Кому нужны дети

— Я пока одна зайду, можно? Хотелось бы сначала без него...

Симпатичная женщина средних лет. На лице потерянность и надежда. Надо думать, сын-подросток «зажигает» по полной программе...

— Конечно, можно. Проходите, пожалуйста...

— Я прочитала вашу книгу, она мне очень понравилась. Я подумала, что, может быть, вы сможете...

— Сколько лет вашему сыну?

— Двадцать шесть.

Ничего себе! Моя книга, о которой идет речь, адресована родителям детей и подростков. Единственное, что приходит мне в голову: у сына умственная отсталость или иное психическое заболевание, биологический возраст не соответствует календарному. Но любящая мать не потеряла надежду на улучшение его состояния, читает литературу, пытается что-то еще узнать и сделать...

— Где сейчас ваш сын?

— Да здесь, в коридоре сидит...

Воображение тут же нарисовало картину: великовозрастный дебил в коридоре, по которому бегают маленькие дети. Кто знает, какой у него характер, что может вызвать раздражение или даже вспышку агрессии...

— А он?..

— Да у него с собой такой маленький компьютер. Ему, кроме него, и не нужно ничего.

Я немного успокоилась. Если парень способен пользоваться компьютером, пусть даже просто поиграть в «тетрис», значит, все не так уж страшно.

— Чем же я могу вам помочь?

— Он не желает иметь детей. Я хочу, чтобы вы его переубедили...

Поистине, сегодня у меня день сюрпризов!

— Ну по крайней мере попробуйте! — в голосе женщины появляются умоляющие нотки. — Ведь дети — это же такое счастье и единственный смысл... 

Версия с дебилом трещала по всем швам, но один вопрос у меня все же остался: почему двадцатишестилетний сын пришел с ней в детскую поликлинику? Задавать этот вопрос женщине было бессмысленно.

— Что ж, расскажите о вашей семье, — вздохнула я.

Вполне благополучная картина. Папа в бизнесе, мама-домохозяйка, сын с высшим экономическим образованием, работает — что-то неопределенно-офисное, в чем я не разбираюсь. Но семью заводить не хочет, и детей, соответственно, тоже. Заявляет открыто. А женщине хочется внуков — ведь она почти не помнит детства сына. «Сначала все работали без продыху: служба, садик, магазин, плита, уборка. Потом, когда с деньгами стало получше, я занималась домом, ничего ведь не было, все надо было обустраивать, да и собой — здоровье уже было ни к черту, нервы. А потом он уже стал подростком и сам отстранился...» Теперь дама желает пережить нечто волшебное, что, как ей кажется, упустила в своей жизни.

— Но послушайте, — я стараюсь быть убедительной. — Даже если ваш сын женится и родит детей, это будут его дети, а не ваши. У них будет мать...

— Да, да, конечно! Но я бы помогала, развивала, ездила с ними на море... Молодым ведь надо иногда побыть одним, отдохнуть от детей, — торопливо перечисляет женщина, у нее все давно продумано. Может быть, даже маршруты путешествий и список кружков.

Я окидываю ее оценивающим взглядом эмбриолога (это мое базовое образование). Дама сохранила фигуру, моложава, энергична в движениях.

— Но если вам так уж хочется, вы бы могли родить еще одного ребенка. Сейчас это довольно популярно — рожать в зрелом возрасте...

— Увы! — женщина достает платочек и аккуратно прикладывает его к глазам. — Два года назад мне удалили фиброму вместе с маткой. Сейчас я на ЗГТ.

***

— Да, все правильно, не хочу! — энергично подтвердил внешне похожий на даму молодой человек, ассоциирующийся у меня со словом «яппи». — Маленьких детей, пожалуй, я и сам люблю. Они славные и забавные. Но из пробирок по заказу их пока не выдают. А вот жениться не желаю категорически. Это все убивает. У мамы с папой хороший по современным меркам брак. Они много лет вместе, заботятся, понимают друг друга, изменяли мало... Сейчас я, конечно, живу отдельно. Но как вспомню... Годами ходят с серыми лицами и говорят про мои оценки, про какие-то покупки, какие-то обиды, все время обоим что-то не так, то папа слишком много выпил, то мама что-то не так сказала... Мне нравятся женщины, нравится приятно проводить время. А дети... Что ж, людей на Земле и так слишком много...

