Зачем туристам ехать к железорудному месторождению в Железногорске
В США и Европе промышленный туризм развивается с XX века: в Великобритании желающие могут попасть на завод Bentley, в Германии — увидеть, как собирают самолеты Airbus или готовят шоколадки Ritter Sport. Таких программ — десятки. В России же сегмент промтуризма только начинает развиваться. Этим летом туристов начали принимать на одном из предприятий «Металлоинвеста» — Михайловском горно-обогатительном комбинате имени А. В. Варичева.
До Железногорска из Москвы можно добраться на машине или поезде Москва — Курск (шесть и семь часов пути соответственно). Одна беда — на станцию Михайловский рудник состав приходит в 5:19 утра. Для экскурсии рановато — значит, нужен отель. Один из вариантов — гостиница «Железногорск». Это самый удобный вариант, поскольку сейчас экскурсия начинается с Дворца горняков, который находится буквально в 100 метрах от отеля. Скоро в гостинице будет оборудован информационно-туристский центр, который станет новой стартовой точкой всех экскурсий.
Все экскурсионные маршруты, разработанные на МГОКе, начинаются с посещения музея Михайловского месторождения. Тут гостям рассказывают о Курской магнитной аномалии, открытой в 1773 году российским астрономом Петром Иноходцевым, и о начале промышленного освоения Михайловского железорудного месторождения.
Здесь же, в здании Дворца горняков, недавно появился симулятор работы на экскаваторе — с помощью VR-очков и двух джойстиков, которые идентичны настоящим органам управления, можно «погрузить» в самосвал необходимое количество руды. Время, как и в реальной рабочей смене, ограничено, реалистичность — максимальная. С первого раза получается не у всех.
Дальше гостей МГОКа ждет инструктаж, после которого каждый участник экскурсии расписывается в журнале посещений и получает спецодежду. Тут все серьезно: каска, куртка, штаны, ботинки с металлическим носом, очки, беруши и респиратор. Внутри фабричных помещений опасно, очень шумно, на последнем этапе производства дышать без специальной маски нельзя, а туристов с астмой туда не пускают. О диагнозе нужно заранее рассказать экскурсоводу и учитывать наличие заболевания при выборе программы.
Переодевшись, едем на вторую точку маршрута — карьер Михайловского ГОКа.
Гранд-карьер
Смотровую площадку на краю карьера открыли совсем недавно, установив здесь оформленную в фирменном стиле «Металлоинвеста» арка.
С этой точки большие шагающие экскаваторы и 240-тонные БелАЗы кажутся крошечными, их размер — не больше ногтя. Конечно, это оптическая иллюзия — техника находится очень далеко и глубоко: длина Михайловского карьера — 5,9 километра, ширина — 2,6, а самая глубокая его точка — 383 метра. Для сравнения: высота башни «Федерация» в столичном Сити — 374 метра.
Кстати, про БелАЗы. Одну из таких машин, проработавшую в карьере почти 14 лет, установили прямо на смотровой. Теперь 130-тонный БелАЗ, как замечают сотрудники МГОКа, — любимый арт-объект гостей предприятия, фото, сделанное рядом с ним и опубликованное в инстаграме, — must have для промышленного туриста. Действительно, как не сфотографироваться с машиной, высота колеса которой 3,6 метра и в чей кузов может поместиться однокомнатная квартира? Один такой БелАЗ за год перевозит количество руды, которого хватило бы на изготовление всех металлических конструкций Крымского моста или сразу девяти Эйфелевых башен.
«Место для смотровой площадки и БелАЗа выбрали так, чтобы можно было увидеть все виды карьерных работ: справа работают шарошечные буровые станки (предназначены для бурения скважин, в которые закладывают взрывчатку. — Прим. ред.), прямо под нами руду грузят в вагоны-самосвалы, а вдалеке находится дробильно-конвейерный комплекс, где породу дробят, а затем поднимают наверх», — говорит Ольга Харланова, начальник управления корпоративных коммуникаций МГОК.
Карьер на первый взгляд похож на американский Гранд-каньон. Но Ольга Харланова дает понять, что это не совсем правильное сравнение: каньон в штате Аризона — хоть и огромное, но все-таки природное образование, а карьер в Железногорске — результат усилий тысяч людей, которые приходят сюда на работу уже больше 60 лет. Каждый день.
«Михайловское месторождение появилось в 50-х благодаря богатой руде, однако быстро стало понятно, что ее очень мало, она покрывает месторождение тонким слоем, — рассказывает Игорь Исайко, который долгое время работал на комбинате геофизиком. — Но работу по разработке карьера останавливать не стали, потому что главное достоинство нашего месторождения не в богатой руде, а объемах других руд с содержанием железистых кварцитов и магнетитов». Эти минералы окрашивают месторождение в разные цвета: там, где больше магнетитов, карьер темно-серый, а оранжевый оттенок его стенкам придают окисленные железистые кварциты.
После осмотра карьера выезжаем на следующий этап производства — фабрики обогащения и окомкования.
«Жареные» окатыши
На этих фабриках в огромных цехах, пройдя через десятки сложнейших агрегатов, руда превращается в концентрат.
