Право на жизнь против права на выбор

Не так давно в Оклахоме приняли закон: все желающие избавиться от беременности должны посмотреть на «фото» своего ребенка, в том числе жертвы изнасилований или инцеста. К чему это дополнение? Да к тому, что беременность в результате изнасилования — особый случай, который вечно портит противникам абортов стройную систему аргументации. Вот, например, в Румынии летом 2008 года разгорелись бурные дебаты. Общественные организации ежедневно строчили заявления, политики выдвигали диаметрально противоположные тезисы, правительство проводило специальные совещания. Вся страна решала, можно ли изнасилованной 11-летней девочке сделать аборт на позднем сроке. Разрешили.

Если бы эта девочка жила в США, в Оклахоме, и все, что с ней случилось, случилось бы теперь, ей бы тоже, скорее всего, аборт разрешили. Но ей бы, возможно, пришлось пройти обязательное УЗИ, выслушать подробный рассказ доктора о том, что и как уже функционирует у нерожденного ребенка, и подождать с операцией несколько дней ― чтобы еще раз хорошенько подумать.  Кроме того, по новому закону, врачи получили право не сообщать женщине о возможных болезнях плода, даже очень серьезных.

Губернатору штата Брэду Генри удалось отсрочить вступление закона в силу. Тем не менее, рано или поздно он, скорее всего, начнет функционировать.

Аборты ― один из самых спорных вопросов современной цивилизации. Как решить в мире права, чье право важнее ― неродившегося ребенка на жизнь или женщины на выбор? В США с 1973 года, когда Верховный суд отменил запрет на аборты, существуют два общественных движения: Pro-life (за жизнь) и Pro-choice (за выбор), вот они четверть века и дискутируют. И будут еще очень долго.

А властям нужно что-то делать: у Запада серьезные проблемы ― население стареет, рождаемость падает. Социальная реклама ― штука не очень действенная, что остается? Вариантов не так уж и много.

Можно полностью запретить аборты, как на Мальте: но этот запрет, честно говоря, не очень сложно обойти ― остров маленький, жители часто летают на материк. В большинстве католических стран существуют строгие ограничения ― аборт возможен только в случае серьезной угрозы жизни матери или ребенка, но даже ООН рапортует о неэффективности такого метода: в Латинской Америке, например, число нелегальных операций и женских смертей от них в разы превышает число абортов в странах с более либеральным подходом. Есть еще и румынский опыт. В 1960-х там за аборты лишали социальных льгот, увольняли, судили и сажали. Чаушеску запретил аборты, надеясь значительно повысить рождаемость, и она действительно возросла вдвое. Правда, ненадолго: подпольные аборты сделали свое дело ― к 1983 году рождаемость вернулась на уровень 1966-го.

Так что остается только усложнять процедуру: например, в Македонии для аборта на сроке после десяти недель нужно разрешение специальной комиссии, а в Португалии для аборта по медицинским показаниям (там разрешены только такие) требуется письменное заключение минимум двух врачей, а также официальное согласие мужа или родителей.

Помогает или нет, сказать трудно. Всякие ухищрения, вроде тех правил, что хотят ввести в Оклахоме, вроде бы действенны. Такие законы уже есть почти в двух десятках штатов США и, по данным общественной организации National Right to Life, дают положительный результат: три из четырех женщин, прошедших УЗИ, отказываются от прерывания беременности. Кроме того, во многих штатах несовершеннолетним пациенткам требуется разрешение родителей; в Джорджии врачи обязаны сообщить женщине, что ребенок чувствует боль; в Индиане ей дают слушать сердцебиение плода.

Отдельная история с просвещением: официальная позиция ООН, озвученная в 1994 году на конференции в Каире,  — бороться с абортами надо посредством повышения сексуальной культуры. Мол, чем меньше будет нежелательных беременностей, тем меньше абортов. Логично. Так что все как обычно: уроки в школах и бесплатные контрацептивы в общественных туалетах. Хотя бытует мнение, что установка на безопасный секс, наоборот, вредит: чувство защищенности рождает чувство вседозволенности.

Как бы там ни было, вопрос об эффективности борьбы с абортами человечество пытается решить сотни лет ― история видала и смертные казни, и публичные порки, и ссылки ― и все без особого успеха.

Оригинальный способ выбрал прусский король Вильгельм II. Он становился крестным отцом всех детей в любой семье с семью сыновьями. В правление Вильгельма действительно рожали много: мужчин хватило на две мировые войны.