Борис Акимов: Съел кусок мяса — спас животное
Я недавно впервые в жизни стал торговцем. Всего на пару дней, но тем не менее. Продавал еду сам. На одном рождественском фестивале оказался за прилавком нашей гастрономической Лавки. На этом самом прилавке лежали утки, куры, цыплята, гуси и прочая свежая живность. А перед прилавком гуляли живые гуси, которых мы привезли для собственного и окружающих вдохновения. Одна девушка, видимо, настолько вдохновилась, увидев наших гусей, что налетела на нас с диким криком. Она называла нас подонками, убийцами. Особенно девушка была возмущена тем, что наших живых гусей видят дети. Она кричала: «Я-то и промолчать могу! Но что скажут дети!» Дети в основном молчали, иногда они улыбались и фотографировались на фоне гусей. Но девушка продолжала кричать. В конце концов она, впрочем, и детей отправила туда же, куда и нас: «Вы дегенераты, и дети тут тоже дегенераты». Она еще много кричала, но суть крика была довольно простая. Девушка утверждала, что она вегетарианка и уже много лет не ест мясо. А то, что мы делаем, отвратительно.
«Мы должны есть этих животных, чтобы их спасти», — прочитал я в The New York Times недавно. Так говорил мистер Борден, директор американской организации SVF Foundation. Честно скажу: слова мистера Бордена очень уж пришлись мне по вкусу. Почти как наши гуси. «Вот, — подумал я, — наконец-то у меня появился такой симпатичный союзник». Мистер Борден действительно очень симпатичный — в том смысле, что занимается он крайне симпатичным и крайне важным делом. Вместе с остальными сотрудниками SVF Foundation он спасает редкие виды сельскохозяйственных животных. У них имеются тунисские овцы, овцы «Санта Круз», какие-то «пестрые калифорнийские мутанты» (California Variegated Mutant Sheep). И еще с десяток разнообразных коз, коров, быков и овец, популяция которых в мире стремительно тает. Всех редких животных привозят на остров в штат Род-Айленд в штаб-квартиру SVF Foundation. Здесь создана самая большая в мире коллекция генетического материала редких сельскохозяйственных животных. Местный банк — это почти 45 тысяч образцов спермы и эмбрионов 20 видов крупного и мелкого рогатого (и не очень) скота. Такой скотный двор будущего.
Главный аргумент кричащей девушки-вегетарианки: негуманно показывать (особенно детям) милых, красивых гогочущих гусей и тут же продавать омерзительные и такие страшные гусиные тушки. Тонкое душевное устройство (особенно детское) может не выдержать. Вот, мол, у меня — девушки-вегетарианки — не выдержало. В прошлом году я сам выращивал и гусей, и уток. Я их очень любил — двух моих белых гусей линдовской породы. Потом я их съел. Я уверен, что и мистер Борден обожает своих коз, овец, коров и быков. Вся его жизнь связана с ними. При этом одна из целей SVF Foundation — сохранение сельскохозяйственного разнообразия, которое за последние несколько десятилетий сильно пострадало. Десятки видов животных уже не вернуть, десятки на грани вымирания. Система работает так, что выгоднее держать один и тот же вид коров по всей стране, вне зависимости от того, лежит вокруг снег или жарит солнце. Стандартизация аграрной реальности — и как следствие деятельности корпораций, и как следствие исчезновения верификации покупательского спроса — приводит к удручающим результатам: к вымиранию животных.
Девушка-вегетарианка, наверное, несознательно, оказывается по ту строну фронта — вместе с корпорациями, сажающими в абсолютно одинаковые ангары по всему миру десятки миллионов абсолютно одинаковых несчастных кур, коров и свиней. Девушка-вегетарианка думает, что спасает бедных животных, но на самом деле, даже если представить себе такую утопию — дивный новый мир победившего вегетарианства, то это будет мир вообще без животных — и без редких, и без тех, что мучаются в корпоративных стойбищах. Поэтому я вместе с мистером Борденом и SVF Foundation. Я за коров, за быков, за кур, за уток, за гусей. За линдовских, за тульских боевых, за тулузских, за итальянских и за всех прочих. Я за то, чтобы вокруг меня кипела гусиная, коровья, утиная, куриная жизнь. Как сказал мистер Борден: «Мы должны есть этих животных, чтобы их спасти».
А те наши живые гуси на рождественском фестивале — они артисты, такая у них работа. Так что они-то будут еще долго жить и умрут своей смертью — от старости.