Елена Фортуна: 10 главных вопросов об усыновлении

В наших дискуссиях об усыновлении то и дело возникают вопросы, как подготовить себя к усыновлению, от каких страхов избавиться и каких ошибок избежать заранее. Вот ответы на десять самых важных вопросов.

1) Вдруг я не смогу полюбить его?

Очень распространенный страх. Я придерживаюсь мнения, что любовь не зависит от внешних обстоятельств и качеств того человека, которого любишь. И полюбить можно любого, потому что любовь — это твое внутреннее состояние. Если у тебя есть душевные силы любить, то совершенно не важно, кого именно. Но со мной вряд ли многие согласятся, это как-то нереально звучит.

На самом деле приемный ребенок как никто дает возможность расширить представления о том, какая разная бывает любовь. Я вот знаю, что любила своего младшего сына с первых же дней, но сейчас это совершенно другая любовь. Как-то очень ясно начинаешь понимать, что это не взрыв эмоций и снос крыши, а что-то более надежное и пригодное для долгой жизни вместе.

Но даже если человек продолжает спустя год, два, пять говорить себе «я не могу его полюбить», трагедии в этом нет. Эти год, два, пять лет ребенок мог провести в детдоме. Это искалечило бы ему психику на всю оставшуюся жизнь. Да и не было бы нормальной жизни после выхода из системы... Ребенку на самом деле нужны внимание и забота. И «персональный взрослый» рядом. По большому счету, он даже не знает, какая она — родительская любовь, ему сравнивать не с чем (даже если был семейный опыт — он был тяжелым, ведь сирот из благополучных семей, у которых погибли родители, у нас исчезающе мало).

У нас в последнем номере есть прекрасное интервью с писательницей Диной Сабитовой — у них несколько лет назад появилась 16-летняя приемная дочка: «Я открыла фотографию и говорю мужу: “Посмотри, какая девочка”. Без всякой задней мысли. Потому что мысль ее забрать была настолько фантастической, что ее не имело смысла озвучивать. Муж посмотрел, почитал, помолчал. А наутро сказал: «А давай мы Люду заберем. Ну, даже если не сложится у нас… Ей 16. Через два года она уйдет во взрослую жизнь. Чем мы рискуем? В худшем случае — двумя потерянными годами. Но для нее они будут очень важными — ведь во взрослую жизнь она отправится из семьи».

2) Вдруг ребенок сам не будет любить приемных родителей?

Здесь есть лукавство и ожидание некой благодарности от ребенка. Но у ребенка действительно нет опыта любви родителей и любви к родителям. Он просто не умеет. Родитель в состоянии этому научить. А вообще в таких случаях полезно думать об обычных семьях, с самодельными детьми. Сколько случаев, когда родители и дети терпеть друг друга не могут? Не разговаривают годами? Открыто признаются, что не любят? Или им кажется, что их не любят? Да примерно такое же соотношение, как в случае с приемными. Просто в обычной семье по умолчанию подразумевается, что безусловная любовь и доверие есть. Природа, инстинкт и все такое. А ведь инстинкт — это не только и не столько биологический механизм...

Впрочем, дети на самом деле благодарны. В отличие от некоторых «самодельных», которым запросто сказать родителям «нафига вы меня родили, я не просил». Особенно если дети уже подросшие и понимают, что к чему. Недавно между нашими старшими произошел такой разговор.

Даша: А мне подарили самый лучший подарок на Новый год!

Адиль: А мой самый лучший подарок в жизни — то, что меня родители из детдома забрали.

3) Мне дадут усыновить?

В России настолько мягкие требования к усыновителям и такая несложная процедура, что, чтобы не дали, надо быть бомжом-алкоголиком на Курском вокзале. Или прикованным к постели тяжелым инвалидом. Или маньяком с судимостью. То есть продемонстрировать такую жизнь, что станет очевидно — о ребенке этот человек заботиться не в состоянии.

4) Бывают здоровые дети в детских домах?

Однозначно да. И личный опыт, и опыт множества других родителей это подтверждают. Кроме того, многие диагнозы дома исчезают без следа.

5) Генетика — откуда я знаю, вдруг его мать шизофреничка?

А откуда вы знаете, что у вас идеальные гены? Любые муж и жена могут, сами того не зная, быть носителями генов, которые в сочетании дадут что-нибудь страшное. Что ж теперь, не рожать?

Но заболеть может совершенно любой ребенок. Просто когда болеет твой ребенок, независимо от способа его появления в семье, ты видишь в этом не фатальную проблему или свою ошибку, а задачу, которую надо решать.

6) С какого возраста брать?