— Слушайте, Сергей, а как матери удалось уговорить вас сюда прийти?

— Да папа попросил. Она только недавно из клиники выписалась. Нервы лечила... Там ей кто-то вашу книжку и дал почитать...

— Возьмите ребенка из детского дома, — сказала я даме. – Он будет только ваш. И воспитайте, как захочется. Заодно сделаете доброе дело.

Я понимала, что мои слова звучат почти оскорбительно, но дама почему-то не обиделась.

— Вы полагаете? — задумчиво сказала она. — Что ж, может быть, это действительно выход...

Я была уверена, что больше никогда ее не увижу.

Но она пришла и рыдала в кабинете.

Она поговорила с мужем об усыновлении ребенка. Муж отказал ей в самой оскорбительной форме: «Он сказал: мне не жалко денег, времени или еще чего. Он сказал: вспомни, как я просил тебя родить мне дочку, когда мы были еще молоды. Тогда ты отказалась — и теперь обойдешься!»

— Он действительно просил вас?

— Да... Он даже стоял передо мной на коленях... Но это был 91-й год, мы жили в нищете, на съемной квартире, пустые полки, на моей работе не платили зарплату, деньги на начало бизнеса он взял в долг...

— Вы не смогли тогда поверить в него... А потом?

Долгое молчание, редкие всхлипы.

— Нет смысла врать. Когда у мужа дела пошли в гору, деньги и новые возможности застили мне глаза... Путешествия за границу, шопинг, невиданные в Союзе развлечения... Перерыв на беременность и кормление казался неуместным, ведь у нас уже был Сережа... И муж больше не возвращался к этой теме. Но что мне делать теперь? Я не могу уйти от мужа, у меня не осталось специальности, я не сумею одна воспитать приемного ребенка. Для меня все кончено, да?

Она сумела быть честной — это недешево стоило.

Я попыталась помочь: продиктовала телефоны, адреса, е-мейлы, которыми располагала. Она прилежно записывала.

Спустя полтора года она поздравила меня с Новым годом.

— Ну, рассказывайте! — с остаточным раздражением велела я.

— Я хочу пригласить вас на рождественский концерт! — торжествующе сказала она. – Валечка играет Баха!

— А кто она такая? — резонно поинтересовалась я, понимая, что никакая матримониальная резвость сына Сережи не смогла бы обеспечить появление музицирующей Валечки в такие сжатые сроки.

Из дальнейшего выяснилось, что Валечка — десятилетняя воспитанница интерната для слабовидящих детей. Из рассказа легко вырисовывался образ: идеальный объект попечительства для моей сентиментальной дамы — белокурая сиротка с ангельским личиком и абсолютным музыкальным слухом. Дама успешно занимается всеми ее делами от школьного обучения до имиджа и будущей карьеры. На Валю уже обратили внимание в школе при консерватории, и в школе у нее теперь всего две четверки, остальные пятерки. Заодно дама ввязалась в три благотворительные программы помощи «особым» детям, а в одной из них даже стала координатором.

— А что, Валя совсем не видит? — сочувственно спросила я.

— Нет-нет, она в очках даже читать может, если шрифт крупный, — поспешно сказала дама. — Но Вениамин недавно узнавал: можно сделать операцию в Германии, зрение улучшается больше, чем на тридцать процентов. Мы планируем годика через два, когда Валечка подрастет, окрепнет...

— Вениамин — это ваш муж?

— Да-да, конечно! Они с Сережей сначала косо смотрели, а теперь оба так Валечку полюбили! Да и как ее не полюбить, она такая ласковая и талантливая! Вениамин специально для нее в гостиной рояль поставил... Вы знаете, он сказал: если хочешь, давай оформим усыновление, пусть она здесь живет. Но мы посоветовались с администрацией и решили: она уже привыкла к своей школе, к ребятам, к обстановке вокруг. В обычной школе ей тяжело будет, все-таки она почти не видит, все ей незнакомо, ее надо за руку водить. Договорились, что будем решать после операции... И еще Сережа недавно с Валечкой в лото играл и как бы между прочим сказал, что если уж жениться, так только для того, чтобы дети были... Так что я все-таки надеюсь... — дама хихикнула. — Так вы придете на концерт?

— Вообще-то я Баха не люблю, — задумчиво протянула я. — Но взглянуть на Валечку... Ладно, приду!