Шахиня Фарах Пехлеви: история, ставшая балетом

Она давно живет в Париже. Выбор французской столицы был неслучаен. Париж — это ее молодость. Здесь она провела свои самые беззаботные годы. Здесь училась в Архитектурном колледже, здесь познакомилась со своим будущим мужем — шахом Резой Пехлеви. Именно ее совершенный французский язык, а не только титул, стал пропуском в высшее парижское общество. Здесь Фарах своя. Она принадлежит поколению последних гранд-дам, которых еще можно встретить на прогулке в Люксембургском саду, за ланчем в отелях Costes или в Ritz. Иногда они восседают в первом ряду на модных дефиле, но чаще — на траурных мессах в соборах Сен-Сюльпис, Мадлен или Святого Роха. Похороны и кладбища стали чем-то вроде обязательного фона для их редких появлений на публике. 

Так получилось, что и главную героиню нового балета «Шахерезада» я впервые увидел на похоронах великого Ива Сен-Лорана. Она стояла на ступенях лестницы, ведущей к центральному входу храма Святого Роха, с тем грустно-торжественным видом, который дается только годами светской выучки и публичной скорби. Она старалась не привлекать к себе внимания, но при этом все взгляды были устремлены на нее. 

«La chikha («шахиня»)!» — восторженный шепот прошелестел по толпе. Ее мгновенно узнали. Высокая, очень худая, с этими породистыми скулами и простой прической — узел волос, зачесанных назад и схваченных траурным бархатным бантом. Она выделялась в толпе не только ростом, но какой-то особой благородной статью. Было видно по тому, как почтительно расступались перед ней высокопоставленные гости, включая тогдашнего президента Франции Николя Саркози, что шахиня Фарах не просто легендарная знаменитость, но в каком-то смысле символ ушедшей эпохи. Последняя героиня из числа главных действующих лиц, напрямую причастных к бурной и страшной истории ХХ века. 

Она была первой, кто принял на себя удар темных сил, приведших вначале к свержению ее мужа шаха Резы Пехлеви, а потом круто переиначивших ее собственную судьбу и жизнь Ирана. Но Фарах не сломилась. Все выдержала. И ад их последнего года, когда бывшие друзья и союзники, еще недавно клявшиеся в вечной преданности, от них отвернулись: никто не захотел дать приют смертельно больному низвергнутому монарху и его семье. И все эти изматывающие перелеты из одной страны в другую под постоянной угрозой ареста и депортации, которую требовал аятолла Хомейни, грозя разными бедами тем, кто осмелится протянуть им руку помощи. И разъяренные толпы фанатиков, скандировавших свои проклятия и лозунги под окнами их временных пристанищ. И уклончивые лживые речи западных лидеров, смысл которых на самом деле был предельно ясен: присутствие бывшего шаха и шахини в их стране нежелательно, любые контакты с ними опасны и чреваты серьезными неприятностями для принимающей стороны. Поэтому лучше будет, если они незаметно уберутся. 

Есть фотография, где они вдвоем среди каких-то валунов на острове Контадора, словно две раненые птицы, затаившиеся беглецы, застигнутые врасплох чьей-то неумолимой фотокамерой. 

С самого начала Фарах знала роковой диагноз шаха. Знала, что силы его на исходе, а дни сочтены. Но как любящая жена смириться с этим не могла. Боролась до последнего, продемонстрировав всему миру пример абсолютной преданности и бесстрашия. 

Сейчас я думаю, что эта самая драматичная глава в жизни Фарах тоже могла бы стать темой балета, а Диана Вишнева, которая как никто умеет выразить в танце самые сложные и тайные переживания своих героинь, была бы идеальной исполнительницей роли шахини-изгнанницы. 

Но хореографический замысел Алексея Мирошниченко, как и партитура Римского-Корсакова, о другом: сон, восточная сказка, ослепительная чета в королевских одеждах и драгоценных уборах ведут свой диалог…

Балет начинается с экскурсии по музею, где впервые выставлены шахские сокровища. Долгие годы они оставались спрятанными от всех глаз. И в этом тоже видится знак судьбы, который сумели услышать создатели современной «Шахерезады». Можно сказать, что их больше влекла история триумфа, но куда в таком случае деться от расплаты, которая за ним последовала? 

Это вообще очень традиционный балетный сюжет — праздник, который непременно заканчивается катастрофой («Баядерка»); торжество, омраченное вторжением черных колдовских чар («Лебединое озеро»); бал, грозящий гибелью главной героине, но обернувшийся столетним сном по воле доброй феи Сирени («Спящая красавица»). 

«Шахерезада», как ее поставил Алексей Мирошниченко и как ее танцует Диана Вишнева, это историческое фэнтези со всей неизбежной условностью. 

Знаю, что концепция несколько раз менялась. Вначале Мирошниченко вообще хотел уйти от конкретных исторических имен и событий. Потом решил, что это невозможно, и надо, наоборот, нагрузить сценическое действо кинохроникой тех лет, проекцией исторических фотографий и документов. Но и от этого в какой-то момент пришлось отказаться и сосредоточиться непосредственно на любовной истории Фарах и Резы Пехлеви.

