Вячеслав Полунин присоединился к клубу «Сноб»

«Никто не может быть уверен в том, что он не сноб. Такая высокомерная уверенность сама по себе уже снобизм». Как вы относитесь к этому высказыванию Теккерея?

Слово важно, чтобы человека вышибить из колеи обыденности. Для меня снобизм — это не то, что привычно нам: что-то такое… немножечко через губу. Давайте обзовемся снобами сегодня. Я люблю надевать новые костюмы: сегодня я сноб, завтра я шалопай, послезавтра еще кто-нибудь. Чем больше мы в этой жизни играем, тем она ярче раскрывается и находит для нас возможности прожить ее по-настоящему, а не серенько. Так что я думаю, эта потрясающая игра — ну, пусть она будет под словом «сноб».

Каким из своих проектов вы больше всего гордитесь?

У меня было 60 больших проектов, величиной в спектакль или фестиваль. Что бы ты ни делал, всегда самый последний — любимец и самый лучший, всегда в нем и заключена вся суть того, что с тобой сейчас происходит. Вообще, я люблю делать только нереальное, это для меня абсолютный закон, потому что реальное неинтересно. Например, «Караван мира», который мы сделали 20 лет назад, — юбилей будем отмечать в Москве. Тогда 60 театров пересекли Европу за семь месяцев, как город на колесах: с собаками, пеленками, кострами, как цыгане. Ехали от Москвы до Парижа, останавливались во всех крупных столицах по две-три недели. Для наших шапито давали очень красивые места. Это был самый нереальный проект, его невозможно было сделать, поэтому мы за него взялись. Но я такой же мегаман, как и мини-ман. Люблю и очень тонкие и нежные вещи, вот на кончиках пальцев или на ресничках или что-то такое.

Какой сейчас последний, то есть любимый проект?

Этот проект очень сложно даже объяснить. Это уже на стыке реальности и искусства. Пытаюсь понять, как научить человека в своей повседневной жизни использовать клоунскую культуру или культуру карнавала, культуру дураков как опору для жизни. Мы сейчас потеряли ощущение, что жизнь — это не только тяжелая, сложная штука, и я пытаюсь это восстановить, найти нужное соединение ежедневности с глупостью.

Как может помочь глупость?

Какой неосуществленный проект вам дороже всего?

Я книжку сейчас готовлю, называется «Проекты мои» — это еще неточное название. Где-то треть из них не реализована. Но я думаю так: если ты высказал или что-то такое уже увидел, то это уже реализовалось. Из нереализованных, например, такой. В Питере есть место, называется «Новая Голландия» — самое красивое место города. Удивительное. И я придумал превратить этот остров в республику искусств, отделенную от страны, как Ватикан. Чтобы дать возможность жить искусству по своим законам. Собрать совет республики. Условно Шемякин, например, был бы президентом художников. Гребенщиков — президентом музыкантов и так далее. Каждый год президент должен меняться. Республика искусств могла притягивать весь мир в Питер. И таких проектов очень много. И время от времени получается. Я мечтатель, поэтому можно не верить ни одному слову, которое я говорю. Потому что я всегда вру. А вру я, потому что фантазирую больше того, что эта жизнь может вместить. Поэтому я могу рассказать и соврать, но это вранье ради того, чтобы, может быть, кто-то потом попытался его осуществить.

А где вы живете все-таки?

Я заметил, что каждые лет десять меняю место жизни. Человек молодой, лет 18–25, должен жить в Нью-Йорке или Москве, где мощная энергия, активное творчество, активная возможность контактов, провоцирование… Человек условно там 30–35 лет должен жить в Амстердаме, потом в Милане, потом он должен ехать в Африку, затем оказаться на Северном полюсе. Если ты в правильном месте находишься, среди правильных людей, ты просто всегда живешь полной жизнью.

Можете ли рассказать про самое страшное переживание в своей жизни, которое, тем не менее, закончилось благополучно?

Как вы относитесь к религии?

Ой, здесь сложности. Вообще, я как бы запутавшийся человек в районе религии. Но все-таки при всем при том я знаю одно: я хочу, чтобы религия была радостной, как у индийцев. Хотя я к ним никак не отношусь: они там, а я тут, и я не знаю их религии, но танцующий Бог мне нравится.