Дмитрий Зимин: Расцвет литературы часто предшествует катастрофам
Игорь Москаленко говорит: если в стране нет науки, общество превращается в общество Веры Сердючки и Филиппа Киркорова. Дмитрий Зимин помогает восстановить науку: фонд «Династия» поддерживает молодых ученых своими разнообразными программами. Но вместе с тем фонд Дмитрия Зимина действует и с другого края — через настроение широкой публики, поддерживая научно-популярную литературу.
В этом году в шорт-лист попали совершенно выдающиеся книжки. Из книг научно-технического направления я бы особенно отметил две. Одна из них — «Под знаком кванта» Леонида Пономарева, а вторая — это книга Владимира Дольника «Непослушное дитя биосферы». Там столько интересных вещей про поведение человека!
В гуманитарном направлении я бы тоже выделил две. Одна из них — это книга Александра Янова «Россия и Европа». Это его крик, предупреждение о том, что вне Европы нет будущего у России, вторая — это «Покушение на искусство» Григория Козлова. В общем, читайте книжки!
Должно пройти несколько лет, чтобы премия по-настоящему раскрутилась. Но с одной из книжек, вошедших в прошлогодний шорт-лист, произошло настоящее чудо. Это книга Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва» — она уже несколько месяцев наряду с книгами Акунина занимает первое место по продажам в магазине «Москва» на Тверской. Очень сильная книжка.
Сейчас появилось довольно много хороших научно-популярных книг, о кризисе в этом жанре сейчас говорить не совсем правильно. Настоящий кризис был 2-3 года тому назад — это время было совсем провальным. Сейчас стало заметно лучше. Конечно, невозможно сравнивать с теми временами, когда каждый мальчишка мечтал стоять у синхрофазотрона. Сейчас с этим делом стало откровенно хуже, но по сравнению с тем, что было несколько лет назад, ситуация выглядит лучше.
В то же время наблюдается совершенная стагнация в российской науке, чего, кстати, нельзя сказать о литературе. Это, между прочим, интересная вещь — расцвет литературы часто приходится на годы перед катастрофой: Серебряный век перед 1914 годом, советская литература 1920-х годов была потрясающе сильной. Вот и сейчас наша художественная литература, поэзия в том числе, находится на таком уровне, что я боюсь, как бы не быть катастрофе.
Еще есть проблема, касающаяся вспышки мракобесия и клерикализма. В этом отношении состояние дел в обществе очень тревожно. Общество наше сейчас построено по принципу отказа от конкуренции человеческих талантов — в экономике, в политике, а тем самым и во всех других областях жизни. Ее следствием является как тотальная коррупция, так и мракобесие. Не знаю, чем это все кончится для страны.
Я в известной мере обвиняю во всем этом власть. Что делает тоталитарная власть в своих эгоистических интересах? Она насаждает излишнюю секретность, которая противоречит здравому смыслу и эффективности ведения дел. Она извращает патриотизм, подменяет светлое чувство любви к своей малой родине ненавистью к другим. Я люблю свою маму, потому что она моя мама, но я не говорю, что все другие мамы — это дрянь. Вот все такие аберрации мышления, ошибки — они и есть проявления мракобесия, неадекватное восприятие окружающего тебя мира. Пугает атмосфера в стране, в которую мы все погружены. Происходит оболванивание, болванами легче управлять.