Больной ребенок

Это было много лет назад. Я тогда только начинала работать психологом, практически не имела опыта и потому сначала просто не поверила ни своим глазам, ни своим выводам. Уж больно дикими они мне показались. Впоследствии я видела десятки аналогичных случаев. Но запомнился первый.

Ребенку недавно исполнилось десять лет. Его медицинские карточки (мать выложила их на стол стопкой из объемистой сумки) имели вид и толщину академического издания «Войны и мира».

— Ничего себе документация! — воскликнула я. — И чего ж там у нас такое, если вкратце?

Мальчик выглядел абсолютно нормальным, но я ни секунды не сомневалась в том, что сейчас мне назовут какую-нибудь из очень тяжелых, с осложнениями соматических болезней. Диабет? Сердце? Что-то с почками? С обменом веществ?

— Да вот так, — вздохнула мать, опуская глаза. — Мы вообще-то на электрофорез пришли, но заодно решили и к вам заглянуть. В диагностическом центре нам рекомендовали, да я и сама давно собиралась.

— Конечно, конечно, слушаю вас, — заторопилась я, испытывая искреннее сочувствие к матери такого больного ребенка. Он-то не знает другой жизни, а каково это для матери — вместо того чтобы играть и радоваться, все время обследовать и лечить!

— Вы знаете, последнее время он стал просто невыносимо поперечным! — пожаловалась женщина. — У меня уже просто сил нет.

Что ж, подумала я, листая первый том медицинской саги, подростковость на подходе, да и постоянные болезни характер никому не улучшают.

— А в чем конкретно это выражается?

— Я говорю: обязательно надевай шапку, на улице ветер, опять простудишь уши (мы только что пропили курс антибиотиков), он приходит из школы с шапкой в кармане и говорит, глядя мне в глаза: потерял!

Я перешла ко второму тому.

— Нам прописали курс витаминов в уколах и курс массажа. Мы каждый год это делаем, это позволяет хотя бы половину времени нормально посещать школу. Последний год начальной школы — это же важно! Он отказывается ходить в поликлинику, вы можете себе представить! Каждый раз — это бой быков, уже соседи спрашивали: что у вас там творится?

Отложив вторую карточку, я принялась за третью.

— Недавно вместо того, чтобы прийти после школы домой, ушел, не переодевшись и никого не предупредив, в соседний квартал на футбольное поле и три часа там бегал с мальчишками. Я его с трудом отыскала. Бог с ним, с футболом, бог с ними, с моими и бабушкиными нервами, но ведь он был весь насквозь мокрый! А это нам категорически противопоказано! Я притащила его домой, он отказался переодеться. До прихода отца с работы ходил в мокрой фуфайке. Разумеется, заболел.

Я честно пролистала все четыре карточки и ничего не поняла. У Игоря не было никаких серьезных заболеваний. Диатез в детстве, простуды, пара бронхитов, нарушение осанки, какие-то шумы в сердце, дискинезия чего-то, масса обследований, назначений и заключений специалистов. Может быть, мама сама врач и потому ей мерещатся всякие опасности для здоровья сына?

— Кем вы работаете?

— О чем вы? Как он родился, я не работаю и едва все успеваю. Школа, лечебная физкультура три раза в неделю, три курса массажа в год, мануальная терапия, электрофорез, процедуры, лекарства. Одну четверть из четырех он просто болеет. А в последнее время — представьте! — стал выбрасывать в унитаз лекарства, которые мы с отцом покупаем за огромные деньги!

— А кем раньше-то были? До рождения сына?

— Закончила по настоянию родителей Технологический институт. Работала по специальности года два или три. Но никогда меня это не интересовало.

— А закаливать его вы пытались? Обливать там холодной водой, еще чего-нибудь.

— Да что вы говорите, какое там закаливание! Мы просто от одной болезни до другой не успеваем.

— Можно я поговорю с Игорем?

— Ну разумеется! Мы за этим и пришли!

— Без вас...

— Это еще почему? — насторожилась мать. — У него от меня секретов нет!

— Так положено, — уверила ее я. — А потом я с вами поговорю, без него.

— Ну ладно, — в голосе женщины явственно прозвучало сомнение.

— Ну так чего ты заводишься-то? — спросила я.

