х годов во Франции, ездили на фестивали, много играли. Но если ты играешь на скрипке громко и не в классической манере, французам кажется, что это что-то цыганское. Приходилось объяснять, что к культуре Восточной Европы это не имеет прямого отношения. С тех пор многие места позакрывались. Париж — маленький город, а музыкантов там тысячи. Мы играли в клубе, все были в восторге: «Отлично! Мы хотим еще». Через месяц? Нет, только через год, потому что у нас большая очередь.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Как пандемия изменила концертную жизнь в Европе?

Пандемия убила все напрочь. Если кинотеатры еще открывались летом, с августа по октябрь-ноябрь, то концертные залы по-прежнему закрыты, с марта 2020 года во Франции не было ни одного официального концерта. Я сыграл всего один официальный концерт за год на фестивале «Звуки зимы» (Sons d’hiver). Это импровизационный джазовый фестиваль, ему 20 лет. Все были уверены, что его откроют, и он был назначен. В ноябре все шло к тому, что в январе все произойдет, но в итоге фестиваль отменили. Провели концерты в режиме онлайн и записали на радио. Будем надеяться, что на следующий год мы сыграем для публики.

В Европе немного задавили культуру. Меня смущает, что все смирились. Это так не похоже на французов, выходящих на улицу по малейшему поводу. Они всегда отстаивали свои интересы, а сейчас все молчат. Закрыто все. Я встречался с другом в Париже, единственное открытое место — «Макдоналдс», да и то на вынос. Мы взяли кофе, на холодной улице выпили его из бумажных стаканчиков. Не виделись несколько месяцев. Но после кофе мой друг взглянул на часы: «Так, через полчаса комендантский час. Пока», — и уехал. Нет, не принес ничего хорошего этот карантин, кроме осознания, что жизнь хрупкая и общество довольно хрупкое. И четкое ощущение, что второго шанса, может, уже и не будет. Все более-менее восстановится, но ощущение хрупкости мира остается. И как все будет дальше – не понимаю.

Беседовал Владимир Яроцкий

Презентация альбома Alcohol пройдет 30 марта в московском клубе «16 тонн» и 1 апреля в клубе «Аврора» в Санкт-Петербурге.

Алексей Айги. Год без музыки

Вам может быть интересно: