«Я отношу себя к феминисткам». Отрывок из книги Ольги Нечаевой «Женщина с Марса»
— Все-таки роль женщины — рожать и воспитывать детей.
— Не роль мне говорит, как мне жить. Я выбираю, какая у меня будет роль.
Вечер, Сохо, деловой ужин.
— Ольга, а кто сейчас с детьми? Бебиситтер?
— Ну почему, муж.
— А, так он у вас работает бебиситтером?
— Он работает папой.
— Как у вас все по-европейски.
Я часто взъедаюсь и ругаюсь, когда говорят: «Это не женское дело», «Незачем женщине взваливать на себя мужскую роль». Причем сказано это может быть необязательно в негативном ключе: восхищенное «Ну она не хуже мужика справляется» — из этой же серии.
Не знаю, было бы обидно моему мужу услышать слова, полные удивления его способностью уложить детей, не знаю, считают ли десятки английских пап, обвешанных младшими в рюкзаках и катящих впереди коляску с двумя постарше себя героями.
Когда я рулю стройкой или пробиваю сделку, то не чувствую себя в «мужской роли». Не думаю, что муж, укладывая вечером двоих, ощущает, что занимается «женскими делами». Мы оба можем побыть и мамой, и папой и можем меняться и оптимизировать — и это делает нас в два раза сильнее, это дает нам в два раза больше возможностей.
Мы часто воспитываем детей с мыслью: «А как ребенок потом впишется в роль…», забывая, что это не роли нас определяют — это мы создаем роли, и мир наш будет таким, какие роли мы решимся выстроить в нем.
Мой маленький вклад в это — двое детей и их картина мира. Однажды они прочитают, что давным-давно, когда их мама и папа были маленькими, мужчины не умели менять подгузники, готовить еду и нянчить детей, а женщины не могли рассчитывать на карьеру с маленькими детьми.
«Д-а-а, — скажут мои дети, — ну и времена были. Дикость какая».
— Женщины и мужчины разные! Равенство — иллюзия.
— Не путай равенство и одинаковость.
Я отношу себя к феминисткам. Тот факт, что этим термином пользуется энное количество недалеких и очень обиженных женщин и мужчин для междоусобной грызни, ничего не меняет.
Меня лично, как человека, выросшего в патриархальном обществе, сделавшего карьеру в этом самом обществе и в таком же патриархальном бизнесе, по-прежнему волнуют вопросы равных возможностей и равного отношения. Я не считаю, что люди одинаковы, но мне бы хотелось, чтобы в обществе работали механизмы поддержки тех, кому сложнее.
Двадцать лет карьеры и шесть лет собственного бизнеса научили меня, что именно те, кому иначе сложнее пробиться, именно чуть менее «выгодные и удобные», «другие» — дают больше. Лучшее в креативе у меня приходило от зашивающейся мамы двух детей, а не от блестящей молодой карьеристки, гениальные схемы рождали странные одинокие нехаризматичные ребята, бухгалтер-колясочница не только оказывалась вдруг суперпрофессионалом, а еще и становилась душой всей компании. Поэтому я за выравнивание возможностей разными способами и в этом вижу свою миссию — помогать именно людям, которым чуть-чуть сложнее соревноваться на равных. Начальников, кто выберет одинокого парня с хорошим резюме, и так предостаточно.
Я не хочу, чтобы женщина стояла перед выбором: быть «мужиком в юбке» или «очарованием женственности». Я не хочу, чтобы такие качества, как воля, решительность, здравый смысл, сила, хваткость, амбициозность, упорство, властность, мужество назывались мужскими качествами у женщин. Это человеческие качества, которые могут быть, а могут и не быть. Мы же не говорим: «Вошла женщина в традиционно мужских джинсах», — верно? Это не у женщины мужские качества, а у нас у всех разные человеческие качества.
Что бы ни кричали про фактическое равенство возможностей, до него нам еще далеко. Мои дети росли в семье, ни в каком отношении не патриархальной, в стране, крайне продвинутой в плане равных возможностей, и практически без влияния медиа. У них нет бабушек, соседок и тетушек, они не смотрят мультиков и реклам, которые бы им сказали, что девочки — это второй сорт и они должны быть мягкими, любезными и покладистыми, а вот мальчики — воины и защитники.
Девочки в нашей семье могут фронтом командовать.
Так вот, при всем при этом я как-то спросила Данилыча:
«Ты бы хотел быть девочкой?» «Не-е-ет!!!» — ответил сын и засмеялся, глупость же спросила, какой дурак, мол, захочет быть девочкой. А потом спросила у Тессы: «А ты хотела бы быть мальчиком?» — «Я бы хотела быть сильной, мам. Почему девочки не могут быть сильными, мам?»
Вот пока этот вопрос существует в мире, я отношу себя к феминисткам.
— Зачем женщинам быть сильнее мужчин?
— А зачем женщинам вообще определять себя через мужчин? Почему бы женщине просто не быть сильной?
Женское движение пришло из прошлого, борьбы за базовое право считаться в принципе полноценным человеком, а не собственностью или «другом человека». Оттуда же пришла наследная мизогиния, когда женское оценивается как позорное, стыдное, слабое.
Эмму Уотсон обвинили в предательстве идеалов феминизма за демонстрацию обнаженной груди. Такое ощущение, что самоуважение женщины прямо зависит от того, какие мужчины допущены до ее тела, насколько она востребована.
