Fish’n’chips с парижской изюминкой
Fish’n’chips в Париже? Я представила себе газетный кулек с проступающими масляными пятнами фритюра, обычную упаковку для популярного британского фаст-фуда в антураже города, считающего себя гастрономическим центром мира. Некое соединение британо-французских гастрономических традиций? Сомнительно. Даже Гордона Рамзи, одного из самых титулованных британских шефов, с большим скрипом приняли во французские ряды, когда тот открыл свой гастрономический ресторан в Версале. Что уж говорить об уличной еде.
Оказалось, это еще один повод для летней тусовки , к тому же знаменитому фаст-фуду 150 лет. И парижане с удовольствием поддержали идею. Когда я приехала на набережную Сены напротив Французской национальной библиотеки с навечно пришвартованным там кораблем-рестораном-клубом «Батофар» (Le Batofar), веселье уже было в самом разгаре. Парижские модницы умудрялись держать в одной наманикюренной руке кулек с рыбой и сигарету, чтобы другую освободить для стакана. Левобережные интеллектуалы предавались ностальгическим воспоминаниям о старых добрых временах, почему-то навеянных рыбным блюдом. Меж по-советски нешуточных очередей за лакомством важно прогуливался денди с собачкой, периодически откуда-то появлялись и также внезапно растворялись в толпе дети. Кто-то вальяжно развалился с кульком в кресле, а кто-то восседал с бутылкой пива на огромном резиновом круге-буе. И все это вкупе с чудной погодой — передышкой между изнуряющей жарой и наступающим холодом — закатом на Сене и музыкальными ремиксами от Prince до кубинской сальсы.
Что же до самих fish’n’chips, то они предстали в авторской интерпретации нескольких шефов. Японский шеф Тойомицу Накаяма (Toyomitsu Nakayama), проработавший семь лет личным поваром Такады Кензо, а недавно открывший вместе с кутюрье японский ресторан Toyo на Монпарнасе, предложил обжаренные во фритюре шарики трески и ямса в розовой, желтой и коричневой панировке с чипсами из корня лотоса. Влияние Кензо чувствовалось в презентации блюда: каждая порция была покрыта прозрачным (несъедобным) лепестком и заворачивалась по принципу оригами в позолоченную коробку-цветок.
Длиннющая очередь выстроилась за чуррос из трески от молодого парижского шефа Микаэля Феваля (Mickael Féval) из ресторана Antoine. Чуррос были твердоваты, поэтому я предпочла им пикшу, зажаренную во фритюре в тонком рулетике теста.
В качестве аккомпанемента на выбор в пипеточках предлагали кисло-сладкий соус или манговое пюре с базиликом. Очень вкусно. Правда, несмотря на предусмотрительно свернутые бамбуковые кульки, я быстро посадила масляное пятно на одежду.
Все это можно было запить далеко не только английским пивом и водочными коктейлями, хитом среди которых был американский Moscow Mule (водка с имбирным пивом и лаймом).
На треске и «лепестках» помидора от шеф-повара Ренаты Доминик (Renata Dominik) из Польши, работающей в известном икорном ресторане Prunier, во мне что-то надломилось, и я поняла, что все остальное останется неиспробованным, даже сладкие чипсы от кондитера Fauchon.
Во всем этом международном многоголосии из британского (помимо идеи) я смогла обнаружить лишь одного гражданина Туманного Альбиона, который не жаловался на неуважение к аутентичности национального продукта и очень точно охарактеризовал происходящее.
Действительно клевый, хотя вечер еще долго аукался в моем теле приливами масляно-рыбных воспоминаний.