Скверное открытие
Ажиотажа не было. Небольшую толпу журналистов с камерами и диктофонами разбавляли представители нетитульных наций — строители из вагончиков, для которых Театральная площадь, дом 1, стала местом жительства на несколько лет. В похожем строительном домике укрылась и знаменитая квадрига с Аполлоном, которую пока публике не показывают: ее реставрация еще не закончилась. В остальном — колонны, фонтаны и сирень выглядели почти как раньше. Почти. Вся площадь, как в советском пионерском лагере, была утыкана стендами с портретами и биографиями артистов, поэтов и композиторов, принимавших участие в Великой Отечественной войне. А сами колонны показались странно обшарпанными и величественного впечатления не производили. Как известно, первозданный вид фасада, по проекту Кавоса, не устроил и императорскую госприемку в XIX веке, и уже через два года фасад был перекрашен согласно русской традиции: светлые колонны и детали ордера на более темном фоне. Этого контраста теперь нет, и если под ярким солнцем портик еще имеет какой-то вид, то вот в пасмурный день будет смотреться уныло и мрачновато.
К двум часам перед колоннадой стали собираться официальные лица: мэр Москвы Юрий Лужков, взявший по распоряжению президента контроль над затянувшейся стройкой, глава межведомственной комиссии по Большому Александр Беглов, генеральный директор театра Анатолий Иксанов и балетмейстер Юрий Григорович. Окруженные кордоном охранников, ответственные мужи мило беседовали в ожидании министра культуры РФ Александра Авдеева. И только художественный руководитель Большого Леонид Десятников смотрелся на фоне сановников почти фрондерски — в кедах, коротком пальто и с кожаным рюкзаком на плече.
Судя по чиновничьим речам, Большой театр был второстепенным поводом для ликования: главное, что к 9 мая открыли сквер, в котором собирались ветераны. Почти все, кто говорил, за исключением разве что Григоровича и Иксанова, гораздо удобнее чувствовали себя в риторическом пространстве великой Победы, нежели в теме «возвращения столице светоча культуры». Больше всех отличился, как всегда, Юрий Лужков.
Кажется, Юрий Лужков этим характерным жестом пытался продемонстрировать, как он уговаривал строителей и что с ними сделает, если сроки будут нарушены. Но ударные темпы — не самый убедительный аргумент для настрадавшихся московских меломанов, получивших в подарок от мэра сначала цептеровскую кастрюльку под видом Дома музыки, а теперь новое здание Большого, напоминающее несвежее пирожное. И когда духовой оркестр Большого театра заиграл «Славься» под громкий пердеж стареньких колонок, от скептических улыбок не смогли удержаться и сами чиновники, а журналисты смеялись в голос.
В рамках короткого брифинга Лужков был чуть менее громогласен и с гордостью повествовал о 59 точках контроля грунтовых вод, о том, как по его инициативе подземная сцена была доработана и теперь может быть и репетиционным залом, и театральной площадкой. Говорил о старом и почти утраченном способе русского золочения с помощью яичного желтка и папье-маше и об огромных белых тараканах, которых встретил в тоннеле реки Неглинки. Об акустике ни слова, если бы не вопросы журналистов.
Ситуацию прояснил Анатолий Иксанов, назвавший без запинки две авторитетные немецкие фирмы, которым поручен этот деликатный процесс. Одна из них, Mueller BBM, известна своими акустическими удачами в фестивальном театре Байройта, Баварской национальной опере и Оперном театре Цюриха. К тому же, по словам Иксанова, акустика должна стать лучше, поскольку подполье сцены освобождено от бетона, который был туда залит в советские времена, и пол и просцениум вновь обретут свойства дополнительной акустической деки.
На открытии присутствовал в качестве неофициального лица и Михаил Швыдкой, который запускал процесс реконструкции, но вот уже два года как полностью от него отстранился. Его комментарий был лояльным и сдержанным.