Туфли на шпильке, коктейль «Космополитен» и вечерние шорты как важные символы Нью-Йорка

 11 сентября лишило Нью-Йорк одного символа; Кэрри Брэдшоу подарила ему три новых — туфли на шпильке, «Космополитен» и вечерние шорты.

Мой город до сих пор кишит девушками со всех концов света, приехавшими сюда поиграть «в Кэрри» в стремительно ветшающих декорациях докризисного Манхэттена. Блог Gawker прозвал этот тип женщины Scary Sadshaw: каламбур, в котором использованы корни слов «жуткая» и «жалкая». В первый раз я столкнулся с живой представительницей этого рода (бред-шоу? вред-шоу?) в 2002 году, когда Кэрри и Ко были на пике популярности. Это была школьная подруга моей сестры из Детройта, лет двадцати двух и по профессии, если не ошибаюсь, секретарь. Назовем ее Бетси, почему бы и нет. Бетси приехала в Нью-Йорк, вооруженная новой грудью работы неизвестного мичиганского мастера, кредитной карточкой и распечаткой с веб-сайта телеканала HBO, на котором, как оказалось, был (специально для таких, как она) вывешен полный список мест, куда ходили героини сериала. Это был набор дорогих и довольно очевидных для местного жителя адресов: бутик Jimmy Choo, ресторан Cipriani, салон красоты Bliss, в реальности более подходящих для сорокалетней матроны с Верхнего Ист-Сайда. В течение следующих трех дней я с немым ужасом наблюдал, как девушка, зарабатывающая от силы три тысячи долларов в месяц, тратит по тысяче в сутки. Затем наступил современный эквивалент золушкиной полуночи: закончился кредит. И Бетси вернулась в решительно негламурный Мичиган, где, скорее всего, отрабатывает нью-йоркские долги по сей день. Задним числом этот эпизод смотрится как самая наглядная иллюстрация корней кризиса (представьте, что случилось бы, если бы нашей героине дали трехсоттысячный заем под залог ее дома), и роль, сыгранную Кэрри и Ко, в развале мировой экономики еще предстоит изучить специалистам.

Мое следующее столкновение с мировым влиянием «Секса» произошло два года спустя, в 2004-м. Я находился, как вежливо выражаются здесь, «между работами» и от голода брался за любые задания, связанные с размещением слов на бумаге. Я редактировал поистине чудовищный эмигрантский журнал о красивой жизни, когда знакомый киношник сообщил мне, что в России завелся клон «Секса в большом городе» под названием «Бальзаковский возраст». Поскольку за плечами у меня как-никак было сценарное отделение киношколы, я решил, что смогу быть этому похвальному начинанию полезен. Я связался с продюсерами и вскоре получил задание написать сценарий десятой серии первого сезона.

Я не видел ни одного кадра «Бальзаковского возраста», но прочел все сценарии предыдущих серий. Исход девятой оставлял мало пространства для маневров: одна героиня, клон Шарлотты, подцепила сифилис (!), за клоном Саманты ухаживал престарелый генерал, клону Миранды доверили ответственное судебное дело, а полуклон Кэрри ссорилась со своей полувзрослой дочкой (здесь явно сказывалась российская специфика). Я отнесся к заданию крайне серьезно. Просмотрел три сезона «Секса». Отметил повторяющийся драматический рисунок (в каждой серии две сюжетные линии серьезные, одна — диалоговая комедия нравов и еще одна — грубый фарс; на протяжении сезона каждая героиня проходит через все три жанра). Довольно остроумно, как мне показалось, я намотал все завещанные мне «хвосты», включая сифилис, на одно центральное событие — закадровую премьеру выдуманного эпического кинофильма про войну в духе Никиты Михалкова. Заодно написал для двух героинь с профессиями — психотерапевта и юриста — диалог, впервые указывающий на хоть какое-то образование (до этого первая сообщала пациентам только вещи порядка «у вас депрессия», а вторая вообще носила кофе начальнику). Сценарий вяло похвалили. Увы, по мнению авторов сериала, реалии московского быта и психология русской женщины мне не дались.

— Понимаете, — сказал исполнительный продюсер, — вы пишете так, как будто у вас все живут в Нью-Йорке.

— Если честно, я думал, вам именно этого и надо, — признался я.

В результате в Москве серию переписали настолько, что мне не досталось даже строчки в титрах. Вместо нее выносится «особое спасибо» в конце. Я оставил попытки пробиться на российское телевидение и стал барменом во французском бистро в Ист-Виллидж. Когда к стойке подходила девушка определенного типа, я заранее знал, что ей смешивать: «Космополитен».

Прошло пять лет, и миф «Секса в большом городе» начал, кажется, потихоньку увядать вместе с лицами его героинь. Полнометражный фильм, вышедший в прошлом году, скорее вбил последний гвоздь в гроб сериала, чем обеспечил ему новое поколение фанатов. А новые подделки вроде «Шопоголика» (Confessions of a Shopaholic) с их конфетной гаммой и натужной моралью не вдохновят уже никого и ни на что — даром что костюмы актерам подбирала та же Патриция Филд.

Но нет. Как другая Кэрри в «Кэрри», Брэдшоу восстает опять. Вчера в моем почтовом ящике очутилась присланная каким-то садистом ссылка на трейлер к российскому фильму «Любовь в большом городе», новому творению режиссера «Гитлер капут». Здесь наследие Кэрри, обогнув мир, с грохотом приземляется дома — правда, в чудовищно мутированной форме. Если дамы «Бальзаковского возраста» в моем наивном сценарии жили в Москве, как на Манхэттене, то герои «Любви» — два русских пацанчика и их финский друг Сауна — живут в Нью-Йорке, Нью-Йорка не замечая. Все их пассии магическим образом оказываются русскими. В трейлере есть даже двойники Кэрри, Миранды, Саманты и Шарлотты (герои пробегают мимо них в Центральном парке), но нет ни слова на английском. Это захватывающий в своей агрессивности ход. Что-то вроде появления в гостях с украденной в прошлый визит посудой.

Похоже, придется смириться с тем, что вид четырех дам, в ряд размахивающих пакетами из Barneys, — такой же навечно закрепившийся образ Нью-Йорка, как Кинг-Конг, лезущий на Эмпайр-Стейт-Билдинг с блондинкой в лапе. Разница одна: сюда не приезжают, чтобы побыть Кинг-Конгом, — только блондинкой.