Ольга Свиблова: В Пермь действительно стоит ехать...

Я в Пермь ехать не планировала, задавленная обязательствами по московским и другим проектам. Вынудил меня Андрей Безукладников. Познакомились мы в 1984-м, когда после поездки Алеши Парщикова в Пермь в Москву стали наезжать пермские поэты, художники и просто живые интеллектуальные элементы. На естественный при знакомстве вопрос  «а что вы делаете?» Андрей показал фотографию — полстранички А4: зимнее заснеженное поле и черная полоска горизонта. Как в старой песне про девчонку: «Я гляжу ей вслед, ничего в ней нет. А я все гляжу, глаз не отвожу». Фотография была магическая, я помню ее до сих пор. Было очевидно: Безукладников — гениальный фотограф.

В 1986-м он перебрался в Москву. Стал жить и работать в театре А. Васильева. Была перестройка и гласность. Все кричало, суетилось, менялось. А на фотографиях Безукладникова была тишина, сосредоточенность и невероятное напряжение чистой творческой энергии. Безукладников снимал портреты. Его «фигура интуиции», про которую много и чудесно писал Парщиков, выбирала тех, кто реально делал это время: Петра Мамонова, Тимура Новикова, Гарика Виноградова, Айдан Салахову, Машу Серебрякову, Дмитрия Александровича Пригова, Гошу Острецова, Владислава Дрожащих и многих других москвичей и пермяков, своим творчеством пометивших, отразивших и опередивших эпоху, которая сегодня уже стала историей. Еще у него были городские пейзажи, артикулировавшие каждый листочек и каждого попавшего в кадр с такой пронзительной пристальностью, что до сих пор непонятно, как выпускник фототехникума, дававшего квалификацию чернорабочего низшего разряда, опередил российскую фотографию лет на двадцать, совпал с европейской фотографией, в частности с немецкой школой, идущей от великих Бехеров.

Позже, уже в начале 90-х, появились его арт-работы, абсолютно оригинальные монтажи и фотопары. В 94-м на пике известности и в предчувствии прорыва российской фотографии в международный контекст он из практической фотографии ушел и создал лучший отечественный фотопортал, существующий до сих пор. Много лет я мечтала, чтобы случилась его ретроспектива. Наконец он согласился перелопатить архив и сделать выставку. Но поставил условие: до Москвы ее нужно показать в Перми, в Пермской художественной галерее. Ему лично нужно было вернуться к истокам. Пришлось согласиться.

Месяц назад я в первый раз приехала на монтаж выставки в Пермь. Музей с уникальной коллекцией деревянной скульптуры, инсталлированной в кафедральном соборе (этого скоро может не быть, так как музею ищут новое здание, а собор вернется церкви), дивной коллекцией русского авангарда, потрясающие Куинджи и Верещагин, отличный раздел западного искусства. Умный, мудрый и европейски мыслящий директор музея Надежда Владимировна Беляева, работать — счастье. Я не знаю, как ее команда с зарплатой в 5—10 тысяч рублей способна так пахать, беречь и развивать музей.

Выставка случилась как событие. Пришло столько пермских фотографов, что стало ясно и мне, и Андрею Безукладникову: придется вернуться на портфолио-ревю и познакомиться с каждым лично. Записалось почти сто человек. Андрей отобрал предварительно около пятидесяти. С ними нам предстояла встреча 23 ноября. Полетели 22-го. Чтобы успеть увидеть новую выставку у Марата Гельмана (а музей у него реально фантастический, как и проект его реконструкции, осуществляемый «Меганомом». Будет не хуже знаменитого «Истамбул модерн», кстати, тоже занимающего здание не речного, но морского вокзала).

Так же посмотреть 22-го арт-оперу «Жизнь человека» Леонида Андреева, которую поставил Борис Мильграм на музыку Владимира Чекасина. Был шок. Что было на спектакле, в музее, в гостинице, в кафе, на улицах, опишу дальше. Но ехать в Пермь и увидеть все своими глазами надо. Впечатление больше, чем в «Карузель де Лувр» на «Пари-фото» в Париже.