Что с нами делают стихийные бедствия
В этом августе во всем мире вспоминают о случившемся пять лет назад в Новом Орлеане урагане «Катрина». В этом же августе редакция проекта «Сноб» закрывает блог «Московский апокалипсис» — смога больше нет, почти все пожары в России потушены. Но общество, пережив стихийное бедствие, еще не скоро станет прежним, утверждают социологи катастроф по обе стороны океана
На прошедшей конференции американских социологов последствиям урагана «Катрина» были посвящены две специализированных сессии. На одной из них Грегори Сквирс, социолог из университета Джорджа Вашингтона, представлял сборник работ своих коллег-социологов, составленный под его редакцией. Сборник назывался There is No Such Thing as a Natural Disaster: Race, Class, and Katrina. Как изменилось американское общество после «Катрины» — вот основной вопрос, на который пытались найти ответ ученые. По словам Грегори Сквирса, сильнее всего ураган ударил по социальным связям, а самым очевидным последствием «Катрины» стала разобщенность. Разъединились семьи, разрыв между бедными и богатыми сильно увеличился, распались неформальные объединения, порвались профессиональные связи. Появилась и усилилась расовая непримиримость. Грегори Сквирс приводил в пример десятки объявлений, которые он видел в Новом Орлеане, приблизительно такого содержания: «Семья готова приютить женщину с ребенком. Мы не расисты, но ТОЛЬКО БЕЛУЮ». Сквирс считает, что переоценить последствия «Катрины» как стихийного бедствия невозможно. Но ту высокую цену, которую американское общество заплатило в результате, оно заплатило не столько из-за самого катаклизма, сколько из-за того, как именно власти принимали экономические, политические и социальные решения.
Я связалась с Олегом Яницким, который занимается социологией рисков и экосоциологией в Институте социологии РАН. И он начал свои рассуждения о последствиях пожаров в России с того же тезиса.
«Общества очень разные, но и в случае с "Катриной", и в случае с пожарами в России их объединяет одно: институциональные системы не были готовы к стихийным бедствиям», — рассказал Яницкий. Ни в том, ни в другом случае люди не могли рассчитывать на государство, поэтому Олег Николаевич предположил, что перемены в обществе, случившиеся в Америке, произойдут и в России. Кому-то — чаще всего старшему поколению, женщинам с детьми — придется оставаться на пепелище, кто-то — молодые люди, мужчины, которым надо кормить семью, — будут переезжать в поисках заработка. Из-за этого, конечно, будут распадаться семьи (отсюда и увеличившееся число разводов в Новом Орлеане), будет увеличиваться разрыв между поколениями.
Августовские пожары закончились, а травма осталась, и поведение большой группы людей с психологической травмой — вещь труднопрогнозируемая. Как и то, во что может трансформироваться чувство единения, которое брошенные государством люди испытывают во время стихийного бедствия. Объединиться с соседом на два часа для того, чтобы отвести коробки с вещами на ближайшую станцию сбора помощи, или даже для того, чтобы разгребать пожары, — это одно. Совсем другое — долгое время жить рядом с соседом, у которого сгорел только сарай, в то время как у тебя самого не осталось даже сарая.
Участники проекта «Сноб» рассказывают, как изменились они лично, их ближний круг и страна вокруг них в результате стихийных бедствий.
Участники проекта «Сноб» рассказывают, как изменились они лично, их ближний круг и страна вокруг них в результате стихийных бедствий. Сэм Клебанов говорит о том, как сильно изменились за год люди, пострадавшие от цунами наШри-Ланке, Манана Асламазян уверена, что российское общество может пострадать особенно из-за недоверия к СМИ, Александр Беляев не думает, что единение, возникшее в российском обществе после пожаров, будет иметь долгосрочный эффект, а Митя Паперный считает, что после«Катрины» причин доверять своему правительству у американцев не осталось
Общество платит высокую цену, когда нет доверия к информации. И если, не дай бог, у нас произойдет что-то, по масштабу равное «Катрине», мы с нашим уровнем доверия к СМИ сильно рискуем. Мы почти все уверены, что СМИ продажны и контролируемы (и в этом огромный процент правды) или не знают, как освещать события, чтобы не создавать панику, а доносить практически полезную информацию. Существует специальное поведение СМИ во время стихийных бедствий, и по этому поводу написано очень много.
Гуманитарные агентства, которые оказывают первую помощь, постоянно с этим сталкиваются. Мы сейчас работаем с ними в Гаити, Пакистане, до этого в Бирме... Уже есть специальность — гуманитарный связник, то есть человек, который поддерживает коммуникации между гуманитарными агентствами и медиа, чтобы информация доносилась до медиа быстро и качественно и чтобы ее не искажали. Это огромная область...
