Павел Теплухин: Почему в России сейчас все так плохо
В Давосе для меня стало очевидно, что единых рецептов выхода из кризиса, которые подошли бы и Америке, и Великобритании, и России, не существует. Меры, которые будут приняты в этих странах, должны отличаться друг от друга.
В частности, американское правительство должно увеличивать государственные расходы, поддерживать американских производителей и потребителей финансовых услуг, а английское, наоборот, должно сокращать государственные расходы и не поддерживать английского производителя и потребителя финансовых услуг. Потому что главная задача английского правительства состоит в снижении бюджетного дефицита, для того чтобы сохранить низкую процентную ставку в стране, то есть низкую стоимость привлекаемого капитала, который необходим для дальнейшего развития. Английское правительство в отличие от американского доллары печатать не умеет, а фунт английский не очень интересен для мировых инвесторов.
У российского правительства должен быть совсем другой характер действий. За счет накопленных золотовалютных резервов, все еще довольно значительных, у нас есть возможность сгладить резкие колебания. В принципе мы уже полгода занимаемся сглаживанием, теперь надо быстро готовить такие меры, которые помогут сократить бюджетные расходы. Скорее всего, уже в этом году нам потребуется резкое сокращение расходов, возможно, на 20 или даже более процентов. Это значит, что будут сокращаться социальные расходы, расходы на оборонно-промышленный сектор, будет сокращен госзаказ, скорее всего, придется сокращать зарплаты чиновникам или просто сокращать численность чиновников. 20-процентный секвестр бюджета — вещь нешуточная и достаточно болезненная.
Такого резкого падения производства и экономики, которое мы сейчас наблюдаем, у нас не было даже во время Великой Отечественной войны. В Давосе стало очевидно, что в России кризис развивается по более жесткому сценарию, чем во многих других странах, которые экономически гораздо слабее России. Почему так получилось? Мы неправильно оценивали состояние экономики до кризиса. Мы были уверены — и политики, и бизнесмены, и ученые, и банкиры — в том, что российская экономика недокредитована. Уровень кредитования внутри страны действительно был достаточно невысокий, и нам казалось, что надвигающийся кризис нас затронет в меньшей степени именно потому, что мы недокредитованная страна. А оказалось, что мы плохо знаем свою страну. Наша экономика была закредитована, но в отличие от мировых экономик не на уровне корпораций, а на уровне отдельных физических лиц, акционеров этих корпораций.
Практически вся российская промышленность и все российские крупные предприятия были заложены в качестве обеспечения по кредитам, взятым физическими лицами. Эти кредиты использовались на самые разные цели, в том числе на личные, на международную экспансию и на другие важные дела. На этот счет никакой статистики, естественно, ни у нас, ни у Центрального банка России, ни у центральных банков других стран не было. Наступивший кризис больно ударил по этим людям, многие этот удар не выдержали и перенесли его тяжесть либо на государство, либо на сами предприятия. Вот по такому сценарию у нас пошло развитие.
Мы знаем, что некоторые крупные олигархи пришли к государству, чтобы оно их перекредитовало, чтобы они могли расплатиться с кредиторами. Были аргументы и с той, и с другой стороны, но в результате основное бремя легло на государство. Некоторые уважаемые товарищи переуступили обязательства своим же крупным корпорациям, то есть переложили на плечи других акционеров, и это моментально увеличило размер кредита в российской экономике и сделало ее по факту существенно зависимой от кредитного кризиса. А мы об этом не знали и к этому не готовились. Под такое развитие событий у Центробанка не было накопленных резервов. У банка были хорошие резервы под спокойное развитие событий и не очень сильно закредитованную экономику.
Теперь, на форуме, мы планируем поговорить на эту тему, потому что если мы всего не осознаем, то очень сложно будет строить экономическую политику. Если бы мы понимали, какова ситуация, раньше, то девальвировать рубль нужно было бы в августе-сентябре, как это сделала со своей валютой Норвегия, например. Норвегия — страна, тоже зависимая от нефти, они тоже девальвировали свою валюту почти на 37%, только они сделали это моментально, одновременно с изменением цены на нефть. Поэтому они не растратили свои золотовалютные резервы, которые у них тоже значительные. Они сразу адаптировались, потому что предвидели, что в противном случае им придется тратить эти резервы, и довольно быстро, на обеспечение кредитными ресурсами внутренней экономики. Мы же были уверены, что нас кризис не коснется и резервов наших хватит. Оказалось, что нет. Дело в том, что правильность экономических решений напрямую зависит от полноты информации и от понимания того, что происходит в стране.