Ковер с длинным ворсом

Начало этой истории совпало с разгаром Перестройки (тогда СМИ еще писали это слово с большой буквы). Немолодая круглолицая женщина самого простецкого вида привела на прием подростка, оставила его в коридоре и уселась в моем кабинете на стуле (проигнорировав удобное кресло) в позе кучера, неоднократно описанной в русской классической литературе. Я приготовилась выслушать претензии и прочесть матери краткую лекцию об особенностях подросткового кризиса.

— Я туточки ни при чем, а он мальчонка хороший, — сказала женщина, не выпуская меня из ассоциаций, связанных с критическим реализмом. — Вот матка его совсем пропащая. Отца и вовсе не видали. Из школы его гонют, не понимает он тамочки ничего. Чего теперича делать-то?

— Гм... А вы, собственно, кто?

— Соседка я ихняя, в одной квартире с ими живу, — женщина говорила на каком-то неопределенном диалекте, который выдавал давно прижившуюся в Петербурге лимитчицу. — А он мальчонка хороший, — упрямо повторила она. — Вы поговорите с им, может чего и выйдет. А мне на работу надо.

— Хорошо, — вздохнула я, — попробую. Как его зовут — Саша? Зовите...

Для подростка из социально неблагополучной семьи Саша оказался неожиданно контактным и дружелюбным, охотно отвечал на все мои вопросы. Но относительно запроса о профориентации наш диалог оставался — увы! — совершенно бесплодным.

— Тебе нравятся какие-нибудь предметы в школе?

— Не-а.

— А какие-то увлечения есть?

— Не-а. Телик люблю смотреть.

— А что у тебя хорошо получается?

— На велике кататься. А так — ничего не получается.

— А чем бы ты хотел заниматься?

— Не знаю. Ничем.

— Может быть, тебе техника нравится? Машины там, руками что-то делать?

— Нет, я это не умею.

Есть в психологии такой прием — направленная визуализация. Я иногда использую одну из его модификаций для профориентации подростков с небольшими когнитивными возможностями.

— Представь, что ты уже стал взрослым и у тебя все хорошо. Где, с кем, среди чего ты оказался? Что ты там делаешь? Опиши картинку.

— Там ковер! — сразу сказал Саша и чиркнул себя по щиколотке ребром ладони. — Вот с такими волосьями.

— Ковер?! — изумилась я. — Какой ковер? 

Ситуация прояснилась почти сразу и оказалась трагикомической иллюстрацией ко «времени перемен». В прошлом году Саше и его брату как детям из социально неблагополучной семьи выделили бесплатные путевки и отправили их на месяц в пансионат, который только что отобрали у какой-то крупной партийной организации. Обстановку и инфраструктуру пансионата еще не успели поломать, и уличные мальчишки очутились среди совершенно невозможной для них роскоши. В магазинах и у них дома не было никаких продуктов, все распределяли по талонам, которые мать к тому же меняла на водку, а в пансионате давали даже бутерброды с икрой и ломтики ананаса, которого Саша до той поры вообще никогда не видел. Но наибольшее впечатление на мальчика произвел все-таки лежавший в холле ковер.

— Так, — сказала я и надолго задумалась. — Ты хочешь очутиться в атмосфере внешней роскоши — это ясно. Но этот ковер, он должен быть у тебя лично, в твоей квартире?

— Нет, нет, — Саша протестующе замахал руками и попытался объяснить. — Куда такое одному-то?! Просто чтобы красиво... Для всех, вокруг... И я там.

— Ага, поняла, — согласилась я. — Ты хочешь работать там, где красиво. Гостиничный бизнес, к примеру. Осталось выяснить, что бы ты мог такое делать. Ты еду готовить не любишь? Кулинарное училище...

— Не-а, — уже знакомо сказал Саша. — Не умею я это.

— Послушай, но ведь за что-то же тебя в жизни хвалили, благодарили. Вот соседка тебя привела, потратила свое время, говорила о тебе хорошо, значит...

— Да, у меня руки... — вдруг сказал Саша. — Когда у тетки Зины голова болит, я так делаю, — подросток вытянул кисти и как-то странно пошевелил пальцами. — Она говорит, помогает. И еще детей ее и другой соседки... когда они плачут или бесятся там, могу успокоить.

