Re: Времени вагон

Например, дмитрий розин раньше был вальяжным молодым человеком. Работал видеографом в крупном ресторанном холдинге в Нью-Йорке. Его подразделение в кризис упразднили. А он взял и побежал. И теперь сам на себя не похож: «Я непрерывно ищу работу, набираю заказы на монтаж, а потом думаю, когда же я все это сделаю, и в последний момент переношу сроки», – пишет мне Розин мейл. На телефонные разговоры у него времени и вовсе нет. Даже зубы полечить некогда: «Уже три месяца не дойду до стоматолога».

Так бежит пол-Манхэттена, как будто в процессе бега могут ­появиться цель и смысл. «Работы у меня и моих американских знакомых стало на пятьдесят-шестьдесят процентов меньше, – пишет мне в скайпе сокурсница по журфаку МГУ Наталья Гонтуар, теперь консультант по фэн-шуй в Нью-Йорке. – По городу все продолжают перемещаться так, будто хотят взять первый приз в соревнованиях по спортивной ходьбе». В New York Times недавно была заметка об уволенных с Уолл-стрит. Они рано встают, натягивают деловой костюм, отправляют­ся в город – ­если не назначены собеседования по устройству на работу, просто по бытовым надобностям. На обед ходят в привычный ресторан возле офиса. А вечером встречаются с коллегами, которые не потеряли работу, чтобы зарядиться энергией успеха. Психотерапевт говорит, что так легче снова устроиться на работу, не потерять форму. А по-моему, ничего здорового в этом нет, очень похоже на роман Кафки «Про­цесс».

С другой стороны, может быть, эти околоофисные ритуалы приносят уволенным «белым ­воротничкам» какое-то изощренное наслаждение? Я в Москве почти каждый день захожу в «Ко­фе­ма­нию» на Никитской. Среди свеже­выбритых сотрудников «Тройки Ди­а­лог», которые быстро завтракают и шумно листают «Ведомости», всегда сидит немного пыльный мужчина в костюме и белой сорочке с каменным лицом перед кружкой латте. Всегда один и даже без ноутбука, изредка быстро и тихо с кем-то говорит по телефону. Официантка Лена замечает: «Он тут уже полгода – часа по три-четыре в день. Хочется сказать: вы бы погулять сходили, погода хорошая».

Еще год назад все говорили о том, как страшно заняты. Что на отпуск нет времени. А теперь, когда драгоценное время появилось, одни словно оцепенели, другие побежали искать новую работу, стиснув зубы.

Хотя одна знакомая уволенная финансистка из Нью-Йорка, Елена Бакчеева, наоборот, зубы ­расслабила. Так выражаются преподаватели ­йоги во время финальной позы – шавасаны: «Расслабьте зубы». Елена поняла, что она совсем не тот человек, за которого себя принимала. До кризиса занималась pri­vate banking. Пос­ле увольнения стала каждый день ходить на йогу, впервые за много лет позволила себе месячное путешествие – была в круизе по Атлантике. А вернувшись, стала бесплатно работать в Landmark Education, помогает проводить тренинги личностного роста. В остальное время гуляет по улицам и мечтает, пока позволяют сбережения. Уже домечталась до того, чтобы впервые в жизни открыть свое дело: то ли компанию, занимающуюся психологическим консалтингом, то ли магазин цветов.

«Расслабить зубы» можно не только йогой, убедился Александр Па­по­рот­ский, владелец московской компании «Альянс-авто». Автомобили, как известно, от кризиса лучше продаваться не стали. Но пока другие прошлой осенью увлекались разговорами о том, как Земля наткнется на земную ось, Александр принялся рассматривать птиц: «Езжу на бердинг-ралли: надо составлять карты, продумывать маршрут, гоняться за птицами». Друзья не понимают, зачем он тратит свободное время на погоню за совами. Но главное – чтобы Папоротский понимал, зачем ему эти птицы. А вот, например, зачем: «Сегодня уже заходил на работу и вдруг услышал, как соловьи поют. Постоял минут пять и начал день в благостном настроении».

В хорошем расположении духа и мой лондонский приятель Антон Хмельницкий. Он архитектор. Его проекты не закрыли, но слегка заморозили, судя по его поведению: за зиму Антон несколько раз съездил в горы покататься на лыжах – раньше мог вырваться только на неделю. И качество жизни улучшилось: он стал много спать и ходить в спортзал с друзьями. И если раньше сидел с сэндвичем за компьютером, чтобы времени не тратить, теперь обедает в ресторане. Это не только с ним происходит, теперь в Лондоне в обеденное время в ресторанах гораздо больше людей, чем прошлой весной. «И о чем вы там, – спрашиваю, – разговариваете?» – «Придумываем новые проекты. Многие собираются открыть свое дело – как ни странно, сейчас выгоднее работать не на корпорацию, а на себя».