Самоуважение — чувство собственной неотъемлемой ценности и права на уважение к себе — продолжает быть какой-то хрупкой штукой. Патриархальное общество требует от женщины следить за собой, не распускаться, привлекательно выглядеть, найти хорошего мужа. В современном мире уважающая себя женщина должна стыдливо объяснять, почему она пользуется декоративной косметикой, сделала грудь и, не дай бог, получает удовольствие от доминирующего мужчины в сексе.
С какого бы полюса ни доносились обвинения, женщину по-прежнему инструктируют, как правильно жить и себя уважать.
Станьте теми переменами, которые вы хотите видеть в обществе, говорил Махатма Ганди, — и именно таков мой феминизм.
Мужчины и женщины не одинаковы. Невозможно заставить большинство мужчин не думать о сексе и не хотеть женщин, как невозможно заставить большинство женщин заниматься сексом без чувств или бросать новорожденных детей ради очередной победы в карьере.
Раньше основной целью брака была экономическая защищенность и стабильность будущей молодой семьи. Жертвой этого становились любовь, чувства, свобода, самовыражение. Сейчас во главу угла начинают ставить достаточно эфемерное понятие счастья и чуть более определенные понятия «психологическое благополучие», «самореализация», «свобода выражать и проявлять себя». В отличие от экономической успешности, это более трудные цели для достижения, прежде всего потому, что речь идет о субъективном переживании, которое сложно измерить, посчитать.
Наше общество спешно ищет хоть какие-то системы оценки и наступает на те же грабли. «Брак должен строиться на любви и верности» разбивается о то, что любовью может называться и абьюзивная созависимость. «Брак должен строиться на равноценном партнерстве» — и тут же оказывается, что какое-то количество неосчастливленных совершенно его не желают в том виде, в котором его рекомендует идеология. Запрет разводов ведет к росту насилия. Свобода разводов — к росту числа более уязвимых семей с одним родителем. Высокая социальная мобильность и «общество возможностей» позволяют вырваться из своего класса и одновременно делают несчастными всех тех, кто не вырвался. Низкая социальная мобильность делает несчастными тех, кто хочет большего, и более счастливыми тех, кому вполне нормально и гордо оставаться в десятом поколении плотников и не страдать, что не вывел сына в университет. Императив «не задеть ничьи чувства» ограничивает свободу слова. Свобода слова задевает чувства.
Я та женщина, которая has it all. Карьера, материнство, творчество, личная жизнь. Во-первых, я не уверена, что пожелала бы своей дочери таких десять лет без сна. Во-вторых, я вижу, как огромное число женщин вовсе не желают, как я, выходить на работу, когда ребенку исполнится два месяца, спать по четыре часа в сутки многие годы, работать 30 лет по 10–14 часов в сутки, чтобы к 50 годам стать CEO (возможно, они куда здоровее мужчин в плане баланса и потому и живут дольше). Многие женщины рвутся в бой, а многие испытывают чувство вины, что выбирают семью, что не успели сделать блестящей карьеры или что мечтают о сильном плече.
Для того чтобы быть сильной женщиной, совсем не нужно уподобляться худшему из мужчин.
У меня растут и мальчик, и девочка. Поэтому мне одинаково важно, чтобы моя девочка выросла в мир, где ей открыты разные возможности: быть мамой и иметь защиту, заработок и помощь партнера или быть бойцом и достигать вершин. Или любой смесью оных. И чтобы мой мальчик вырос в мир, где у него есть возможность выбора: быть домашним папой или быть бойцом и достигать вершин. И я не вижу, как построить этот мир, если мы и дальше будем пытаться контролировать мысли, стыдить, унижать и не давать права голоса никому, кто выбирает неугодное. И я не знаю другого пути, кроме как быть примером того, во что я верю.
Чем больше мы готовы вдумываться и видеть сложность, тем больше будет вопросов и тем меньше ответов, советов и рецептов. Впрочем, один будет: чем больше вы готовы вдумываться и видеть сложность, тем меньше вы будете вписываться в любую из имеющихся идеологий, тем меньше будете «своим», тем больше будете собой.
Сильные мужчины и сильные женщины очень похожи: они терпимы к тем, кто слабее, уважают противников и не сбиваются в стаи, чтобы травить несогласных.
Мужественность и женственность в сотрудничестве имеют огромный потенциал, невероятную силу и много-много удовольствия, независимо от того, к какому гендеру и в каких пропорциях им случилось относиться.
Кроме всех отвоеванных и еще не отвоеванных прав, всех случившихся и еще не случившихся идеологических и общественных перемен, мне хочется, чтобы каждая женщина ощутила в себе это самое чувство ценности, самоуважения и достоинства. Которое не связано с тем, считаете ли вы себя феминисткой или нефеминисткой, как одеваетесь, с кем спите, как зарабатываете на жизнь и зарабатываете ли, бреете ли ноги и почему.
Мне кажется, именно осознание врожденного права на самость и уважение к ней покончит с потребностью определять себя и других как «за» или «против», что по сути одно и то же. Определять себя в зависимости от.
Будьте и смейте. В любой день.
Оформить предзаказ на книгу можно на сайте «Альпина Паблишер»
Вам может быть интересно:
- История учителя из Африки, который боролся с коррупцией и бежал в Россию. Его могут казнить
- Принуждение и аномалии. Чем запомнятся праймериз «Единой России»
- Робопес, краб Юрий и Собчак «на лопатках». Как по-честному должна была выглядеть программа ПМЭФ в этом году