— Поиграть с ними?

— Нет, так... Тоже руками. Не знаю... И когда у Борьки спина после драки год болела, я мог...

Еще с полчаса расспросов, и мы с Сашей решили, что он будет массажистом. Я уговаривала его пытаться поступать в медучилище, но он не хотел об этом даже думать — слишком плохие отношения со школой и образованием в целом. По счастью, в перестройку было полным-полно всяких более-менее сомнительных курсов, а тетя Зина обещала помочь деньгами — Сашка отработает ей по хозяйству и присматривая за детьми.

Честно сказать, я забыла об этой истории. И когда спустя десять лет ко мне на прием пришел высокий, ухоженный, щегольски одетый парень и назвался Сашей, я его не вспомнила и спросила, где же ребенок, по поводу которого он желает обратиться.

— Ковер! Ковер с длинным ворсом — помните? — воззвал мой посетитель и коснулся пальцами бортика фирменной кожаной туфли. — Его увидел уличный мальчик в коммунистическом пансионате...

— О! Конечно! — обрадовалась я. — Ковер... Но ты прекрасно выглядишь! Где ты теперь? Что делаешь? Как твои дела?

Саша работал массажистом в гостинице «Европа» — первой ленинградской гостинице с пятью звездами. Кроме того, у него был круг частных клиентов, в основном немолодые люди с проблемными позвоночниками и семьи с не очень здоровыми детьми. Он много зарабатывал, купил и обставил квартиру, его руки ценились едва ли не на вес золота. Он не женат, но у него есть невеста — девушка из World Class, инструктор по физкультуре.

— Младший брательник в этом году техникум закончил, на ноги встал, — с гордостью сказал Саша, и я поняла, что это именно он, своими силами и средствами, «поставил на ноги» младшего брата. — Программист он — вот как!

— Я рада, честное слово, рада за тебя! Ты молодец, Саша! — искренне сказала я. — Ты пришел, чтобы рассказать мне о своих успехах?

— Не-а, — прозвучал знакомый ответ. — Что я, совсем, что ли? Мне это... совет нужен. Я опять увидеть хочу.

— Что увидеть, Саша?

— Понимаете, там, в «Европе» эти ковры лежат. Точно такие... Мне 26 лет... Я хочу еще чего-нибудь...

— Ты хочешь двигаться дальше? Но это же естественно. Что тебе мешает?

— Так вы что думаете — я же не поумнел с тех пор! — с силой воскликнул молодой человек. — То, что прикид дорогой, и деньги, и прочее, так это же... Я же книг не читаю, только журналы иногда с картинками, и фильмы, которые умные, смотреть не могу, засыпаю — мне надо, чтобы боевики и взрывалось все время. А девушка моя говорит: мужчина должен развиваться, иначе сопьешься — да я и сам знаю, вы ж помните, где мы выросли.

— Что у тебя с документами об образовании? — деловито спросила я.

— Реально корочки с курсов и восемь классов. Но я в позапрошлом году купил диплом медучилища, дорогой, хороший, — не менее деловито ответил Саша.

Я послушно начала шаманить — зря он, что ли, пришел?

— Что ж, представь, что все получилось. Ковров больше нет. Где ты? Что делаешь?

— Лечу людей, — твердо сказал Саша. — Руками. Детей, скорее всего. Тетки с целлюлитом и эти, оздоравливающиеся после бани, надоели уже.

— Остеопатия, — сказала я. — Мануальная терапия. Очень популярно. И прибыльно. Слышал о таком?

— Да что ж я, по-вашему, совсем деревянный, что ли? — обиделся Саша.

— Угу. Но это — мединститут. Нет ни вечернего, ни заочного, шесть лет как минимум. Наймешь репетиторов, зарабатывать на жизнь будешь на частных клиентах. Невеста что скажет?

— Да она только рада будет! Но я же тупой по жизни...

— У тебя здоровая и честная душа. Ты вылез из помойки, помогая людям. Ты хочешь расти. Теперь ты знаешь, зачем тебе учиться. Ум подтянется к твоим целям, смышленая невеста тебе поможет, и у вас все будет хорошо.

Саша ушел от меня с намерением поступать в Педиатрический институт. Мне хочется верить, что у него и на этот раз все получилось.