Да с любого — зависит от желания. Однако чем менее четко заданы возрастные (да и любые другие рамки), чем шире «коридор» ожиданий, тем лучше должен быть подготовлен будущий родитель и тем больше у него шансов найти быстро и безболезненно своего ребенка. При первых мыслях об усыновлении у многих «на автопилоте» подразумевается, что усыновлять можно только младенцев. Когда человек готов принять в семью ребенка постарше — это как минимум означает, что он изучил материалы о приемных детях разных возрастов, а как максимум — более трезво оценил свои возможности и, скажем, понял, что в 45 лет с младенцем не справиться. Оценка собственных ресурсов — очень важный момент.

Чем старше ребенок, тем дольше и сложнее адаптация, конечно, потому что он так или иначе уже личность, а какие-то его личные черты и качества в нем уже «проросли». С другой стороны, со старшим ребенком можно договориться, и он понимает, что попасть в семью — это огромная удача для него.

7) Как-то неудобно выбирать ребенка в детдоме — не арбуз все-таки. Но ведь и первого попавшегося не возьмешь?

Эту этическую проблему каждый решает для себя сам. Кто-то выбирает годами. Кто-то берет первого, которого предложат (ну а что? ребенок и ребенок — руки-ноги на месте, все остальное тоже). Мы брали первых — я даже не рассматривала вариант выбирать. Я знала, что не смогла бы.

В конце концов, можно ведь выбрать на этапе знакомства с документами. Не знакомясь с ребенком лично. Это как минимум его не травмирует. Но очень немногие люди это понимают. Идут знакомиться из любопытства... Мы по дочке знаем, как это любопытство отражается на мировосприятии, характере, способности ребенка доверять...

А вообще про поиск «своего» ребенка есть хорошая статья психолога Людмилы Петрановской. Я так красиво и профессионально не скажу.

8) Как понять, что я готов?

Не знаю. Идеальной готовности, наверное, не бывает — тут всех поворотов темы не предугадаешь. Ну, я бы сказала так: если ты добросовестно учился на курсах подготовки приемных родителей и после этого остался при своем решении — готов. Около четверти родителей после школы отказываются от этого решения, и это очень хорошо.

И еще мне кажется, что надо просто очень хотеть стать родителем. Хорошим родителем. У меня лично других мотиваций не было.

9) А вдруг его родители объявятся и отберут?

Если ребенок усыновлен — не отберут. В крайне редких случаях могут, если нарушена судебная процедура и вскрываются обстоятельства, которые препятствовали усыновлению. Но это исчезающе редко. Я таких случаев не знаю даже из десятых рук.

Если под опекой — да, могут. Если приемная семья — то тем более могут. Чем больше на ребенка выдает денег государство, тем больше он «государственный» и тем меньше «родительский» (это не про любовь, а про права и обязанности). А приемная семья — это вообще прообраз фостерной семьи, т.е. по сути семьи временной.

10) У кого искать поддержки?

Надо быть готовым к тому, что тебе сложно будет получить поддержку — профессиональную ли, дружескую или родственную. Потому что для нашей страны усыновление — это пока не «дело житейское», а «нестандартный поступок».

У нашей семьи проблемы явного неприятия не было, но круг общения очень изменился. Кто-то, кто еще не определился со своим отношением к усыновлению вообще и к нашему в частности, как бы сам собой отдалился. Кто-то, наоборот, стал ближе. Но все равно поговорить не с кем. Только с новыми знакомыми, которые сами приемные родители.

Ну вот такой пример. Когда у нашего сына в пять лет появились первые самостоятельные рассуждения, развернутые фразы и даже шутки — для нас это была огромная победа. Но эту радость не разделишь с родителем, чей ребенок развивался обычно и для них это норма. А уж когда у тебя личные страдания и переживания, пока ты к ребенку не привык... когда иногда приходится обнимать его через усилие, просто потому что надо (а надо действительно!), когда все время сомневаешься, а все ли ты правильно делаешь. Кто это может с тобой разделить? Как это вообще объяснить?

Что касается неприятия окружающими — наличие в нашем законодательстве тайны усыновления говорит само за себя. И кто-то скрывает даже от собственных родителей, имитирует беременность, опасаясь неадекватного отношения (хотя с моей точки зрения — маразм, у Антона Жарова на эту тему есть весьма язвительная заметка). Боятся шушуканий за спиной, травли одноклассников и т.д. На мой взгляд, беспочвенно — и за стремлением скрыть происхождение ребенка стоят, прежде всего, родительские тараканы. Можно подумать, кому-то в нашей стране вообще есть дело до окружающих, у нас вон даже соседи не знают, ну человека два из всего подъезда в курсе — хотя дети появились очень взросленькими.