Но в нашей стране в случае чрезвычайной ситуации, я полагаю, государство просто усилит контроль над СМИ, что может привести к очень плохим последствиям. Что мы знаем реально о катастрофах в Китае сейчас? Если бы не отдельные смельчаки, которые вывозят оттуда видео тайком, мы бы тоже ничего не знали, как об этом не знает подавляющее большинство китайских граждан. Так и у нас: мы бы видели и слушали не реальную практическую информацию, куда пойти и что получить, а только рапорты начальников, что все сделано и премьер попал из самолета на лес. Я не знаю, сколько процентов населения, потерявших жилье в результате пожаров, получит дома. С одной стороны, возможна показуха: 10% построят, а остальным нет. С другой стороны, у государства есть деньги, впереди выборы — может, повезет хотя бы 70% пострадавших. Но я не знаю... Нет общественных организаций, у которых есть возможность четко все проверить. А государству я не верю...
Я нахожусь в гуще событий обсуждения этих проблем: тема пожаров и их последствий сейчас активно обсуждается на телевидении, а меня приглашают как эксперта по погоде. Я имею возможность наблюдать, как прогрессирует с точки зрения человеческих отношений общество — это спонтанная помощь, переход от безалаберности к пониманию проблемы.
Горе сплачивает людей — люди приходят друг другу на помощь. Поначалу люди еще продолжали жечь фейерверк и выезжать на пикники, а потом перестали, стали вести себя разумнее. Сейчас погода изменилась, все моментально все забыли. Не думаю, что это будет иметь долгосрочный эффект, но это важная жизненная заметка.
Реакция американцев на ураган «Катрина» и дальнейшие события вокруг него пролегла строго по классово-политическим границам.
Кто-то считал, что все раздуто для того, чтобы обвинить Буша и республиканцев, кто-то, наоборот, что вся шумиха делалась намеренно с целью наезда на демократов в правительстве штата. Людей было очень жалко, но через месяц все бы забылось, как забываются авиакатастрофы, пожары, землетрясения и т. д. Но это был предвыборный год, и «Катрина» сильно повлияла на то, что республиканцы оставили Белый дом.
Насчет того, как этот ураган повлиял на мой близкий круг: моя сестра Таня каждый год ездит в Новый Орлеан с группой таких же единомышленников и чистит дома, кварталы. Она говорит, что там до сих пор 30% площади в аварийном состоянии, про людей забыли.
Думаю, что «Катрина» напомнила американцам, что не стоит доверять своему правительству: оно, может, и поможет, но либо слишком поздно, либо слишком мало, либо вообще сделает не так, как надо. Люди вспомнили, что надо полагаться на свои силы. А вот правительство (хоть оно и поменялось с тех пор на демократов) не научилось ничему, и пример тому — действия по ликвидации разлива нефти в Мексиканском заливе.
После «Катрины» американцы четко усвоили, что если покупаешь дом ниже уровня моря, то рано или поздно море до него дойдет. По этой причине более 40 процентов домов решили не строить на старом месте.
Как еще повлияла «Катрина» на США? Страховка от наводнений сильно подорожала.
09:15
26.08.10
СсылкаВ 2004 году я поехал в Шри-Ланку просто в отпуск, но отдыхал я недолго, потому что цунами произошло через час после моего приземления. Я пробыл там три недели и еще через полтора месяца вернулся еще на две. Вообще я увидел общество в состоянии глубокого шока, потому что мы ездили по всем пострадавшим районам и общались с людьми, которые потеряли практически все, что у них и так было. Понятно, что такие катастрофы сильнее всего ударяют по тем, кому и так нелегко. Люди более богатые, потеряв свои дома, получают страховки, у них есть деньги на счету в банке. У бедных рыбаков, которые живут в деревнях, есть только их дома и лодки.
Интересно, что в таких ситуациях особенно ярко проявляются особенности менталитета. Сегодня с утра я смотрел новости, где показывали расдачу гуманитарной помощи в Пакистане, где люди, которые пришли за едой с какими-то тазиками, буквально дрались и лупили этими тазиками друг друга по голове. Я подумал, что нам очень повезло, что в Шри-Ланке не было ничего подобного. Возможно, их буддистский характер и ментальность им в этой ситуации очень помогли.
Я ни разу не видел, чтобы люди дрались за какую-то помощь – наоборот, наблюдал полное отсутствие агрессии, смиренность перед судьбой и благодарность за то, что мы помогаем.
Читать полностью в блоге