Ну и заодно от таких длинных обедов явно улучшается пищеварение. Я тоже решила пообедать по-человечески. Уже четвертый час сижу в будний день, в рабочее время в Mi Piace на Цветном бульваре с подругой Машей Верник. Она светский хроникер, чья жизнь только со стороны казалась веселым бездельем: в это время год назад Маша часто за полночь сидела в офисе. И ­однажды позвонила со словами: «Спасай меня. Какой-то мужчина в шапочке был вчера на вечеринке у Свибловой. Ли­бо я его за два часа опознаю и подпишу фото, либо мне привет». И кинула мне по мейлу фото. Посмотрела я на мужчину и его шапочку, пере­звонила ей и говорю: «Маша, ­тебе и правда привет. Это наш общий друг Вася». Теперь вечеринок не пять за вечер, от силы две-три в ­неделю. И к Маше, похоже, вернулась память: мы вспомнили всех общих знакомых. Многие из них уже далеко от Москвы – пережидают трудные времена на море.

К нашествию вынужденных бездельников готовится Денис Данилов в Гоа. Четыре года назад бросил работу пиарщика в мос­ковской инвестиционной ­компании «Ан­тан­та капитал» и живет в тусовочной деревне Морджим. С начала весны Денису позвонили уже восемь бывших коллег с просьбой найти там дом на сезон. «И правильно: зачем жить в Москве, если в ближайшие два года в инвестиционном ­бизнесе ловить нечего? – говорит Денис. – И это не лузерство, а уважение к своим деньгам и своему здоровью. Свежая еда, море, солнце. И делаешь только то, что хочется».

Денис – настоящий профессор свободного времени. Он любит ­цифры. Подсчитал, что если полтора часа в день добираться до работы и столько же обратно, то получается, что вы месяц в год стоите в пробках. То есть один год из двенадцати лет жизни. Или еще: девяносто процентов ­денег сотрудник большой корпорации в Москве раньше тратил только на то, чтобы поддерживать «личный брендбук». Это значило ездить на такой машине, чтобы на парковке она смотрелась не хуже, чем машины коллег, покупать раз в полгода новый костюм, кататься на лыжах в тех горах, где те кто надо катаются. И лишь десять процентов денег тратилось на то, что необходимо для жизни. Этих денег хватит не на одну жизнь, если жить в Морджиме. Где – Денис посчитал – за прошлый год он 320 дней проходил во вьетнамках.

Звонок от друга-финансиста с прось­бой найти ему дом в Морд­жи­ме Денис придумал называть «морд­жим-колл». По аналогии с «мард­жин-колл» (margin call – термин финанси­стов, призыв о досрочном ­возврате кредита из-за снижения, например, стоимости залога). В кризис словосочетание «марджин-колл» звучит слишком часто и является в общем-то признаком беды. Тогда как «морд­жим-колл» – признак скорейшего перемещения к морю.

«А что, – спрашиваю Дениса, – у вас в Гоа так долго делать? Ма­ри­ху­а­ну курить?» – «Я не курю уже давно. Надоело. И дел полно. Знаешь, сколько мыслей всяких в голову лезет? Каж­дую надо как следует обдумать». Ско­ро Денис обещает запустить сразу несколько сайтов, один – образовательный. Их, говорит, легко можно сделать, живя в Индии. «Есть версия, что живого человеческого общения ничто не заменит. Но известно, что, сидя в соседних кабинетах, сотрудники одной компании общаются только по почте и в "аське" и видят друг друга раз в год на корпоративной вечеринке». Денис этой зимой месяц провел на острове Ко Пханган, где не просто загорал, а еще делал совместный проект с московским дизайн-бю­ро Just Design. На всех пляжах бесплатный Wi-Fi, и с совладельцем Just Design Андреем Гельмизой они часами обсуждали в скайпе рабочие моменты, прекрасно друг друга видя и слыша. «Я был в кадре, и еще в кад­ре было море. С этим Андрей еще мог смириться. Но просил выключать камеру, когда мне приносили очередной коктейль с зонтиком».

А еще каждый день около шести вечера у Дениса важное дело: он смотрит кино. Это, по сути, один и тот же фильм: о том, как солнце, словно тяжелый круглый камень, падает в море.С