Елена Егерева: Все британцы — монстры
У лондонского спектакля «Франкенштейн» еще не было официальной премьеры, на него еще не было рецензий — идут только предпремьерные прогоны, а на постановку уже не попасть. Билеты есть только на апрель, на пресс-показы разобраны все аккредитации, и вчера, например, единственное оставшееся стоячее место на галерке купила я. Как написал лондонский TimeOut, «Франкенштейн» — самое горячее театральное событие Лондона.
Но почему — вот это было для меня полнейшей загадкой. Допустим, потому что поставил английскую классику на сцене Национального театра имени Лоуренса Оливье (это то самое отвратительное здание у колеса обозрения, вылитый советский кинотеатр в спальном районе) не кто иной, как Дэнни Бойл, снявший когда-то «Трейнспоттинг», а недавно «Миллионера из трущоб».
Или, допустим, потому что доктора Франкенштейна играет актер из «Трейнспоттинга» Джонни Ли Миллер. И каждое новое представление он меняется ролями с Бенедиктом Камбербэтчем, который прославился после сериала Би-Би-Си про Шерлока Холмса. Один вечер Миллер — Франкенштейн, а Камбербэтч — монстр, другой — все наоборот. Критикам это, например, страшно нравится: что доктор — альтер эго монстра. В анонсах спектакля, которых накануне было много везде, это все проговаривалось. Или, допустим, все дело в сногсшибательной пластике первых двадцати минут, когда монстр учится ходить, в процессе демонстрируя на протяжении довольно длительного времени (он наклоняется до пола и расставляет ноги) свой задний проход и свешивающиеся гениталии.
Но, чтобы удивить публику, заднего прохода сегодня явно маловато. А зрители хлопали «Франкенштейну» так, будто только что на их глазах Джулиану Ассанджу вручили Нобелевскую премию мира. Если просто прийти на «Франкенштейна», замечаешь совсем не то, что замечает публика в зале. Ты замечаешь:
— Что зрители смеются там, где мне хочется плакать. В том месте, где создание Франкенштейна, в первый раз открывшее глаза, напуганное, одинокое, ничего не понимающее, пытается двигаться и совершает крайне неловкие движения — вот здесь зал почему-то смеется.
— Что англичане никогда не упустят шанса посмеяться над шотландцами, пусть даже на серьезном спектакле о человеке, который бросил вызов Господу Богу (отношения у англичан с шотландцами в этом смысле как у русских с украинцами). Франкенштейн говорит: «Я поеду в Шотландию. Говорят, это ужасная страна». Хохот.
— Что англичане никогда не упустят шанс посмеяться над швейцарцами (возможно, потому что только швейцарцы в Европе превосходят британцев в смысле уровня жизни). «Да, здесь красивые горы, — говорит невеста Франкенштейна про Швейцарию. — Красивое озеро. Но так скучно! Люди такие скучные!» Хохот.
— Что менее эмоционально захватывающего спектакля я в своей жизни не видела. Я, наверное, могла бы одновременно смотреть «Франкенштейна» и спокойненько готовить борщ.
Но это на мой взгляд стороннего наблюдателя, а зал, как ни странно, увидел в «Франкенштейне» совершенно другое: все вокруг меня очень переживали на протяжении всего действия. Сосед слева, например, так тяжело вздыхал, будто речь шла не о кадавре, а о его ближайшем родственнике. А после спектакля вскочили со своих мест и начали бурно его обсуждать — и студентки, и соседки-индуски в деловых костюмах слева, которые неожиданно по-бандитски громко свистнули. Такое, наверное, можно было увидеть только в СССР после спектаклей «Современника». И ради этого действительно стоит идти на «Франкенштейна». Я уже была на станции метро «Ватерлоо» (а это в минутах десяти от театра), и даже там стояли на платформе люди и говорили про «Франкенштейна».
«Это просто про мою семью, — говорила в метро девушка своей подруге. — Мой младший братик отстает в развитии. И он, я знаю, именно так себя и чувствует — Франкенштейном: он другой, его не принимает общество. Несмотря на все социальные институты, которые здесь существуют и которые призваны таких людей интегрировать в общество, он все равно никогда не будет полноценным его членом. Он всегда будет чувствовать это отчуждение».
Молодой человек, который стоял за мной в очереди в кассу, узнал меня, подошел, и мы немного поболтали на платформе. Он сказал даже более интересную вещь: «Это вам только кажется, что спектакль не эмоциональный. Я, конечно, боюсь говорить за всех, но я думаю, что мы, британцы, сегодня все себя чувствуем в Лондоне именно что Франкенштейнами. Мы напуганные, страшно одинокие создания. Мы именно что боремся за собственное существование, причем на грани своих возможностей — я ни в одной другой европейской стране такого не видел. Этот город делает из людей монстров. Не единение с другими людьми, а постоянное отчуждение — вот что мы все время ощущаем. Про это же все время говорит монстр. Потому что как можно чувствовать симпатию к тем, с кем ты каждый день борешься за существование? В Англии же на каждом шагу чувствуется ограниченность ресурсов: земли, воды, еды, рабочих мест и так далее. Из таких вот франкенштейнов и состоит сегодня британское общество».
Официальная мировая премьера «Франкенштейна» состоится 22 февраля. А 17 марта в 370 кинотеатрах по всему миру будет идти прямая трансляция спектакля.