Черные комедии по-русски: культурный код
В СССР черных комедий практически не снимали: на страже морального облика советского зрителя стояли худсоветы. Коллективное бессознательное прорывалось разве что в садистских стишках про маленького мальчика. Зато к началу 1990-х цензура начала ослабевать, а ужас перед будущим, наоборот, нарастать, так что на экраны вышли сначала «Бакенбарды» Юрия Мамина, а потом и «Дом под звездным небом» Сергея Соловьева. В первом фильме причудливым образом преломился страх перед молодежными группировками и вдруг поднявшим голову нацизмом: там герой Виктора Сухорукова стал лидером полуфашистского общества пушкинистов, которое расправлялось с инакомыслящими и устраивало «ночи длинных тростей». Во втором — сыгранный Александром Башировым (коллегой Сухорукова по бесовскому амплуа) инфернальный Компостеров терроризировал семью академика Башкирцева и, притворяясь фокусником, разрезал пополам его жену, причем помогали бесу то ли силовики, то ли бандиты.
Именно бандиты и стали главными героями черных комедий постсоветского времени. В первую очередь, фильмов «Тело будет предано земле, а старший мичман будет петь» и «Мама, не горюй», снятых по сценариям Константина Мурзенко. Криминал был одним из главных страхов тех, кто пытался выжить в 1990-е, и поэтому ему требовалось придать комический оттенок — пусть и с уклоном в философию, как это свойственно Мурзенко. Речь не шла о том, чтобы сделать смешным страдание, такого никогда не было в русском культурном коде. Насилие и жестокость не вызывали веселья, но бандиты, становясь забавными и потому человечными, уже не были частью безликого невыразимого ужаса. И не смерть становилась смешной, а лишь страх смерти.
Образцовой криминальной комедией стал еще один фильм о 1990-х, пусть и снятый уже в 2000-х, — балабановские «Жмурки». Некоторые элементы черного юмора были, конечно, и в обоих «Братьях», но именно эта картина о жестоких недотепах и карикатурных убийцах стала прощанием со старыми страхами. Постепенно на первый план начали выходить черные комедии, в которых речь шла не о конкретных опасностях, а скорее об экзистенциальных проблемах. И здесь точкой отсчета можно считать фильм Кирилла Серебренникова «Изображая жертву», вышедший на экраны в 2006 году. Вообще надо отметить, что в отечественных черных комедиях практически нет совсем уж фантастических персонажей: режиссерам этого жанра не слишком интересны зомби или инопланетяне. Даже в «Парне с нашего кладбища» и «Вампирах средней полосы» действуют вполне понятные нам призраки и абсолютно родные упыри. В таких фильмах и жертвы, и убийцы — это, как правило, исключительно мы сами. Вот и в картине Серебренникова герой Юрия Чурсина раз за разом изображает во время следственных экспериментов жертву очередного преступления, примеряя на себя чужие смерти.
В этом отношении показателен пример фильма Кирилла Соколова «Папа, сдохни» — казалось бы, практически идеальной черной комедии, премьера которой прошла в России почти незамеченной. Ленту впоследствии высоко оценили иностранные критики, однако смешно и изобретательно показанное ультранасилие — это не совсем тот черный юмор, которого ждут отечественные зрители. Для российского кино характерен скорее подход Григория Константинопольского. Этот признанный мэтр жанра дебютировал еще в 1999 году криминальной комедией «8 ½ $», а в 2018-м снял смешной, кровавый и философский фильм «Русский бес», где начинающий ресторатор уничтожает всех, кто пытается мешать его бизнесу, в первую очередь вымогающих взятки коррупционеров. Непонятно, происходит это наяву или только в мечтах главного героя по имени Святослав, однако для спасения его души это не слишком важно. Именно душа этого амбициозного молодого человека, сыгранного Иваном Макаревичем, становится полем битвы между светом и тьмой — в этом противостоянии, кажется, и заключается суть черного юмора по-русски.
Несмотря на всю разницу в стилистике, сериал Марии Шульгиной «Почка» во многом перекликается как раз с «Русским бесом». Его главная героиня Наташа Кустова идеально смотрелась бы в фильме Константинопольского — в череде чиновников, которые приходят поживиться за счет неопытного бизнесмена. Наташа, сыгранная Любовью Аксеновой, работает в пожарной инспекции и не видит разницы между церковью и кабаком, вымогая взятки везде, где ей почудится малейшее нарушение правил безопасности. Ее любимая фраза: «Вы что, хотите как в “Хромой лошади”?» — причем даже сама Кустова, похоже, не понимает чудовищного абсурда этого вопроса. Закрывая глаза на отсутствие датчиков или огнетушителей, провоцирует такие же трагедии.
Желание сделать чиновников смешными и человечными — вообще один из главных трендов российского кино в последние годы. Они, конечно, не бандиты из 1990-х и сами обычно не проливают ни капли крови. При этом коррумпированные чиновники представляют собой чудовищную, неотвратимую и иррациональную силу — именно с этим коллективным страхом и работают теперь черные комедии, на время оставив в покое гангстеров и маньяков. Одновременно — опять же в лучших традициях — «Почка» исследует вопросы жизни и смерти: узнав, что умрет через три месяца от почечной недостаточности, Наташа срочно ищет донора для трансплантации. От ее привычных методов здесь мало толку: не помогают ни деньги, ни связи, ни угрозы, ни манипуляции. Внутри пожарного инспектора, поначалу выступающей в качестве представителя на земле геенны огненной, разворачивается борьба добра и зла. В сущности, она ищет не столько почку, сколько душу — спасение души может оказаться ключом к спасению тела.
Темы, которые поднимает «Почка», кажутся настолько серьезными, что, если говорить о них на полном серьезе, можно, наверное, сойти с ума или впасть в глубочайшую депрессию. Жизнь на грани смерти, парализующий яд коррупции, разрушенные семьи — явления слишком страшные, чтобы относиться к ним без юмора. Здесь нужна именно такая героиня, как Наташа, — яркая, циничная и не отличающаяся чрезмерной склонностью к самокопанию. И именно такая история — ироничный и динамичный квест, в котором Кустова со скоростью и неотвратимостью лесного пожара набрасывается на своих родных и близких, поочередно требуя от каждого отдать ей свою почку. В общем, для описания трагедии лучше всего подходит черная комедия: смеясь, мы пытаемся совладать со своими страхами.