Что с нами делают стихийные бедствия
На прошедшей конференции американских социологов последствиям урагана «Катрина» были посвящены две специализированных сессии. На одной из них Грегори Сквирс, социолог из университета Джорджа Вашингтона, представлял сборник работ своих коллег-социологов, составленный под его редакцией. Сборник назывался There is No Such Thing as a Natural Disaster: Race, Class, and Katrina. Как изменилось американское общество после «Катрины» — вот основной вопрос, на который пытались найти ответ ученые. По словам Грегори Сквирса, сильнее всего ураган ударил по социальным связям, а самым очевидным последствием «Катрины» стала разобщенность. Разъединились семьи, разрыв между бедными и богатыми сильно увеличился, распались неформальные объединения, порвались профессиональные связи. Появилась и усилилась расовая непримиримость. Грегори Сквирс приводил в пример десятки объявлений, которые он видел в Новом Орлеане, приблизительно такого содержания: «Семья готова приютить женщину с ребенком. Мы не расисты, но ТОЛЬКО БЕЛУЮ». Сквирс считает, что переоценить последствия «Катрины» как стихийного бедствия невозможно. Но ту высокую цену, которую американское общество заплатило в результате, оно заплатило не столько из-за самого катаклизма, сколько из-за того, как именно власти принимали экономические, политические и социальные решения.
Я связалась с Олегом Яницким, который занимается социологией рисков и экосоциологией в Институте социологии РАН. И он начал свои рассуждения о последствиях пожаров в России с того же тезиса.
«Общества очень разные, но и в случае с "Катриной", и в случае с пожарами в России их объединяет одно: институциональные системы не были готовы к стихийным бедствиям», — рассказал Яницкий. Ни в том, ни в другом случае люди не могли рассчитывать на государство, поэтому Олег Николаевич предположил, что перемены в обществе, случившиеся в Америке, произойдут и в России. Кому-то — чаще всего старшему поколению, женщинам с детьми — придется оставаться на пепелище, кто-то — молодые люди, мужчины, которым надо кормить семью, — будут переезжать в поисках заработка. Из-за этого, конечно, будут распадаться семьи (отсюда и увеличившееся число разводов в Новом Орлеане), будет увеличиваться разрыв между поколениями.
Августовские пожары закончились, а травма осталась, и поведение большой группы людей с психологической травмой — вещь труднопрогнозируемая. Как и то, во что может трансформироваться чувство единения, которое брошенные государством люди испытывают во время стихийного бедствия. Объединиться с соседом на два часа для того, чтобы отвести коробки с вещами на ближайшую станцию сбора помощи, или даже для того, чтобы разгребать пожары, — это одно. Совсем другое — долгое время жить рядом с соседом, у которого сгорел только сарай, в то время как у тебя самого не осталось даже сарая.
Участники проекта «Сноб» рассказывают, как изменились они лично, их ближний круг и страна вокруг них в результате стихийных бедствий.
[heroes]