— Надоело, — буркнул мальчишка.

— Лечиться? Обследоваться?

— А то. Вам бы столько.

— Вообще-то ты здоров.

— А что, я сам не знаю, что ли? Вы ей скажите!

— А чего хочется-то?

— Хочется в футбол! И не во дворе чтобы, а по-настоящему!

В одном из предыдущих материалов я рассказывала о методике «Небесной лавки». Хорошая методика, но до встречи с матерью Игоря у меня как-то в голове не укладывалось, что в «лавке» можно выбрать не что-нибудь, а «больного ребенка», которого потом можно будет годами обследовать, лечить, опекать, заменяя этим сложным и многокомпонентным процессом все остальные пути личностной самореализации.

Но что теперь делать-то?

Повторюсь: я была тогда почти «новорожденным» психологом. Все мои новоиспеченные коллеги отчетливо тяготели к глубинной психотерапии, азартно закрывали гештальты по Перлзу, анализировали по Фрейду, ставили якоря, искали комплексы по Юнгу и т. д. и т. п., стремясь забраться как можно глубже в личность подвернувшегося клиента и покопаться там жадными пальчиками. Я на их фоне чувствовала себя слегка неполноценной, так как никакого «глубинного азарта» не испытывала. Но, тем не менее, назвался груздем — полезай в кузов.

Я решила попробовать осторожно поменять установки мамы Игоря. Объяснила: «вам тяжело его все время лечить, походите ко мне, станет полегче». Женщина охотно согласилась. Часами мы уныло обсуждали респираторные проблемы ее сына, преимущества сонографии перед УЗИ и подобные вещи. Про каждую частность мне удавалось ее убедить, что это не очень страшно, но в целом установка не менялась: «больной ребенок» и все тут! Никакие другие интересы тоже не проклевывались. Притом мама Игоря была вовсе не глупа и однажды спросила меня напрямую:

— Так вы что, хотите меня убедить, что он здоров, а я просто фигней страдаю?

Я еще не научилась уходить от прямо поставленных вопросов, пожала плечами и ответила честно:

— В общем-то, да...

— Всего доброго, — сказала мама Игоря и ушла.

С теми же проблемами в поведении обратилась к невропатологу. Невропатолог прописала таблетки и курс остеопатии.

Некоторое время я числила этот случай в списке своих неудач. Потом однажды случайно познакомилась с симпатичным мужиком — тренером, энтузиастом детского хоккея. И он навел меня на мысль: хоккей, оказывается, полезен для часто болеющих детей! Потому что они как-то там рядом со льдом дышат и что-то там в их бронхо-легочной системе положительное происходит. Правда это или нет — до сих пор не знаю, да это для меня было и неважно.

У нас в поликлинике работает немолодая уже, с многолетним опытом врач-педиатр. Притом сторонник всего нетрадиционного: обливания по Иванову, гомеопатии, психосоматического генеза большинства заболеваний (в то время это числилось в инновациях). Я часто ходила к ней консультироваться по педиатрическим вопросам.

Спросила, знает ли она Игоря и его маму.

Ответ: А то не знаю! От чего только и чем только я их не лечила!

Вопрос: Парнишка и вправду больной?

Ответ: Да нет, там все функциональное. Мама наводит, обычное дело.

— Обычное?!

— Конечно, а вы не знали? У меня из часто болеющих чуть ли не одна треть таких.

— Подыграете мне, чтобы парнишке помочь? Он хотел футболом заниматься, но...

— Отчего ж не попробовать?

При следующем обращении авторитетный педиатр объяснил маме, что следующим методом лечения респираторных проблем Игоря будет «дышать льдом». Устраиваем, дескать, по знакомству, как часто болеющему ребенку. Мой знакомый тренер в свою очередь сообщил женщине, что тренироваться нужно пять раз в неделю, а также необходимо купить дорогое обмундирование, участвовать в какой-то «клубной жизни», ездить на выезды и обязательно присутствовать и болеть на играх для моральной поддержки детей-игроков.

Мама выполнила все рекомендации, полностью загрузилась хоккеем и оказалась азартной болельщицей.

А вот Игорь болеть перестал. Не только респираторными заболеваниями, но и всеми другими тоже.