Википедия ГУЛАГа

Ирина Флиге, директор санкт-петербургского научно-исследовательского центра «Мемориал», сказала, когда мы договаривались о встрече:

— Мы возле Пяти углов, в довлатовском доме.

Выражение «довлатовский дом» вместо точного адреса — не только часть городского фольклора. Это еще и отношение историка к месту и времени: они персонифицированы и потому точнее описываются именем исторического героя, чем цифрами и датами. «Наполеоновские войны». «Дней Александровых прекрасное начало». «Столыпинские реформы». «Сталинские репрессии».

В «довлатовском доме», то есть в доме 23 по улице Рубинштейна, где почти тридцать лет жил Сергей Довлатов, позавчера происходила презентация обновленной версии Виртуального музея ГУЛАГа. Питерский НИЦ «Мемориал» вместе с партнерами, разработчиками программного обеспечения «Альт-Софт» занимается этим проектом с 2004 года. И будет заниматься еще долго — память неисчерпаема, материальных объектов, воплощающих историю, бесконечно много. Сейчас в Виртуальном музее представлены материалы из 98 музеев 6 стран, а всего музеев, в чьих коллекциях хранятся предметы, документы и фотографии, связанные с историей репрессий, не менее трехсот. Уже сейчас виртуальный музей содержит огромное количество информации. И хотя не все разделы сайта работают, его предъявили общественности, потому что появилось главное — возможность поиска по всему ресурсу и указатели (тематический, именной, географический, источников и библиографии и «Учреждения ГУЛАГа и террора»).

Авторы проекта пока не называют его музеем: «Это представление баз данных, фондов. Сайт станет музеем тогда, когда на нем появятся собственно музейные элементы — виртуальные залы, выставки и экскурсии». Но самое интересное начнется, когда создатели Виртуального музея ГУЛАГа смогут совместить исторический музей с музеем памяти. Ведь кроме музеев и — ужасное слово! — музеефицированных предметов, которые прочитываются как знаки истории, есть та память, которая живет вне документов и материальных объектов. Или в объектах, которые не принято считать историческими свидетельствами.

Для историка ничто не может заменить музеи — предмет становится источником информации только тогда, когда он описан и прошел атрибуцию. Создатели Виртуального музея ГУЛАГа хотели бы, чтобы в будущем любой посетитель сайта мог пополнять запись об экспонате или человеке, оставлять новые сведения. «Народная память лучше научной, — говорит Ирина Флиге. — Не бывает правильнее той памяти, которая вырастает из жизненной реальности».

Воспоминание может быть неточным или даже ошибочным в исторической достоверности. Поэтому создатели Виртуального музея ГУЛАГа хотят дать возможность каждому рассказать свою личную историю не в ущерб научной достоверности. Баланс точного и личного должен быть соблюден — отвечать за обработку и систематизацию информации будут отвечать профессиональные историки. В идеале прохождение материала должно быть прозрачным для любого посетителя: вот новая информация поступила на сайт, вот она прошла проверку, вот она стала частью статьи или описания экспоната. Коллектив сайта не будет ограничивать пользователей в праве делать новые записи, но контент, созданный редакцией, нельзя будет править. Этот «вики»-музей предполагает, что любой посетитель сможет создать собственную виртуальную выставку. Потому что у каждого из нас свои интересы в изучении истории и все мы по-разному читаем сообщения из прошлого.

«Мы колоссальные усилия тратим на то, чтобы связать предмет с посланием, — говорит Флиге. — О чем нам сегодня говорит чехольчик для расчески или разбитый фанерный чемодан, который зачем-то хранили десятилетиями? Памяти важно иметь материализацию, и то, как она воплощена в предмет, говорит о многом. Поразительны предметы личной памяти о расстрелянных родителях или погибшем ребенке — свидетельств может быть мало, но память воплощена в предмет, который становится реликвией, но при этом совсем не похож на то, что мы обычно считаем историческим свидетельством. Для меня самый яркий пример такого рода — горстка камешков, которые балкарская девочка положила в карман во дворе тюрьмы в Нальчике перед депортацией. Эти камешки в ссылке в Казахстане были памятью о родине. Когда балкарцев вернули на Кавказ, эти камешки стали памятью о ссылке. А иногда память воплощается в мотивации людей. В якутском поселке Хандыга есть туристический клуб, участники которого в походах собирают то, что осталось от колымских лагерей: моток колючей проволоки, кусок рельса... Мотивация собирания связана с представлением людей о прошлом, о том, как оно переносится на материальный мир».

Впрочем, Виртуальный музей предпринял попытку зафиксировать историю и в нематериальных объектах, создав раздел «Следы ГУЛАГа». Современное пространство наполнено знаками истории, и в том числе знаками истории государственного террора, даже там, где мы их вроде бы и не видим. Или мы к ним привыкли, как привыкли к топонимике большинства российских городов. Я несколько лет работал в Новосибирске в здании на углу Советской и Коммунистической улиц. Это сочетание обычно веселило моих московских коллег. Как будто в столице нет проспекта Андропова.

Успех Виртуального музея ГУЛАГа нельзя оценить по количеству посетителей или даже по числу музеев, подключившихся к проекту. Скорее, об успехе можно будет судить по количеству тех, кто будет рассказывать на сайте свои личные истории. Хроникер своей семьи, частный человек, мотивированный не профессиональным, а личным интересом и становящийся частью не только мемориального, но и исследовательского проекта, — это пока неведомая научная и общественная реальность. В ней, можно помечтать, общество будет готово описывать действительность через историю, которая — не учебник, а сумма личных переживаний хода времени. И, может быть, для профессионального историка главной задачей станет не выявить неизвестный прежде документ, а найти историю там, где ее вроде бы нет. Такая работа — не только создание более персонифицированной истории, но и более личностное отношение к миру, который тоже состоит из имен и дат и в котором адрес «довлатовский дом» точнее, чем сочетание названия улицы и номера.