«Сначала продробленная (измельченная. — Прим. ред.) руда попадает в так называемые “мельницы” — барабаны, в которых специальные шары размалывают ее в порошок, — рассказывает начальник цеха обогащения Евгений Хатюхин. — Затем руду смешивают с водой и прогоняют получившуюся массу через магнитные барабаны. Этот процесс называется обогащением. После еще одного этапа измельчения мы получаем так называемый железорудный концентрат — средний диаметр одной частицы — 44 микрона (сопоставимо с толщиной человеческого волоса. — Прим. ред.)».
Породу, которая не пригодна для использования, отправляют в так называемое «хвостохранилище», которое находится в нескольких километрах от карьера. «Хвостами» на МГОКе называют породу, из которой пока нельзя получить концентрат. «Но технологии не стоят на месте, и в будущем и из этих отходов можно будет “достать” железо», — поясняет Хатюхин.
После обогащения концентрат попадает на фабрику окомкования. Здесь «рождается» один из основных видов продукции, которую выпускает Михайловский ГОК, — окатыши — небольшие шарики диаметром от 8 до 12 мм. Процесс их производства напоминает приготовление клецок из муки. Но если клецки варят, то окатыши — «жарят»:
«На фабрике концентрат смешивают с различными добавками, например, флюсом и бентонитовой глиной, — говорит Юрий Сорокин, заместитель главного инженера фабрики окомкования. — Дальше эта масса идет в барабаны-окомкователи. Так мы получаем те самые “окатыши”. И наконец, окатыши проходят через óбжиговую машину».
Фабрика окомкования, где установлены обжиговые машины, появилась на МГОКе в 1976 году. Первые две машины выпускали по 3,2 миллиона тонн окатышей в год каждая, после модернизации их суммарная мощность выросла до 10 миллионов. В 2015 году на фабрике открыли обжиговую машину №3. В результате Михайловский ГОК теперь занимает первое место в России по выпуску железорудных окатышей.
Почему МГОК не может продавать концентрат без дополнительной обработки? Тогда не пришлось бы строить дополнительные огромные цеха для производства окатышей. Понять это поможет еще одна кулинарная аналогия: если в небольшую сковороду разбить много яиц, яичница, скорее всего, снизу подгорит, а сверху останется слишком жидкой. Здесь то же самое: окатыши лучше, чем концентрат, плавятся в доменной печи, так как жар равномерно распределяется в пространстве между «шариками». К тому же такой продукт проще перевозить на большие расстояния — он не разлетится и не впитает слишком много влаги.
Металл, полученный из руды Михайловского месторождения, использовали для строительства несколькb[ объектов, знаковых для российской экономики последних лет, говорит Ольга Харланова: «Мост на остров Русский, вокзальный комплекс Олимпийского парка в Сочи и мобильная башня обслуживания на космодроме Восточный. Кроме того, мы поставляем окатыши на Магнитогорский металлургический комбинат, а это предприятие отгружает стальные листы на Челябинский трубопрокатный завод. Там производилитрубы для проекта ”Северный поток — 2”».
Касатики и счастье
Маршрут «В сердце карьера» заканчивается в центре современного искусства «Цикорий». Если в Москве с десяток подобных мест, то для Железногорска это уникальное культурное пространство и, как пишут коллеги из «Афиши», «единственное место в городе, где можно выпитьфлэт-уайт».
«Цикорий» находится в здании бывшей пекарни, которая когда-то принадлежала дедушке основательницы центра Александры Дорофеевой. Идея проекта у выпускницы МГУ и Эстонской академии художеств родилась из урбанистической концепции «третьего места» — городского пространства, не связанного с домом и работой. Таких площадок, тем более имеющих отношение к современной культуре, в Железногорске раньше не было. Концерты, мастер-классы и выставки, которые устраивали местные власти во Дворце культуры и техники, были рассчитаны на дошкольников или тех, кому больше 30, а не на молодежь.
Сначала «Цикорий» был местом, где собирались единомышленники создательницы, которые хотели менять пространство вокруг себя, а не ехать за призрачным успехом в столицу.
В 2020 году «Цикорий» получил звание «Институции года — 2020» на международной ярмарке современного искусства Cosmoscow. После этой победы на проект обратили внимание московский центр «Гараж» и фонд Алишера Усманова «Искусство, наука и спорт» — в здании пекарни сделали перепланировку и ремонт, починили крышу. Теперь здесь регулярно проходят биеннале и кинопоказы.
Сегодня в «Цикории» проходит организованная совместно с Михайловским ГОКом выставка «Где найти касатиков?». Касатики, как объясняют кураторы, — это выдуманные существа, которые рождаются из железной руды в Михайловском карьере, и одновременно — «нематериальные единицы счастья».
По мнению Александры Дорофеевой, программа промышленного туризма на МГОКе может привлечь в Железногорск новые рабочие и творческие силы: «Недавно я побывала на Северском трубном заводе (один из старейших уральских металлургических заводов, расположенный в городе Полевскóй. — Прим. ред.), там у меня возникло сильное желание остаться в городе и служить этой “силе”. Будет круто, если у кого-то такое желание возникнет во время визита в Железногорск, и этот “кто-то” с этим желанием справиться не сможет».