 — Мы замучили несчастную шахиню своими разноречивыми идеями и письмами, — рассказывает Алексей Мирошниченко. — Но она реагировала на наши предложения удивительно смиренно и мудро. Ни на чем не настаивала, ничего от нас не требовала. На все охотно соглашалась. Хотите использовать фотодокументы — пожалуйста. Не хотите — тоже хорошо. Сам балет она посмотрела на видео, и он ей, похоже, понравился. Во всяком случае, она прислала мне милое благодарственное письмо и даже пригласила нас с Дианой в свою парижскую резиденцию. Наверное, это был один из самых ответственных и важных моментов в моей жизни. Меня просто била дрожь. Не хотелось выглядеть в глазах шахини невежественным плебеем. Диана тоже волновалась, хотя у нее гораздо больший опыт общения с разными высокопоставленными особами. Но с первой минуты мы почувствовали в Фарах такое тепло и дружеское расположение, что наша скованность и страх куда-то пропали. У меня вообще было чувство, что я говорю с женщиной, с которой знаком много лет. Она добра, участлива, великодушна. В ней есть этот особый аристократизм, упраздняющий любое ощущение неравенства или превосходства. Для нас уже были приготовлены в подарок книги ее мемуаров An Enduring Love. My life with the Shah («Вечная любовь. Моя жизнь с шахом»). Когда мы начинали репетировать, я искал эту книгу по всем букинистам и книжным сетям, но так и не нашел. И вот теперь мне ее дарит сама шахиня. А когда мы прощались и я собирался церемонно поклониться, чтобы приложиться к ее руке, она просто обняла меня, быстро поцеловала в одну щеку и в другую, как принято у французов. «Никак не могу избавиться от этой привычки», — словно бы извиняясь, сказала она нам с растерянной улыбкой. На дворе был март 2020 года. Пандемия в самом разгаре. И нарушение социальной дистанции совсем не приветствовалось. Но мы с Дианой были счастливы.

Во всех жизненных ситуациях Фарах удается сохранять королевское достоинство и природное чувство юмора. Судя по ее мемуарам, она не разучилась радоваться каждой приятной малости и легко умеет расположить к себе всех, от президента до консьержа. Обходительные манеры и чувство собственного достоинства — единственный щит от жестокости мира, который был к ней предельно безжалостным. В 2001 году покончила с собой ее младшая дочь принцесса Лейла. А спустя десять лет примеру сестры последовал ее младший брат Али Реза Пехлеви. Обе смерти верные монархисты поспешили приписать иранской революции, лишившей родины семью последнего шаха. Наверное, все было сложнее: депрессии, наркотики, неумение или невозможность найти себя, страх так и остаться только «детьми свергнутого шаха»… Впрочем, кто может знать, что было истинной причиной их добровольных уходов? И не является ли эта череда смертей той самой трагической расплатой за сказочный сон «Шахерезады», который видели наяву их родители в эпоху своей славы и власти? 

В спектакле звучат осторожные намеки, которые хореограф не спешит впрямую расшифровывать. Только круговые движения кордебалета, как бы стягивающего петлю своего танца-бега вокруг королевской четы. Как скоро эти радостные верноподданнические пляски обернутся шабашем разъяренной толпы, проклинающей своих вчерашних кумиров! И может быть, это самый сильный момент в балете: двое посреди леса воинственно поднятых рук, кулаков, безмолвных проклятий.

Сегодня шахиня-изгнанница редко соглашается на интервью. Лишь недавно она призналась: «Нет ни одного дня, когда я бы не думала о Лейле и Али Резе, но мне нужно быть сильной духом и держаться ради моих детей и… ради Ирана». В этом ей помогают старшие дети — принц Реза и принцесса Фарахназы. И внуки. Их у нее пятеро — четверо детей принца Резы и красавица дочь, оставшаяся сиротой после смерти Али Резы. 

Когда-то недалеко от Тегерана стояла статуя шахини Фарах Пехлеви Диба. Бронзовая, величественная, почти три метра высотой. Во время революционных событий разъяренная толпа пыталась разбить ее на куски. Но скульптура оказалась на удивление прочной. В итоге пришлось просто сбросить ее в озеро. Сам этот сюжет в свое время даже развеселил Фарах. 

— Мне нравится думать, что когда-нибудь меня все же поднимут со дна озера и все мои соотечественники увидят, какой я была.

Премьера спектакля Пермского театра оперы и балета «Шахерезада» состоится в рамках Международного фестиваля Context.Diana Vishneva на сцене Театра им. Моссовета 3, 4, 5 сентября; в Санкт-Петербурге, в Александринском театре (основная сцена) — 9, 10 сентября

В программе фестиваля: 

«Бумажный человек», хореография Павла Глухова — 31 августа, 1 сентября, ГМИИ им. Пушкина (Москва); 6 сентября, Государственный Эрмитаж, Главный штаб (Санкт-Петербург) 

«Эго», хореография Нурбекка Батуллы — 17, 18 сентября, ДК «Рассвет» (Москва); 22 сентября, Севкабель (Санкт-Петербург)

Вечер современной хореографии — 29, 30 сентября, Гоголь-центр (Москва); 3 октября, Каменноостровский театр (Санкт-Петербург)

Passionaria, танцевальная компания La Veronal, хореография Маркоса Морау — 30 сентября, 1 октября, Новая опера (Москва); 4 октября, Балтийский дом (Санкт-Петербург) 

Подробнее о событиях и программе Международного фестиваля Context.Diana Vishneva читайте на сайте фестиваля: https://live.contexfest.com/