Линор Горалик: Двадцать девять (и даже больше)

Церемонии вручения книжных премий обычно приятными не бывают. Их отравляют предварительные скандалы, внутреннее напряжение, присутствие людей, причисляющих себя к различным литературным школам и лагерям, и, наконец, достойные отдельной диссертации сложные отношения писателей с фуршетом (ни одна другая социальная группа, кажется, таких сложных отношений с фуршетом не имеет, но писатели почему-то отличаются в этом вопросе непредсказуемыми чудачествами: один критик известен тем, что «не ест бесплатную еду», другой поэт — тем, что на фуршетах он «верит только в овощи», третий издатель — уверенностью в том, что «Господь посылает нам фуршет за все премиальные муки, а посему фуршет следует чтить особо»). Церемония вручения премии премии «Просветитель», напротив, вот уже второй раз оказывается неожиданно человеческим мероприятием. Возможно, это объясняется спецификой самой премии: «Просветитель» дается за произведения жанра non-fiction, а люди, всерьез пишущие, издающие и, наконец, читающие книги этого жанра относятся к особой породе. На этот раз обстановка в Театральном центре на Страстном напоминала о вечеринках для студентов и преподавателей какого-нибудь солидного факультета в каком-нибудь приличном западном колледже: минимум речей (и пафос в них хорошо разбавлен самоиронией), живой джаз, много вкусной еды и априорное уважение присутствующих друг к другу. В колледжах такие вечеринки обычно устраивают в начале учебного года, чтобы все перезнакомились. Собственно, тема перекрестного ознакомления и оказалась лейтмотивом мероприятия в этом году — правда, не так в социальном, как в смысловом плане.

Учрежденная Дмитрием Зиминым и фондом «Династия» премия «Просветитель» создана, по официальной формулировке, для «поддержки отечественных просветителей, желающих популяризировать идеи, которые формирует ученое сообщество». Иными словами — для поощрения ученых, способных говорить об ученом с не учеными, по возможности — человеческим языком. В прошлом году премию получила Марина Сванидзе, в этом году было решено давать премию в двух категориях: гуманитарные науки — отдельно, естественные — отдельно. Однако все члены жюри (вне зависимости от того, филологи они или математики) были обязаны прочитать и оценить работы в обеих категориях, таким образом подтверждая заявку про способность номинирующихся авторов говорить о своей теме с неэкспертами. В ходе самой церемонии премию для «естественников» (Леонид Пономарев, «Под знаком кванта») вручал «гуманитарий», проректор РГГУ Дмитрий Бак, в то время как «естественник» Алексей Семихатов («...Для гуманитариев объясняю: "бесконечность" означает "очень много" — например, двадцать девять») вручал «гуманитарную» премию Григорию Козлову за книгу «Покушение на искусство» («...Все это происходило в культуре практически одновременно, с ударением на первое "е", а не так, как это слово произносят не гуманитарии...»). Но помимо почвы для взаимных подтруниваний премия в этом году дала повод для разговора о проблеме междисциплинарного просвещения и междисциплинарных коммуникаций, остро стоящей в любом научном сообществе, но особенно — в российском (причем не в последнюю очередь — из-за недостатка хорошо написанной, легко читаемой, тематически разнообразной литературы жанра non-fiction; например, награжденная книга «Под знаком кванта» была написана еще в 70-х годах и переиздана сейчас).

Впрочем, один из координаторов премии, писатель и журналист Александр Архангельский, заметил, что non-fiction часто пишется для того, чтобы вести не междисциплинарный, а межпоколенческий диалог, вовлекая младшее, приходящее на смену поколение в цивилизационный, научный, культурный контекст. Другой координатор премии, Александр Гаврилов, высказался еще более конкретно: «Хороший non-fiction — это книги, которые могут и хотят читать несколько подросшие умные дети; лучшую литературу для таких детей вообразить трудно». Лауреат премии Григорий Козлов говорил, наоборот, о поколенческой связи с прошлым, то есть о том, как много для него, изучающего судьбы произведений искусства в период Второй мировой войны, значит одобрение его родителей, переживших эту войну в Сталинграде. И если проблему междисциплинарного просвещения можно считать проблемой (в основном) научного сообщества, то вопрос о том, как и откуда младшие жители страны должны узнавать об устройстве окружающего мира, касается практически всех. На фоне происходящего сейчас в российских школах любая живо написанная, хорошо проиллюстрированная, уважающая своего читателя книга — хоть об истории России, хоть об эволюционной теории — может оказаться спасительной альтернативой катастрофически неадекватным официальным учебникам. Но даже если такая книга будет существовать в количестве полутора тысяч экземпляров, выпущенных небольшим издательством, ничто не гарантирует ее попадания в руки к нуждающемуся в ней читателю. Для того чтобы это все-таки произошло, нужно и разъяснять читателю, что подобные книги существуют, (а потенциальному автору — что такие книги востребованы и их нужно писать), и сделать так, чтобы желанная книга оказалась в пределах читательской досягаемости. То есть «Просветителю» придется для выполнения заявленной миссии не только продвигать, издавать и поставлять в библиотеки конкретные книги, но и в целом «раскочегаривать» жанр качественной научно-популярной литературы в России. Что подразумевает бесконечно много усилий (например, двадцать девять), прилагаемых одновременно (с ударением на первое «е»).